– Скажите, кто порекомендовал вам эту фирму?
– Соседка.
– Как ее имя и фамилия?
Она назвала совершенно незнакомую фамилию, следом оба невольно обратили взоры на закрытую дверь, за которой Даша с придыханием глухо произносила:
– Паша... Паша... Ты меня убиваешь...
– Че это там делают? – вскинула женщина наивные глаза на Берегового, тот с сочувствием к Паше сказал:
– Сеанс черной магии.
Панасоник замедлил шаг, на его пути стояли...
– Раз, два, три, четыре, – посчитал он. Возможно, таким образом приводил нервную систему в норму, а она у него серьезно трепыхалась.
Он остановился от них на приличном расстоянии, достал сотовый телефон и теперь скрупулезно нажимал на кнопки, готовя к работе диктофон. В следующий миг его обступили четыре коршуна со зверскими физиономиями и огромного роста, правда, зять по сравнению с братьями мелкота, а Панасоник мельче зятя.
– Чего изволите? – спросил он, жалея, что не прихватил для самообороны ломик килограмм этак в десять.
– Это ты изволь объяснить, по какому праву срезал нам зарплаты? – процедил Клим, еле сдерживаясь, чтоб не врезать сморчку по отвратительной харе. – Ты кто такой, а?
Бухгалтерша сделала свое дело, настучала.
– Начальствующее лицо, – робко ответил Панасоник.
– Ты ханыга, а не лицо, засранец! – нервно прорычал Геннадий. – Твое место под забором!
– Или под землей, – цинично добавил Мирон.
– Но, но, но! – храбрился Панасоник, выходило не очень убедительно, одновременно он косился по сторонам в поисках подмоги. – Не очень-то... угрозы мне... Производственная необходимость, ага!
– Что, что? – наклонился к нему Владимир, подставив ухо, но Панасоник не решился повторить, сегодня ему придется принять меры еще круче, от которых его заранее трясло. – Ты, гнида, про какую необходимость говоришь? Необходимость одна: выкинуть тебя отсюда как можно скорей...
– Права такого у вас нет, – чуточку осмелел Панасоник, смекнув: раз не прибили сразу, то теперь обойдется. – Я поставлен Валерьяном Юрьевичем заместо него, а вам надлежит ждать возвращения папаши, все ваши возмущения ему выложите, а покуда...
– Ты, говнюк, прекрасно знаешь, что отца нет в живых, – процедил Клим, стиснув зубы от ненависти.
– А кто его неживым видал? – резонно спросил Панасоник. – Где труп? Ага... нет у вас доказательств, значит, Валерьян Юрьевич живой. Будьте трижды любезны, дайте пройти.
Разумеется, они с места не сдвинулись, Панасоник набрался храбрости и гордо прошел мимо четверки. А ведь ничего не сделали! И не сделают, потому что боятся, он развернулся к ним лицом, но уже на приличном расстоянии:
– Угрозы ваши у меня записаны. Так что, уважаемые, сами понимаете: со мной ничего не должно случиться, ага. – Поспешил к входу, но у двери опять задержался, открыл ее, чтоб те, кто в конторе, слышали, и громко оповестил сыновей Валерьяна Юрьевича: – Забыл сказать. Вы уволены. Все – раз, два, три, четыре. О чем сейчас будет издана соответствующая бумага, ага.
– Да как ты смеешь?.. – взвился Геннадий, но Панасоник скрылся внутри здания. – Нет, вы слышали? Срочно надо ехать к адвокатам.
– Виделся я с адвокатом, – вяло промямлил Владимир. – Отец был единоличным хозяином, устав позволяет ему брать на работу по мере необходимости любых работников, соответствующих характеру предприятия. Да не в том дело. Только по прошествии полугода со дня смерти родителя мы можем вступить в законные права. Но у нас нет свидетельства о смерти, когда оно появится, какой день считать смертью и кто это свидетельство выдаст – вопрос, конечно, забавный, потому что на него никто не ответит. Мой адвокат ищет лазейки, пока найдет, это чмо сделает нас нищими.
– Но придурок действительно нас уволит! – бесился Гена. – Давайте поднимем всех, есть же куча знакомых...
– В нашем положении, – сказал Владимир, – любой юрист даст один совет: с приказом, каким бы глупым и безумным он ни был, прямиком идти в суд и подавать иск на восстановление. А это время. Месяца три пройдет, когда начнется слушание дела, потом год судов... О-ой... Ну и дурдом!
– Должен же быть какой-то выход! – не унимался Геннадий. – Черт, теперь работу придется искать за три копейки.
– Где отец откопал этого самодура? – расхаживая взад-вперед, пожимал плечами Клим. – Наворотил наш папочка.
– Поехали, – скомандовал Владимир.
– Куда? – спросил Мирон.
– К адвокатам. Придется прописаться у них, что нам влетит в кругленькую сумму, да делать-то нечего. Отвоюем.
А Панасоник тайком подсматривал за ними в окно, увидев, как мальчики расселись по машинам и выехали с территории хозяйства, он побежал к Ирине, заявил с порога:
– Напишите бумагу на увольнение.
– Кого увольняете?
– Сыновей Валерьяна Юрьевича и его зятя.
– А... – открыла она рот. – А... а какие основания?
– Саботаж. Прогул. Они только что кинули рабочее место и уехали... Ну, там еще чего-нибудь добавь от себя.
– Но так нельзя, – несмело взбунтовалась Ирина. – Без веских оснований... В конце концов, они хозяева... будут...
– Я сказал – приказ! – распетушился Панасоник. – Я тут главный! Исполняйте, будьте трижды любезны. Ага.
– Ты Катя? – еще раз спросила Галина.
– Да, да. Что вы хотите? Я вас не знаю.
– Хочу, чтоб ты передала Валерьяну Юрьевичу долг. – Галина протянула ей конверт. – Я занимала у него два месяца назад, сейчас возвращаю.
– А папы нет, – не брала конверт Катерина. Вдруг у нее задрожал голос и подбородок. – Он исчез. Пропал. Все считают, папу убили.
– Ах, боже мой! – взялась за грудь Галина. – Но тогда эти деньги твои.
– Почему мои?
– Валерьян Юрьевич просил, если я не найду его, отдать тебе, назвал адрес института, курса и группы. Его я не нашла, бери деньги, они твои.
Катя взяла конверт, но недоумению ее не было предела:
– Так неожиданно... Думаете, я могу ими воспользоваться? А если папа жив и вернется, что я скажу ему?
– Ну, если они тебе не нужны, не трать.
– Нужны, очень нужны. Я ушла к подруге на квартиру, денег мне не дали... но я устроилась официанткой в ресторан.
– Тогда спокойно трать, отец все равно давал бы тебе деньги, правильно?
– Правильно. Он никогда мне не отказывал... Сколько здесь?
– Двадцать тысяч.
– В моем положении это целое состояние, – улыбнулась девушка сквозь слезы. – Спасибо вам. Огромное спасибо.
– Не переживай, девочка, все будет хорошо. До свидания.
Катя настолько была потрясена, что не трогалась с места, все смотрела вслед своей нечаянной спасительнице.
Береговому показали на девушку, стоявшую в конце коридора, он приехал в институт поговорить с младшей дочерью Валерьяна Юрьевича. Опасаясь, что Катя уйдет, он поторопился к ней, огибая группы студентов. Навстречу шла пышнотелая женщина лет сорока, и Береговой не обратил бы на нее внимания, если б она сама не обратила его внимания на себя. Женщина странно на него смотрела, будто в чем-то провинилась или что-то затаила, а он ее видел первый раз в жизни. Кстати, она же разговаривала с Катей... Прошла. Береговой на мгновение обернулся – женщины нет, значит, ему показалось, будто она его откуда-то знает, он окликнул девушку:
– Катя! Подождите!
– Вы меня? – насторожилась девушка. Двое незнакомых людей друг за другом – это слишком.
– Вас, вас, – сказал, подойдя, Береговой. – Мне нужно с вами поговорить, я следователь.
– Странно.
– А именно? Что с вами хочет поговорить следователь? – улыбался он, дабы расположить девушку к себе.
– Только что незнакомая женщина принесла деньги, которые должна отцу, теперь вы...
– Женщина? – не дослушал он. – Брюнетка? С гладкими волосами? Полноватая?
– Да...
– Подождите меня здесь! Никуда не уходите!
Как он рванул на улицу! Для следователя несолидно мчаться сломя голову, наскакивая на людей. Но женщина! Откуда-то она его знает, иначе не смотрела б на него, будто украла у Кати деньги, а не отдала их. И почему-то принесла долг девчонке, а не сыновьям – во всем этом есть нечто интригующее.
Перед институтом он живо просканировал глазами всю улицу... Женщина проехала прямо перед его носом на «Ниве», покосилась на него! В салоне еще кто-то был, но тонировка на боковых стеклах не позволяла разглядеть, кто. Береговой кинулся на проезжую часть, чуть пробежался, запоминая номер, потом позвонил Жене:
– Ты где?
– У «Параллельного мира», Паша не выходил оттуда.
– Держи его, постарайся не упустить. Ладно, номер я сам пробью.
– Какой номер?
– Автомобиля. Все, все, веди Пашу. – И вернулся к Кате, дышал часто, тяжело, да уж, не мальчик так бегать. – Кто та женщина, которая принесла вам деньги? Почему вам?
– Я не знаю, кто она, она себя не назвала...
Он не ошибся, Катя со свойственной юности открытостью, запалом и максимализмом рассказала не только о женщине, но и о семейных неурядицах, связанных с назначением на место генерального директора. Итак, начались раздоры, детки не слишком озабочены исчезновением отца, а вот на Панасоника они попросту точат клыки. Действительно, странноватая история, глухая, потому что тянет в разные стороны, но не менее странным образом и собирает в кучу разных людей. Кто-то из них...
