Разговор шел на одном из арабских языков, другого собеседник не знал, а Алекс кое-как мог объясниться на нужном диалекте. Он попросил об услуге, кратко рассказал ситуацию и получил утвердительный ответ. «Через три дня», — так сказал специалист, и Алекс положил трубку с твердой уверенностью, что через три дня ровно в это время он будет держать в руках новый паспорт Мэри, согласно фото в котором и придется изменять ее внешность. И вот это могло стать препятствием — зная нрав Мэри, Алекс предвидел сопротивление и истерику. Новый образ, так удачно подошедший ей, ему тоже нравился, но что делать, если речь идет о жизни и смерти? Стоит ли покраска волос и кое-какие хитрости с цветом глаз и прочим могильной плиты на кладбище? Наверняка даже для Мэри это аргумент. Главное — правильно преподнести и сразу начать настаивать, чтобы не успела опомниться.
* * *
Мэри открыла глаза, сонно потянулась и села, не сразу сообразив, где находится. Окна были зашторены, в комнате — приятная прохлада и аромат мужской туалетной воды. «Заходил, значит, недавно», — ухмыльнулась она, узнав любимый запах Алекса. Настроение почему-то сразу улучшилось, и даже неприятности с Костей отступили на второй план. Теперь бы выбраться отсюда назад, в Москву — и все. К Марго. В конце концов, они хорошо уживались вместе, не мешали друг другу, не совали нос в личную жизнь. Это ведь важно, когда ты можешь ужиться с человеком в одной кухне и не ссориться по поводу немытой посуды, например. Мэри, как существо с некой богемностью в привычках, была равнодушна к таким мелочам, как тарелки в раковине или не подметенный пару дней пол, а потому Марго безропотно брала эту часть жизни на себя, оставляя подруге оплату коммунальных услуг и походы в магазин. Мэри могла под настроение встать к плите и удивить Марго каким-нибудь блюдом, но делала это крайне редко. Словом, они ухитрялись не конфликтовать и не упрекать друг друга, не считать расходов и вообще комфортно сосуществовать вдвоем.
* * *
Марго ехала домой после напряженного рабочего дня и то и дело посматривала на пассажирское сиденье. Там, в небольшой плетеной корзинке, обшитой изнутри мягкой цветной фланелью, лежал, свернувшись в клубок, маленький рыжий котенок. Голубоглазый «перс». Именно эти глаза и притянули Марго, когда она приехала сегодня после работы по объявлению, найденному в Интернете. Едва войдя в комнату, где содержалась кошка с потомством, Марго сразу увидела рыжий лохматый клубок, который, к тому же, первым выкатился ей под ноги. Присев, она подхватила котенка и удивилась — взгляд напоминал ей Мэри. Да-да, маленькая кошечка смотрела точно так же, как, бывало, умела Мэри — открыто и с восхищением.
— Все, я беру ее, — заявила Марго, даже не взглянув на трех остальных котят.
И вот теперь везла свою девочку домой. О том, как назвать, даже не думала. Все ведь совершенно очевидно…
В эйфории Марго даже не заметила, что буквально по пятам за ней следует грязная серая «Волга», в которой находятся двое.
* * *
Зато Джеф прекрасно видел и «Волгу», и ее водителя, и пассажира, который направился вслед за Марго в зоомагазин. Джеф постарался не попасться ему на глаза, глубоко надвинул на глаза бейсболку с длинным козырьком и поправил наскоро приклеенные усы, ссутулил плечи и сделал вид, что увлеченно и сосредоточенно выбирает корм для собаки, а сам краем глаза приглядывался к «провожатому». Сомнений не было — кто-то из людей Кавалерьянца. Одно непонятно — раз Мэри мертва, к чему теперь убивать Марго?
Когда девушка, повесив на локоть корзинку, а в другой руке держа объемный пакет с разными котеночьими принадлежностями, направилась к выходу, Джеф сделал все, чтобы оказаться между ней и ее преследователем. Вышло вроде как не нарочно, но, напрягая слух, он услышал, как сзади ругаются по-армянски — именно этими словами часто ругался Алекс, если что-то шло не так, потому Джеф и запомнил пару выражений. «Отлично, я ему что-то испортил», — удовлетворенно подумал он, направляясь на парковку следом за Марго.
«Волга» пристроилась в хвост к машине Марго и не отставала, словно была на буксировочном тросе. Джеф злился — ему приходилось лавировать в потоке машин, чтобы не привлечь внимания преследователей — в бестолковости Марго в данном вопросе он уже убедился, она совершенно не чувствовала опасности. За все время, что ему довелось наблюдать Марго, Джеф успел привязаться к ней и однажды поймал себя на совершенно незнакомом ему прежде чувстве — ему искренне хотелось присматривать за ней, оберегать, спасать. Прежде он относился к девушке исключительно как к объекту, как к работе, но совсем недавно появилось это. Джеф страшно удивился — за свои тридцать девять лет никогда он не испытывал ни к кому таких эмоций. Воевал и убивал он с восемнадцати. И вдруг — Марго. Она показалась ему такой чистой и открытой, такой неожиданно родной, что Джеф удивился себе. Никогда прежде ни одна девушка не вызывала в нем таких чувств. Ему хотелось взять Марго на руки, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Ему даже все равно было, где жить — здесь ли, на своей родине в Ирландии ли, где он не был уже лет пятнадцать. Лишь бы эта девушка была рядом с ним.
И то, что предстояло ему сейчас, уже не просто задание, а что-то иное, свое, личное. А сегодня во что бы то ни стало нужно довести ее до дома и не дать кому-то «из этих» войти в подъезд. Задача стояла непростая.
* * *
Марго припарковалась на своем привычном месте, вынула из багажника пакет с продуктами и пакет из зоомагазина, повесила на локоть корзинку с котенком и направилась к дому. Машину она оставляла в переулке, метрах в трехстах от своего двора. Было уже темно, но горели фонари, а потому идти она не боялась — да и кто боится двора, где провел всю жизнь? Она торопилась домой — устроить местечко своей малышке, накормить ее, познакомить с квартирой. Марго уже открывала тяжелую подъездную дверь, когда в правом въезде во двор вдруг раздался визг тормозов, глухой удар и гортанный мужской крик. Она повернулась и увидела, как из-под колес белого «форда» выползает черноволосый мужчина в короткой куртке и валится на спину, притягивая к груди правую ногу. С водительского сиденья выскочил высокий усатый человек в бейсболке и бросился к пострадавшему. Откуда-то из-за угла к ним бежал еще один мужчина в кожаном плаще и что-то кричал по-армянски. Марго почему-то вдруг обдало холодом — уж что-что, а армянский язык она не спутала бы ни с каким другим. И стало так страшно, что перестали слушаться руки, и она едва не выронила корзинку с котенком.
— Я его даже не видел! — кричал меж тем высокий мужчина. — Въезжаю во двор, а он — под колеса из-за угла! Давайте «гайцов» вызывать — я не против же… разберутся…
— Вай, слышишь, зачем шумишь так? Каких «гайцов» тебе? — примирительно говорил человек в плаще, стараясь оттеснить высокого к его машине. — Ты прав, брат сам тебя не заметил, виноват полностью…
— Так звони, пусть едут, разбираются — он капот мне помял! — настаивал водитель «форда» под завывания катающегося по земле пострадавшего.
— Что ты упрямый такой, не понимаю, — увещевал его «кожаный», пытаясь уладить дело без вмешательства сотрудников ГИБДД. — Сколько капот на твое железо стоит? Мы заплатим — и разойдемся, брату в больницу надо…
К Марго, наконец, вернулось самообладание, и она юркнула в подъезд, захлопнув за собой дверь.
«Господи, мерещится мне, что ли? Но я уже слышала этот голос с английским акцентом… Я его совершенно четко слышала — причем помню это прекрасно, словно сама говорила с ним!»
Добежав от лифта до квартиры, она даже не обернулась по давней привычке — из темноты порой любил возникать Алекс, но сегодня Марго было не до того. Она заперлась в квартире на все замки и пожалела, что не поставила в свое время небольшой засов, как предлагали установщики двери. Сейчас пригодилось бы — хотя она даже не могла объяснить, откуда такой страх. Ну, подумаешь — сбили человека во дворе, а человек завопил по-армянски — так тут такой район, полно мечетей, много восточных товарищей, да и где их нет — в Москве-то? Простое совпадение, никак не относящееся лично к ней. Но вот голос второго мужчины… и ощущение, что раньше она его слышала… Марго мучительно вспоминала, где, когда, при каких обстоятельствах? Ничего не приходило в голову. Решив, что не стоит мучить себя ненужными воспоминаниями, она принялась обустраивать жилье для своей девочки. Котенок выбрался из корзинки и дрожал, забившись в угол большой комнаты под стойку с дисками.
— Не бойся, хорошая, — приговаривала Марго, устанавливая корзинку между креслом и диваном. — Мы с тобой будем жить дружно, ты станешь встречать меня с работы, я — приносить тебе вкусное что-нибудь, гладить тебя по шерстке, играть с тобой… Летом поедем на дачу, там травка… ты будешь гулять, бегать… Как хорошо, Мэри, что ты у меня есть, ты не представляешь. Мы будем спасать друг друга от одиночества…
