колкую псевдомудрость, точно он поет в хоре в какой-то высокопарной театральной постановке в каком-нибудь фашистском государстве.
Шарлотта сказала:
– Ох, как же ты любил рождественскую деревушку с паровозиком, который все кружит вокруг с этим “чух-чух!”.
Я попытался улыбнуться, как будто меня все это время не унижали.
А затем Эдди-мой-парень гортанно пробормотал:
– Какой же это глупый обман, скажи?
Я непонимающе спросил:
– Обман? Рождество?
Он надменно, точно король медового зала [11], взмахнул рукой, в которой держал бокал.
– Рождество в нашу эпоху неверия. Счастливая семья в период упадка. Весь этот фарс.
И Шарлотта, как будто на ее ухажера снизошло озарение, граничащее с настоящей гениальностью, сказала:
– И правда! Какой глупый обман. – Увидев, что я ничего не понимаю, она добавила: – А, точно, забыла. Ты же не знаешь всей правды.
– Правда всегда есть, – заявил Эдди. – Даже не сомневайся в этом. Правда кроется за иллюзией счастливой семьи.
– Правда за иллюзией счастливой семьи. Точно! – согласилась Шарлотта.
– Так что это за правда? – спросил я. Я пытался звучать, как взрослый, ну, понимаете, мне надо было противостоять снисходительности Шарлотты. Но подозреваю, что скорее звучал, как детектив в кино, который понимает, что ему в напиток подсыпали наркотики, но он вот-вот потеряет сознание. Я действительно ничего не понимал, о чем они вообще мне рассказывают.
– Ну, помнишь ту могилу? – спросила Шарлотта своим странным высоким голосом с нотками истерики. – Могилу моей матери, которая похожа на могилу девушки из истории про привидение.
– Аделина Вебер, – с трудом пробормотал я. – Помню.
– Аделина Вебер! – повторил Эдди, пригрозив мне пальцем, словно я сказал что-то удивительно умное для своего возраста. – Всегда найдется какая-нибудь Аделина Вебер, похороненная под этой умирающей цивилизацией, которой ты так гордишься. Верь мне. И вообще, Аделина даже не одна. Тут куча таких Аделин.
Я попытался возразить, что вообще-то я не совсем горжусь нашей умирающей цивилизацией, но я просто не мог связать и пару слов.
Вместо этого я хрипло спросил Шарлотту:
– Ты хочешь сказать, она была реальна?
Несмотря на то что я был очень слаб, я тут же понял – как только озвучил, – что я уже знал это. Когда я сидел на кровати, держа один носок в руке, уставившись в никуда, я в какой-то степени знал, что Аделина Вебер реальна. И тогда-то я понял – или это работа моего подсознания, – что призрак в истории Альберта когда-то был реальной женщиной и что отец Шарлотты несет ответственность за ее смерть там, в Восточной Германии.
– О да, – подтвердила мои мысли Шарлотта. – Еще как реальна. И призрак ее был реальным. Она преследовала моего отца. И мою мать.
– Видишь ли, в каком-то смысле… – разглагольствовал Эдди-мой-парень. – В каком-то смысле эта история была полностью про Альберта. Полностью! Полицейский, за которым увязался призрак, – это он. А также отец, который до самого любовного гнездышка выслеживал бедную девушку. И сам возлюбленный – это тоже он. Да вся эта история – сплошная психомахия. Любой персонаж в истории – он.
Секунду я просто на него пялился – на его сверкающие от злобы глаза и надменно взлохмаченные волосы. Как мне тогда хотелось схватить его за горло и поднять с места!
Думаю, собаки каким-то образом смогли прочитать мои мысли. Потому что начали опасно рычать под столом. Я не хотел, чтобы они меня выпотрошили, и поэтому оставил свой план по удушению этого человека и повернулся к Шарлотте.
– Это правда! – сказала она. – Папочка был доносчиком Штази!
И она снова засмеялась. Даже не спрашивайте почему.
– Да все они были доносчиками, – сказал Эдди, хмуро отмахиваясь. – Приходится приспосабливаться. Ну а что еще поделать?
– Да-да, правда, все они такими были! – весело пропела Шарлотта. – Ну или, по крайней мере, большинство из них. В такие-то времена! А вот мой отец был в полиции, так что да, я должна была это знать.
– Это всего лишь часть процесса, – продолжал Эдди. – Как только начинается период упадка, ночь сменяет день.
Теперь я уставился на Шарлотту. Потому что я уже ничего не понимал. Все это казалось каким-то ночным кошмаром!
– А моя мать… – продолжала Шарлотта. – Она в этом не участвовала.
Эдди фыркнул, как будто сомневаясь в адекватности ее слов.
– Не участвовала она! – Шарлотта смиренно настаивала на своем. – Эдди, не участвовала.
Он с мрачным видом пожал плечами.
– Ну, раз ты так говоришь.
– Вот почему она была в шоке, когда дочь Аделины отправила ей копии досье Штази после того, как они были обнародованы! Там все было написано. Мой отец был возлюбленным Аделины. И он сдал ее Штази за контрреволюционную деятельность. Ее посадили в тюрьму на Баутцнерштрассе, допрашивали…
– Пытали, – добавил Эдди.
– Да, пытали. После этого она недолго прожила…
– Ночь сменяет день, – сказал Эдди-мой-парень. – Страх, слабость, упадок. И вот кем ты становишься.
– Но это еще не самое смешное! – продолжала Шарлотта, засмеявшись в очередной раз, как будто все это в самом деле очень смешно. – Самое смешное было, когда моя мать обвинила отца в том, что он наделал, и знаете, какое у него было оправдание?
Шарлотта выжидающе на меня смотрела, как будто я сейчас начну угадывать ответ. А Эдди погодя пробормотал:
– Всегда происходит нечто подобное, верь мне.
Я почти ничего не понимал из того, что они говорят.
– Он оправдывался тем, что иначе мы бы не выбрались из страны. У Аделины был тайничок с украшениями. Она хранила их для подпольной группировки, которая собиралась в церкви. Думаю, они хотели организовать побег на Запад. Отец узнал об этом, когда они встречались. Так что вот: он предал ее, сдав Штази, и благодаря этому смог удрать с этими украшениями. Он получил необходимую ему сумму денег, чтобы сбежать, когда увидел, что конец близок. И когда советская власть оставила ГДР, а немцы, чтобы сохранить мир, стали депортировать диссидентов, отец смог дать взятку, чтобы нас взяли на поезд. И мы наконец попали в Америку. Мы смогли сбежать только потому, что он предал Аделину Вебер. Думаю, это и убило мою мать. Сам факт, что она извлекла из этого пользу. Что стала соучастницей, сама того не зная. Она просто не смогла этого вынести. Ну, по крайней мере, я так думаю.
– Они все были соучастниками, – сказал Эдди-мой-парень. – Это целый процесс. Верь мне.
– Убило… – с трудом повторял я. – Убило твою мать…
– Ну, они сказали, что это был несчастный случай, – продолжала Шарлотта, и ее голос казался мне таким радостным. – Алкоголь. Наркотики. Передозировка. Они сказали, что это была ошибка…
– А они никогда не говорили тебе… – невнятно бормотал
