психиатрическое лечение не в какую иную, а именно в ту больницу, в которой был обнаружен сигнал мобильника Радослава.
На этот раз основания для проведения беседы с главой психиатрического отделения были. Нужно было установить, сколько времени провёл на лечении Хомов, когда был выписан и с каким диагнозом, и, если имеется информация, где в данный момент он может находиться. Психиатрических отделений в больнице оказалось более десяти. Сергею не составило большого труда выяснить, в каком из них находился на лечении разыскиваемый, после чего он встретился и с заведующим. Так же опрашивались и другие сотрудники психиатрических отделений. Разрешение пообщаться с вменяемыми пациентами ни один из заведующих отделениями не дал.
Восемнадцатое отделение располагалось в отдельно стоящем одноэтажном корпусе. Сергей с трудом разыскал его, блуждая по территории больницы от одного здания к другому. По аллеям, густо засаженным высоким кустарником по обе стороны, гуляли десятки людей. Сергей несколько раз обратился к некоторым из них для того, чтобы спросить дорогу к искомому отделению, но только зря время тратил, выслушивая несвязную речь. В основном это были так называемые «смирные», больные с психическими расстройствами, которым разрешалось покидать корпуса в светлое время суток. Они привлекались к работам различного рода по уборке территории, а также разносили еду в замызганных кастрюлях и бидонах чудовищного вида. Зрелище было не из приятных. Группа людей, одетых в лохмотья, или в одежде, большей в разы их собственного размера, передвигалась несуразно по дорогам, а иногда и по газонам. При этом их движения выдавали в них умалишенных людей. Кто-то из них определённо должен был быть сопровождаем кем-то из медицинского персонала. Но на вид они были все похожи, и выделить одного адекватного не представлялось возможным. Остальные, блуждающие вокруг, были просто посетителями, проведывающими родственников. Эти тоже не помогли Сергею с поисками, так как сами с трудом ориентировались на этой невероятно большой территории психбольницы. В итоге он просто обращался в каждое из находившихся на его пути зданий, пока не дошел до того, которое искал.
Он надавил на дверной звонок несколько раз, но не услышал звона. Дверь распахнулась, и на крыльцо вышла крупного телосложения женщина в белом халате, телесного цвета колготках, вязаных носках разного цвета и длины, натянутых почти до колена на мощные икры, и босоножках на высокой танкетке.
– Слушаю! – грозно, прогремела она.
– Добрый день, – Сергей потянулся в карман и раскрыл служебное удостоверение, поднеся его к лицу женщины. – Я к Валерию Кирилловичу, он…
– Да, он вас ждёт, – перебила она. – Проходите.
Женщина достала из кармана халата связку из около десяти ключей и просунула один из них в замочную скважину внутренней двери:
– Заходите и ждите, я вас проведу.
Сергей почувствовал себя маленьким школьником рядом с этой представительницей медучреждения. По всей вероятности это была старшая сестра. Ну, по крайней мере, она была с какими-то полномочиями. Вела себя очень уверенно и внушала страх. Сергей подумал, что именно такие женщины и должны работать в дурдомах. Войдя внутрь, Сергей ощутил, как в нос ударил резкий запах экскрементов и старости. Он послушно остановился и подождал, пока дверь не закроют на ключ. Его повели по длинному коридору в самый конец, где он расходился вправо и влево.
– Сюда, – снова прогремела медсестра.
В отделении было жутко даже Сергею. Стоны и крики пациентов, вонь мочи и хлорки, ободранные, с кошмарными рисунками стены, глядя на которые легко было свихнуться самому. Коридор был пуст, а все пациенты находились в палатах. Это было время приёма медикаментов. Многих, самых буйных, привязывали. Проходя мимо одной из палат, Сергей увидел двух крепких санитаров, удерживающих больного и громко ругавшихся нецензурно, в то время как тому что-то колола в вену медсестра. Блоки мужского и женского отделений разделяли две железные решетчатые двери. Помимо палат там были: комната приёма пищи, ординаторская, комната отдыха санитаров, манипуляционная, кабинет старшей сестры, кабинет заведующего и ещё несколько хозяйственных помещений. Все они были закрыты на ключ. Здание было пропитано сыростью и плесенью. Это была одна из самых древних построек на территории больницы. И хотя плиточный пол был вымыт до блеска, это совсем не добавляло ощущения чистоты. Доктор Валерий Кириллович, вполне интеллигентного вида человек, любезно пригласил следователя к себе в кабинет. Это была большая просторная комната с множеством книжных полок, забитых журналами, книгами, папками и просто отдельными документами, сложенными в аккуратные стопки. На стенах висели копии картин известных русских художников маринистов 19 века – Боголюбова, Судковского и других. Стена за письменным столом врача была увешана множеством дипломов и грамот, включая благодарность за вклад в развитие здравоохранения и многолетнюю работу по оказанию высококвалифицированной медицинской помощи жителям города. Убогость и давность проводимого во всём отделении ремонта напоминали о состоянии системы здравоохранения и необходимости, наконец, проводить реформирование не на бумагах, а на деле. Единственное, что выбивалось из общей картины в кабинете, помимо художеств и дипломов, было кожаное директорское кресло, стол и современный компьютер с огромным монитором.
– Слушаю вас очень внимательно, товарищ следователь. Что вас к нам привело?
Сама процедура возбуждения уголовного дела занимала время, поэтому Сергей сперва решил повидаться с заведующим отделением и только потом вернуться в райотдел.
– Валерий Кириллович, давайте без товарищей обойдёмся. Меня зовут Сергей Игоревич, я веду дело об исчезновении двух молодых людей. Подозреваемым по нему проходит некий Хомов Борис Григорьевич, 1973 года рождения. Решением суда он был направлен к вам на недобровольное лечение. Остальное хочу услышать от вас.
– Ну, голубчик, я вам с удовольствием помогу, раз такое дело, если, конечно, он наблюдался в нашем отделении.
– Это вы мне скажите, Валерий Кириллович, у вас же есть база данных больных?
– Дело в том, Сергей Игоревич, база больных-то ведётся, но вот в электронный вид перенесены не все данные, и если пациент находился на обследовании или лечении до пятнадцатого года, могут возникнуть проблемы. В конце две тысячи пятнадцатого часть информации была утрачена из-за возгорания в здании архива больницы, а часть пришла в негодность вследствие тушения пожара. Огня было немного, а вот ущерб колоссальный. Вы не представляете, какой это был удар по работе нескольких отделений. Бардак, да и всё. Я попробую сделать, что смогу для вас.
Доктор надел очки на нос и, прищурив глаза, стал всматриваться в монитор, работая мышкой, и одновременно левой рукой доставая из ящика стола толстенный журнал.
– Я буду вам очень признателен, доктор, если вы поможете следствию.
– Простите, а что этот гражданин натворил? Вы говорите, дело о похищении людей?
– Исчезновении. Дело
