– Вот, – администратор протянул лист с напечатанным текстом.
– Что это?
– Документ сформирован вчера. Мне кажется – это интересно.
Дмитрий схватил лист и пробежал по нему глазами. Потом быстро спросил:
– Больше ничего?
– Мне показалось – нет.
– Электронная почта?
– Она ею не пользовалась.
– Мессенджеры, аська, скайп?
– Это запрещено, – айтишник пошел к двери.
– Интернет? – вдогонку спросил Дмитрий. – Журнал посещений смотрели?
Системный администратор притормозил:
– Новости Яндекса, пробки, погода…
– Спасибо. – Дмитрий отдал Васину лист. – Читай.
Тот перечитал текст несколько раз.
– «Передать указанную сумму в двадцать четыре часа…» – Васин облизнул тонкие губы. – Она сама подписала себе приговор. И срок указала, дуреха.
– Чистейшей воды шантаж. Если электронной почтой она не пользовалась, значит, письмо подбросила или через кого-то передала. Знать бы кому, – сказал Губанов.
– Поговорим у тебя в кабинете, – раскрыв папку, Васин вложил туда лист. – Идем.
– На улице ее утопить не могли, – размышлял вслух Дмитрий. – Зима. Значит, все произошло здесь или в одном из соседних зданий.
– Сначала узнаем причину смерти. Она пока не ясна. Ждем заключения экспертизы.
– Не забудь запросить анализ воды из легких.
– Если она утонула… – эти слова Васин произносил, уже шагая по коридору.
– Если ее утопили… – поправил его Губанов.
* * *
Часы над входом показывали 9 часов 55 минут. Перебрасываясь репликами, двое служащих прошли на территорию «Домового». Придержав дверь, Лера вошла следом. Она миновала один, затем второй коридор и вбежала в приемную «Домового», которая представляла собой квадратное, со вкусом обставленное помещение, где, кроме секретарского стола, стоял и хромированный стеллаж, два кресла и столик для посетителей.
На стене висела картина с изображением колоритного уголка старой Москвы. Двойные двери, ведущие в кабинет Лобова, находились слева от ее стола. Справа – узкая дверь небольшой кухни. При жизни Риты Лера редко здесь бывала и уж тем более не рассчитывала когда-нибудь оказаться на ее месте.
Она уселась за стол. Ровно в десять раздался звонок, и Лера впервые сказала в трубку:
– Приемная Лобова, здравствуйте.
– Здравствуйте, Лера, это Ирина Галеева. В кадрах оформитесь после обеда, пока обживайтесь. В верхнем ящике стола лежит сотовый, он безлимитный. Все звонки со стационарного телефона после третьего сигнала переадресовываются на мобильный. Так что носите его с собой. Удачи.
«И все?..» – удивилась Лера, услышав гудки отбоя.
Галеева не собиралась «грузиться» чужими проблемами, полагая, что она сумеет разобраться и без нее. Лера встала, взяла ежедневник и, постучав в дверь, зашла в кабинет Лобова.
– Доброе утро, Леонид Нилыч. Принести чай или кофе?
– Полагаете, оно действительно доброе? – Лобов сидел, глубоко задвинувшись в гигантское кресло. В ожидании ответа он пристально смотрел ей в глаза.
У Леры возникло предчувствие интриги, развитие и исход которой, возможно, определят ее дальнейшую судьбу.
– Во всяком случае, по дороге на службу я думала именно так, – она произнесла это спокойным голосом, хотя ей было не по себе.
После небольшой паузы Лобов сказал:
– То, что здесь творится, – это черт знает что.
– Чай или кофе? – напомнила Лера.
– Вы были знакомы с Филицией Павловной?
– А разве найдется в здании хоть один человек, кто не был бы знаком с ней?
– Вы правы… Ежедневник при вас? Хорошо, – Лобов взял трубку и стал набирать номер. Лера краешком глаза наблюдала за тем, как он положил трубку, снова взял и еще раз набрал номер. – Черт! – заорал он. – Черт! Что у нас за офис такой! Позови кого-нибудь из айтишников! Или телефониста!
– Вы набираете номер на калькуляторе, – заметила Лера.
Лобов бросил телефонную трубку и тихо сказал:
– Принеси чаю…
В дверях она столкнулась с Ириной Галеевой, та отступила, потом вошла в кабинет, прикрыв за собой дверь.
На кухне Лера включила чайник. Вернулась в приемную, достала из верхнего ящика стола служебный мобильник. Заодно заглянула в другие ящики.
Нижний был пуст. Или почти пуст. В глубине Лера заметила металлический предмет, который застрял между стенкой и дном. Лера взяла заточенный карандаш и подцепила предмет, который оказался ключом от дверного замка. Она огляделась, пытаясь найти ему применение, потом кинула ключ в коробку со скрепками, чтобы позднее спросить у Галеевой о его назначении.
Когда, приготовив чай, Лера снова вошла в кабинет, ей показалось, что Лобов еще не оправился от недавнего раздражения. Заканчивая разговор, он жестко отчитывал кадровичку:
– Я не собираюсь экономить на декретных. Необходимо выплатить все, что ей полагается. К тому же, говорят, у нее трое детей.
– И куда люди рожают… – проворчала Галеева.
– Не твое дело. Сама хоть кого-нибудь роди, тогда узнаешь.
– Хоть кого-нибудь и без меня нарожают. – Галеева забрала со стола документы и вышла.
Принимая чашку из рук Леры, Лобов произнес:
– Не заметил, как перешел на «ты». Это ничего?
– Нормально, учитывая… – Лера не договорила.
– Мой возраст?
– Этого я не сказала.
– Не сказала, но подумала. – Не давая ей возможности оправдаться, он взмахнул рукой: – Ладно-ладно, можешь идти.
В офисе «Барсукспецодежды» все знали: если назначено совещание, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Структура предприятия была организована таким образом, что решения принимались без участия лишних людей. Проволочки в каких бы то ни было вопросах не допускались. Все работали быстро и слаженно. К собраниям и планеркам здесь не привыкли. Тем более удивительно, что сейчас, в конце года, руководителей подразделений отрывали от важных дел.
Из своего кабинета Надя видела, как сходились сотрудники и располагались на стульях вокруг Сергея. Среди них были Шалаева и Голикова.
Надя встала и вышла из кабинета. Для нее был оставлен свободный стул. Она села, оказавшись между Сергеем и Голиковой.
Первой заговорила главный бухгалтер. Из ее сообщения следовало, что продажи стремительно падают и предприятие находится в бедственном положении. За последний, четвертый квартал картина складывалась безрадостная, как, впрочем, и за весь год.
Далее Сергей заслушал руководителей отделов продаж, в том числе Ольгу Шалаеву. Она занимала пост директора магазина и по совместительству начальника отдела продаж по Московскому региону. Оценив округлившуюся фигуру Шалаевой, Надя подумала:
«Ей точно не грозит голодная смерть».
Надя не решалась посмотреть ей в глаза, как будто это она, а не Ольга спала с чужим мужем. Однако собралась с духом и все же заглянула в лицо Шалаевой. Ничто не указывало на ее душевные переживания. Ольга казалась вполне довольной жизнью и при первой возможности улыбнулась жене своего любовника.
Мгновенно потупившись, Надя почувствовала себя оскорбленной. Ее не оставляло ощущение, будто она находится среди заговорщиков. Казалось, что всех этих людей объединяет единая цель, которая неведома только ей. Она была здесь чужой. Ей стало тоскливо и муторно.
Последней отчитывалась финансовый аналитик. Валентина Николаевна пространно обрисовала чудовищные объемы работы, которую ей приходится выполнять, потом потихоньку съехала на товарные запасы и платежи. Покончив с преамбулой, она перешла к главному:
– Основные потери, которые выбивают почву из-под ног нашего замечательного предприятия, происходят в производственном отделе. И конкретно основная вина лежит на руководителе этого отдела Надежде Барсуковой. Я понимаю, что, делая такое заявление, многим рискую. – Валентина Николаевна оглядела коллег, – Надежда – жена Сергея Ивановича, но даже это не дает ей права…
Надю будто ошпарили кипятком. Она поняла, что все совещание затевалось для того, чтобы прозвучали эти слова.
Она слушала Валентину Николаевну и понимала, вся эта ложь предназначена для того, чтобы очернить и оболгать ее, Надю. И не важно, что потом ей удастся доказать свою правоту. Главное, чтобы слова обвинения прозвучали. Ведь именно их должны услышать сотрудники и твердо усвоить истину: Надя ничтожество и никчемный специалист.
«Кому это нужно? – спросила себя она. – Валентине Николаевне? Несомненно. Она давно искала возможность поквитаться. Кому еще? Безусловно, Шалаевой, она желает усидеть на своем месте, и если я вдруг уйду с работы, для нее наступит эра единовластия».
Надя знала, но не решалась признаться себе, что ключевой фигурой в этой интриге был Сергей. Именно он организовал совещание, зная, о чем пойдет речь. Значит, он заинтересован в ее отстранении от работы. При подобном исходе его руки развязывались, и он получал возможность сохранить обе семьи, ведь после ее увольнения его «жены» больше не пересекутся.
