Минут через пять голос, показавшийся ему знакомым, сказал:
– Наслаждайтесь боем, Паркин. Я с вами ещё свяжусь.
На ринге появился мужчина в дурацком пёстром костюме и завопил истошным голосом в микрофон:
– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Почтеннейшая публика! Сегодня вам посчастливится стать свидетелями дебютного выступления двух очаровательных амазонок: Анни (на ринг вышла милая девочка 9 лет в белом платьице, белых носочках и белых туфельках с острыми, как бритва носами) и Мэйбл (на ринг вышла другая девятилетняя девочка, тоже в белом платье, белых носочках и таких же белых туфельках). – Подождав, пока девочки займут свои углы, он продолжил: – Судить поединок будет заслуженный рефери международного класса мистер Кингси.
Кингси был седым представительным мужчиной с внешностью сенатора. Со знанием дела он осмотрел девочек на предмет незаконного оружия, в качестве которого, например, могли служить лезвия под острыми, специально подготовленными к сражению ногтями. Убедившись, что всё в порядке, он дал сигнал к началу боя.
Девочки приблизились друг к другу на безопасное расстояние и остановились. Они не спешили атаковать, так как один верный удар мог решить исход поединка. Ударом ноги, например, можно легко покалечить голень, а острыми, как бритва ногтями – оставить противника без глаз или, сильно порезав лоб, ослепить его кровью. В отличие от всяких реслингов, здесь никто не работал на публику.
Выбрав момент, Анни бросилась на соперницу. Оставив на её красивом лице глубокие отметины своими ногтями, она отпрыгнула в сторону, но неудачно. Мэйбл успела порезать ей ногу туфлёй. Белый носочек стал быстро краснеть, да и на платьице Мэйбл появились красные пятна.
Девочки одновременно оправились от первой атаки и вновь заняли позицию на безопасном расстоянии друг перед другом. На этот раз атаковала Мэйбл. Она вцепилась своими остро подточенными (особая услуга стоматолога) зубами в ухо сопернице, но та сумела нанести ей серию сильных ударов в пах.
Выплюнув мочку уха прямо в зал, Мэйбл вновь бросилась на соперницу. Она вонзила ей ногти в шею и принялась кусать за лицо, стараясь травмировать наиболее нежные его участки. Превозмогая боль, Анни атаковала ноги соперницы. Мэйбл спохватилась слишком поздно. Ей удалось отскочить, только когда связки на правой ноге были перерезаны, а из артерии струёй била кровь. Несмотря на то, что лицо и шея Анни превратились в сплошную кровавую рану, она была в лучшей форме.
Из последних сил Мэйбл бросилась на противника, но, не удержавшись на ногах, рухнула на пол ринга. Анни мгновенно воспользовалась ситуацией. Она принялась неистово бить ногами лежащую в луже собственной крови соперницу до тех пор, пока из ран не начали вываливаться внутренние органы.
Когда всем стало ясно, что Мэйбл мертва, рефери остановил бой. Возбуждённая публика направилась к выходу. Большинство этих высоконравственных в обычной жизни людей, заплатили громадные деньги исключительно за возможность посмотреть, как маленькие красивые девочки будут калечить и убивать друг друга. Дебютные бои были самыми дорогими. Чуть меньше стоили финальные сражения, на которых мерялись силой те, кому не посчастливилось дожить до 16 лет – финального возраста для участников боёв. Искалеченные физически и морально, лишенные ушей, глаз, носов, безрукие, безногие, они развлекали своими смертями тех, кто в иной жизни навзрыд оплакивал умершую канарейку и искренне негодовал, что кто-то может повысить голос на собственного ребёнка.
Вновь наушник заговорил, когда санитарный инспектор был уже у самого выхода.
– Санитарный инспектор Паркин, ты заслужил две подсказки: Поговори с майором Сайресом и своим другом Бобом. Поверь, им есть что тебе сказать.
У майора Сайреса была годовщина свадьбы. Подобно многим другим мужчинам, рискующим чуть ли не каждый день своей жизнью, он очень трепетно относился к жене и дочкам. В семье у него был полный порядок. Жена – красавица, прекрасная мать и настоящая хозяйка. Дочки – умницы. Одной было пять, а второй совсем недавно исполнилось три года. Уйдя пораньше со службы, он забежал в магазин, забрал заказанный заблаговременно торт, купил бутылку вина. Девочкам он решил подарить двух красивых кукол.
Возле дома он увидел припаркованную чужую машину. Гостей они не ждали, решили отметить праздник семейно. Может, кто-то приехал к соседям?
– А у нас гости, – сообщила ему без всякого энтузиазма жена.
– Кого ещё чёрт принёс? – недовольно пробурчал он.
– Не знаю. Пренеприятный тип. Сказал, что ты нужен ему по неотложному делу.
Когда майор вошёл в гостиную, санитарный инспектор играл там с детьми.
– У вас прелестные дочки, майор, – сообщил Паркин, улыбаясь голливудской улыбкой.
Лицо майора выражала всю степень удовольствия, которое он испытывал, видя у себя в гостях в такой день подобного типа.
– Я понимаю, майор, что у вас семейное торжество, но мне нужно задать вам пару вопросов. Чем быстрее вы мне ответите, тем быстрее я уберусь из вашего дома.
– Тогда не будем откладывать в долгий ящик…
– Где бы мы могли поговорить тет-а-тет?
– Свежий воздух вас устроит?
– Вполне.
– Какого чёрта вам от меня нужно? – спросил майор после того, как санитарный инспектор назвал своё имя и должность.
– Я понимаю, это звучит глупо, но кое-кто мне сказал, что вы сможете поведать мне кое-что интересное.
– Я не умею говорить загадками.
– Майор, у вас милая семья. Красивая жена, очаровательные дочери… Вам-то уж должно быть известно, что я буду выполнять приказ любым способом, во что бы то ни стало.
– Бесполезно, – сказал майор, тем не менее, побелев, как мел. – Как только я заикнусь, чтобы выдать секретную информацию, я умру.
– Знаю, майор, программа самоликвидации и всё такое…
– Тогда какого чёрта вы от меня хотите?
– Вспомните что-нибудь интересное, не нарушая секретность. Где, например, вы пили пиво во время последних заданий?
Майор улыбнулся.
– Бар Хуэйро, – ответил он.
– Это, если я не ошибаюсь, рядом с владениями ныне покойного Али Хусейна?
– Вы не ошибаетесь.
– Во время задания вас заставили уничтожать объект дистанционно, не заходя внутрь?
Майор не ответил.
– Кто отдал этот приказ?
– Спросите у своего шефа.
– Благородный Дон в курсе дела?
– Больше, чем кто-либо другой.
Это означало только… В голове у санитарного инспектора словно взорвался снаряд. Все тело пронзила дикая боль. В глазах потемнело. САНИТАРНЫЙ ИНСПЕКТОР НЕ МОЖЕТ КРИТИЧЕСКИ ОТНОСИТЬСЯ К ДЕЙСТВИЮ РУКОВОДСТВА! – отдавалось пульсацией у него в ушах. Паркин был на грани обморока.
– Что с вами? – услышал он сквозь шум в голове голос майора.
– Всё хорошо.
– Если бы вы были лошадью, вас бы следовало пристрелить.
– Это сейчас пройдёт.
– Вы уверены?
– Всё в порядке, майор. Сейчас всё пройдёт. Мне уже лучше…
И точно. В следующее мгновение санитарный инспектор ощутил у себя в голове руки того странного человека из аббатства, который словно бы массировал ему мысли, приводя их в порядок, распутывая, расставляя по своим местам.
– Спасибо, Майор… Отправляйтесь к жене и детям, а ещё лучше, бросайте всё к чёртовой матери и уматывайте с ними на край света.
Сказав это, он, шатаясь, побрёл к машине. Забравшись на водительское сиденье, он закрыл глаза.
Конечно же, Благородный Дон… Ну конечно…
Санитарный инспектор пришёл в себя около одиннадцати ночи. В доме майора свет уже не горел. Надо было ещё повидать Боба, а для этого следовало бы поспешить. В «Пятой ноге» начиналось «Библейское шоу», и Боб наверняка был уже там.
Санитарный инспектор завёл двигатель и медленно тронулся с места.
Как и предполагалось, Боб сидел за любимым столиком возле самой сцены и зачарованно наблюдал за спектаклем. Все остальное для него просто не существовало. Он даже не заметил, что Паркин, взяв пиво, подсел к нему за стол.
На сцене начинался кульминационный момент: распятие Христа, в роли которого была сексепильная особа женского пола, одетая в высокие сапоги и терновый венец. Римский воин – здоровенный негр с огромным членом – хлестал её плеткой. Хлестал по-настоящему, от души, об этом говорили кровоточащие следы на красивом женском теле.
Сверху, якобы с неба на всё это смотрели два ангелочка: юноша и девушка, подвешенные к потолку за крючья, воткнутые им в спину.
– Привет, – сказал санитарный инспектор, толкнув слегка Боба, – не помешаю?
Боб буркнул что-то нечленораздельное.
– Надо поговорить.
– Завтра, – отмахнулся Боб.
– Это серьёзно.
– Пошёл на хуй, Ден! – Боб готов был убить санитарного инспектора.
– Хорошо.
На сцене уже появился крест, на котором должны были распять Христа. Актрису привязали к кресту, затем прибили ладони гвоздями к перекладине. Ноги пробивать ей не стали, так как для этого её пришлось бы сильно калечить.
