Он даже опустился на колени и заглянул под кровать, чувствуя себя законченным идиотом — но и там Инги не было. Она словно провалилась сквозь землю.
Сикорский вернулся в комнату, где оставил Ингу, и длинно, грязно выругался.
Его, Бруно Сикорского, умного, осторожного, предусмотрительного и безжалостного человека, провели, обманули, как последнего лоха, обвели вокруг пальца!
Когда Сикорский вышел в прихожую, Инга встала, глядя ему вслед.
Кто это мог быть?
Она надеялась, что это появился Шеф, но уверенности не было.
И тут позади нее раздался короткий отчетливый стук. Как будто птица постучала клювом в стекло.
Инга быстро обернулась.
За спиной у нее было окно, а за окном в раскачивающейся строительной люльке стоял маляр в измазанном краской комбинезоне и делал ей какие-то странные знаки. В первую секунду Инга только растерянно смотрела на этого маляра, пытаясь понять, чего он хочет, затем опомнилась, подскочила к окну.
Маляр недвусмысленно показал ей на шпингалет. Инга повернула его и распахнула раму стеклопакета. Маляр протянул ей руку. Инга вскочила на подоконник, протиснулась наружу, спрыгнула в люльку, которая закачалась под ее ногами.
Маляр прикрыл створку окна, и люлька поползла вниз.
Инга повернулась к нему и вполголоса проговорила:
— Вас прислал Шеф?
— Можно и так сказать, — ответил маляр удивительно знакомым голосом.
— Шеф, это вы? — В голосе Инги удивление смешалось с облегчением. — Вы получили мое сообщение?
— Ух! — Инга откинулась на сиденье машины. — Страху я натерпелась…
— То-то и оно, — ворчливо сказал Шеф, — говорил же: не езди никуда, это опасно. Вот и напоролась!
— Если на то пошло, опасно было посылать меня в фирму «Мясоед» с чужим документом, — прищурилась Инга. — Вот что теперь делать? Этот Сикорский все обо мне знает — фамилию, адрес, если что — за пять минут меня найдут.
— Ясное дело, тебе домой соваться нельзя, — Шеф смотрел на дорогу, — отвезу тебя в одно место, там пересидишь, пока все так или иначе не закончится.
Инга понимала, что из сложившейся ситуации может быть только такой выход, но все же разозлилась. Теперь и дома ее лишили! Будет как бомж ютиться черт знает где.
Телефон Шефа зазвонил, он ответил и зажал трубку плечом.
— Семенов? Ну да, ну да… Что у тебя — новости? Никаких? А чего тогда звонишь? Интересное?
Инга толкнула Шефа в бок, чтобы включил громкую связь.
— Библиотекарша-то в больнице, инфаркт у нее, — тянул Семенов, — ясное дело, сказать ничего не может, и неизвестно, когда сможет. А заведующую спрашивал я — что изменилось, может, что-то пропало или, наоборот, новое что-то появилось. Ничего, говорит, не замечаю, вроде все как обычно, не считая беспорядка, который мы, полиция, устроили. Вообще, вредная такая тетка, язва прямо. Потом походила, посмотрела и говорит: разве что вот это.
— Да что это-то? — Шеф раздраженно посигналил какой-то зазевавшейся на переходе тете с сумкой на колесиках.
— Там, понимаешь, на стеллажах закладки с буквами. Книжки все по алфавиту расставлены, чтобы искать легче было. В смысле авторы, писатели.
— Да понял я, понял, — перебил Шеф. — Что дальше?
— Дальше заведующая мне и говорит: вот, обратите внимание, закладки эти не по алфавиту расположены — А, Б, потом В, а все перепутаны, а некоторых вообще нет. И случайно этого произойти никак не могло, потому как кому это нужно-то? А из наших никто эти закладки не трогал, я спрашивал.
— А как они расположены, в каком порядке?
— Да никакого порядка нет, а всего их пять осталось вместо тридцати. Первая Б, потом Р, хотя на полке писатели стоят вовсе не на Р…
— Дальше. — В голосе Шефа Инга услыхала металлические нотки — ясно, что здесь что-то есть.
— Затем о, вот У…
— Значит, получается БРУ.
— Дальше ничего нет, о, вот Н!
— А дальше? — закричала Инга. — Что там еще, какая буква?
— Так… — Инге казалось, что Семенов нарочно тянет время.
— Нашел? — закричала она. — Какая буква — О? Говори — О?
— Точно — О! — обрадовался Семенов. — А что это значит?
— Разворачивайся! — закричала Инга. — Едем назад, в ту квартиру! Его зовут Бруно, понимаешь? Бруно Рудольфович Сикорский!
— Господи помилуй! — Шеф выронил мобильник, который вопросительно заквакал голосом Семенова, потом отключился.
Они мчались назад, нарушая все правила, к счастью, не попав в аварию. И с входной дверью им повезло — из подъезда как раз выходила старушка с болонкой. И лифт стоял на первом этаже и быстро довез их куда нужно.
Дверь квартиры, куда недавно заманили Ингу, была открыта. У Инги сердце ухнуло вниз — неужели они опять опоздали?
Шеф придержал дверь, чтобы не скрипела, и просочился в квартиру, Инга неслышно скользнула за ним. Они пересекли прихожую и прокрались мимо маленького коридорчика, что вел, надо полагать, на кухню, где скрывались двое подчиненных Сикорского.
Сейчас в квартире стояла полная тишина. Инга прислушалась к себе и поняла, что испытывает не те чувства, что в прошлый раз, тогда она точно знала, что в квартире, кроме Сикорского, есть кто-то еще. Теперь она вообще не ощущала ничьего присутствия. Сикорский ушел? Ну, правильно, что ему здесь делать… Или… или они опять опоздали?
Шеф толкнулся было в закрытую дверь, но Инга потянула его к другой — той самой, где разговаривали они с Сикорским, которую он назвал кабинетом.
Мебели в комнате было мало — простой письменный стол, пара стульев, кресло.
Сейчас кресло было придвинуто к столу, из-за высокой спинки не было видно сидящего в ней человека, только снизу Инга заметила ноги в знакомых замшевых туфлях.
— Господин Сикорский! — дрожащим голосом окликнула она.
Никто не отозвался, и ноги не шевельнулись. Шеф оттолкнул Ингу и одним прыжком оказался возле стола.
— Ах ты… — По его голосу Инга поняла, что они опоздали.
— Не смотри! — приказал он, но ноги сами понесли Ингу вперед.
Сикорский сидел за столом, упав вперед. Перед ним расположился ноутбук с темным погасшим экраном. Плечи и руки Сикорского лежали на столе, а голова…
Головы не было, вместо нее по столешнице расплывалась большая лужа крови.
— Господи! — В глазах у Инги потемнело, чтобы не упасть, она схватилась за ручку кресла.
Внезапно экран компьютера ожил, там медвежонок Винни-Пух шел в гости вместе со своим другом Пятачком и пел голосом артиста Леонова:
— Если я чешу в затылке — не беда!
В голове моей опилки — да-да-да!
Инга почувствовала, что она сходит с ума.
— Идем! — Шеф теребил ее, тряс и даже слегка похлопал по щеке. — Нужно уходить отсюда как можно скорее! Эти, из «Мясоеда», вернутся, на тебя же подумают!
— Но голова, — бормотала Инга, — где его голова?
— Теперь это уже не должно нас волновать, — Шеф буквально волоком тащил ее к двери, — голова найдется, вот увидишь, куда она денется.
— Где Сикорский? — Толстяк с гладкой лысиной в который раз нажал кнопку селектора.
— Не знаю, Викентий Викторович, — ответил растерянный голос секретарши, — на проходной сказали, что он сегодня не приезжал.
— Сам знаю, что не приезжал, — проворчал Разуваев, — если бы приехал, то в кабинете бы находился, не в морозильнике же ему гулять вместе с тушами. Вы ему звонили?
— Звонила, Викентий Викторович, — с готовностью ответила секретарша, — и домой, и по мобильному. Не отвечает.
— Не отвечает или отключен?
— Мобильный отключен, а дома не отвечает.
— Черт знает что! — Разуваев с досадой швырнул на стол дорогую паркеровскую ручку, затем вытер клетчатым платком обильно потевшую лысину.
Скоро будет звонить Леопольд Давыдович и требовать доклад по делу. Он очень обеспокоен убийством директора фирмы Ольги Черкизовой, потому что не может понять, кто за этим стоит. И требует скорейшего выяснения этого вопроса, оттого и звонит так часто. А Сикорского нет нигде.
Вот куда он подевался? Его, Разуваева, опытного работника, он просто отодвинул в сторону, как… как ненужный предмет мебели, к примеру, ломаный стул. И даже не считает нужным посвящать его в свои дела — сам, дескать, справлюсь. И как-то так получилось, что у него оказались везде свои люди.
Те, что остались после Селезнева, оказались преданы не ему, Разуваеву, а этому выскочке Сикорскому, который и понятия не имеет об оперативной работе. Нет, все же кое-что он сумел выяснить, Сикорскому повезло найти ту самую девицу, что была на фирме во время убийства Черкизовой.
Разуваев снова обтер платком лысину и вздохнул. Нужно что-то делать.
— Оксана, пригласите ко мне тех двоих, кто ездил вчера с Сикорским на операцию. — Как их там, Ветров и Топталов.
Парни явились и под нажимом Разуваева выдали ему адрес той самой квартиры, где допрашивали девицу, которая якобы что-то знала о пропавшей секретарше. Она призналась, что знает ее настоящую фамилию и адрес. Сикорский послал их по этому адресу, но квартира оказалась опечатана, и удалось только выяснить, что проживающая по этому адресу Григоренко Мария Дмитриевна найдена мертвой в приемном покое больницы Святого Варсонофия, бывшей Седьмой городской.
