— Если только это никак не будет связано с рыцарями-тамплиерамн, я полностью в вашем распоряжении, — сказал служитель, и Найт буквально увидел его хитрую усмешку.
Доехав на автобусе до Стратфорда, Томас спустился к реке мимо мемориала Гоуэра,[27] где стоял бронзовый Шекспир в окружении скульптурных портретов своих героев: Фальстафа, леди Макбет, принца Генри и Гамлета. Вокруг бродили группы туристов с фотоаппаратами, а в отдалении старик в том же самом потрепанном костюме, что и в прошлый раз, бодро тараторил пространные отрывки из «Сна в летнюю ночь». Поймав на себе его взгляд, Найт кивнул, но тот был на самой середине монолога — кажется, Пэка — и не ответил. Томас не обиделся. В этой игре ощущалось нечто гнетущее, хотя Найт и испытывал удовлетворение, узнавая персонажи. Наверное, причина этого крылась в самом старике. В нем что-то было, точнее, отсутствовало.
Стряхнув с себя это ощущение, Томас вернулся на берег реки, к тому тихому местечку под ивами, где задремал в прошлый раз. Устроившись поудобнее, он перечитал «Бесплодные усилия любви». В эту пьесу Томас не заглядывал со времен аспирантуры, да и тогда только бегло, поэтому сейчас даже сюжет вспоминался с трудом. Он прочитал всю пьесу от начала до конца за два часа, за один присест.
Главная сюжетная линия была достаточно простая. Король Наварры вместе со своими друзьями Лонгвиллем, Дюмэном и Бероуном основывает что-то вроде академии. Они решают учиться и размышлять на протяжении трех лет, умерщвлять плоть отказом от пиршеств, попоек, общества женщин и всего остального, что может отвлекать от философских трудов. Соглашение выполняется до тех пор, пока с посольством не прибывают принцесса Франции и ее фрейлины Розалина, Мария и Катерина. Мужчины влюбляются в девушек, бросают свою академию и принимаются ухаживать, проявляя чудеса романтичной изобретательности, устраивая пышные зрелища, демонстрируя словесную пиротехнику. Все идет хорошо, дело приближается к бракосочетанию нескольких пар, каким завершается «Сон в летнюю ночь», но тут происходит нечто неожиданное. В самом конце пьесы появляется гонец, объявляющий о кончине короля Франции, отца принцессы, после чего девушки начинают готовиться к отъезду. Мужчины пытаются получить заверения в любви от своих возлюбленных, добиваются их обещания связать себя брачными узами, однако настроение девушек кардинально меняется. Все остроты и романтичные условности, к которым привыкли кавалеры, оказываются отброшены. Девушки говорят мужчинам, что будут принадлежать им только в том случае, если те вынесут год одиночества и лишений. Тут пьеса заканчивается.
Разумеется, были и другие линии, в основном связанные с испанским хвастуном доном Армадо и педантом Олоферном, но в целом сюжет выглядел очень незамысловато. Восторг, с каким встретили пьесу первые зрители, вероятно, был обусловлен преимущественно постоянными остротами, шутками и той игрой слов, к которой, по мнению Самюэля Джонсона, насмерть пристрастился Шекспир. Согласно предисловию к той книге, которую держал в руках Томас, эта пьеса была ранней, хотя литературоведы до сих пор не могли сойтись в том, когда именно ее написал Шекспир. Явно не позднее 1595 года, но, возможно, еще в конце восьмидесятых, что поставило бы ее в один ряд с самыми первыми творениями драматурга. Даже если «Бесплодные усилия любви» появились только в упомянутом году, пьеса все равно была создана раньше всех остальных комедий, за исключением «Комедии ошибок», «Двух веронцев», «Укрощения строптивой» и, но это уже с большой натяжкой, «Сна в летнюю ночь». Можно или нельзя было считать это основанием для определения времени написания текста, но Томасу показалось, что язык и проработка персонажей заметно отличаются от вышеперечисленных пьес, особенно от «Комедии ошибок», в которой есть сюжет, и «Сна в летнюю ночь», куда более богатого и изобретательного произведения. «Бесплодные усилия любви», где действие разворачивается при дворе, казались Найту изящной вариацией на знакомую тему придворных ухаживаний, хотя эти изыски выходили за рамки одного остроумия и в конце концов поднимали серьезные вопросы о ценности всего происходящего.
По большому счету конец был воистину поразителен своей неожиданной мрачностью и отсутствием завершенности. Томас не смог вспомнить ни одной другой романтической комедии какой бы то ни было эпохи, в которой центральным персонажам так подчеркнуто не удавалось добиться счастья. Замечание принцессы о том, что девушки воспринимали ухаживания мужчин лишь как развлечение, что-то такое, что помогает приятно провести время, но не обладает настоящей ценностью и не имеет никакого отношения собственно к любви, становится просто экстраординарным. Кажется, что со смертью своего отца она вместе с фрейлинами переходит в совершенно другой жанр, а мужчины просто не знают, как к этому приспособиться. Дело даже не в том, что цель передвинулась. Изменилось освещение, и стало ясно, что никакой цели вообще не было. Королю и его друзьям отказано в том, что в конце романтической комедии дается с такой легкостью. Зрители никогда не увидят тех отношений, которые им были обещаны.
«Так удостойте нас любви, — говорит король Наварры, упрямо не желающий слышать, что его ухаживания отвергнуты, не видящий сборов французских придворных, готовящихся к отъезду, — хотя бы в последний час».
Принцесса отвечает: «Час — слишком краткий срок для заключения вечного союза».[28]
На этом все. Конец.
Вот только, разумеется, это мог быть и не конец. Прочитав последние строчки, Томас поймал себя на том, что гадает о событиях, которые могли произойти в «Плодотворных усилиях любви», о том романтическом завершении, которое отсутствовало в первой пьесе. Никогда еще с того самого момента, как ему впервые сказали о продолжении, он не был так уверен в том, что оно действительно существовало. Приняв эту мысль, Найт больше чем наполовину перестал сомневаться в том, что еще одно творение Шекспира по-прежнему существует.
Несмотря на возбуждение от этой мысли, Томас гадал, не лучше ли остановиться на мрачной незавершенности «Бесплодных усилий любви», хотя эта пьеса нисколько не соответствовала законам романтизма.
«Меньше условностей, больше жизненной достоверности, — подумал он, мысленно возвращаясь к самой последней размолвке с Куми. — Не столько ссора, сколько очередной этап долгого тактического противостояния, конец которого, вероятно, может оказаться ближе к „Бесплодным усилиям любви“, чем к какому-нибудь более жизнерадостному продолжению…»
Подняв взгляд, Томас увидел на противоположном берегу реки пару, поглощенную бурным разговором. Вероятно, он не стал бы задерживать на ней внимание, но тут женщина, которой, судя по виду, было не меньше шестидесяти, внезапно крикнула: «Нет!» — с яростью, поразившей его. В ее длинных черных растрепанных волосах виднелись седые пряди, глаза были широко раскрыты. На виду у Томаса женщина разразилась руганью, размахивая руками и обращаясь к мужчине, который стоял спиной к реке и к Найту. Слов разобрать было нельзя, но такое бешенство внушало тревогу. В гневных тирадах проступали размеренность, даже ритм. Томас, возможно, решил бы, что они репетируют сцену из спектакля, но женщина, похоже, полностью потеряла контроль над собой. Она размахивала руками и гневно тыкала в мужчину длинным костлявым пальцем. Найту показалось, что она обзывает его самыми последними словами, выдает длинные многоэтажные ругательства.
— Кривая, злая жаба! — крикнула женщина.
Возможно, конфликт Томасу только померещился, потому что это была реплика старухи Маргарет, выплескивающей злобу на Ричарда III.
Мужчина, казалось, принимал все это молча или бормотал себе под нос слова, которые не доносились через Эйвон. Он протянул руки, словно пытаясь успокоить женщину, но они были маленькие, крошечные по сравнению с ее яростью.
Вдруг совершенно внезапно все кончилось. Женщина ушла прочь, а мужчина, сгорбленный и поникший, на мгновение повернулся к воде, прежде чем медленно направиться к строительным лесам, окружающим Мемориальный театр.
Потрясенный Томас не мог поверить своим глазам. Это оказался его бывший научный руководитель Рэндолл Дагенхарт.
Томас дважды звонил Куми, прежде чем она наконец ответила. Он долго оттягивал разговор, потому что начал получать удовольствие, разыгрывая сыщика и ученого в этом необычном, пропитанном историей месте, и втайне от себя не желал, чтобы Куми все испортила своим раздражением. Ему хотелось рассказать ей о том, чем он занимался, поделиться этим, но Найт опасался, что вначале последует неловкое объяснение, и поэтому медлил. Как правило, столкнувшись с проблемой, Томас сразу же, в лоб приступал к ее решению, но он понимал, что в отношениях с Куми иногда требуется время. Если надавить, примирения придется ждать дольше.
