Ванда Пакульски была красавицей с пухлыми губами и большими голубыми глазами, без следа косметики на лице. У рта я заметила несколько морщинок, но с трудом верилось, что у нее дочь двадцати с лишним лет. Крупные сильные кисти рук, ногти коротко подстрижены. Волосы убраны с широкого лба и перехвачены бирюзовой заколкой, которые продаются в сувенирных лавках в индейских резервациях. Ванда была босиком, в потертых джинсах, и я с трудом оторвала взгляд от ошеломляюще большой груди, выпирающей под оксфордской рубашкой. Я заставила себя оглядеть комнату, оформленную в юго-западном стиле. На стенах висели маленькие цветочные натюрморты. Автор писал эти работы определенно под влиянием Джорджии О'Киф.
— Это ваши картины? — я указала на стены.
— Да. У меня сейчас цветочная стадия.
— Они прелестны, — искренне похвалила я.
Чудесные картинки, мягкие приятные оттенки, все цветы четко прорисованы.
— Слишком прелестны, — заметила она, критически оглядывая холсты. — Вам не кажется, что они немного похожи на открытки? Хотя людям нравится. Скупают их как сумасшедшие. Пойдемте на кухню. Я сварила кофе.
— Что вы, не стоит беспокоиться, — я последовала за ней через гостиную в маленькую светлую кухню.
Она засуетилась, наливая кофе и выкладывая на тарелку несколько кексов:
— Никакого беспокойства.
— Я благодарна, что вы согласились пообщаться со мной. Это очень великодушно с вашей стороны, учитывая, что я представляю интересы Юпитера.
Ванда остановилась и взглянула на меня. В голубых глазах не было слез, но она казалась невероятно печальной.
— Вы наверно сочтете меня ненормальной, учитывая то, что случилось с дочерью, но я всегда любила Юпитера. Он очень хорошо относился к Хло. Я так его жалела, когда Хло вышла замуж за Полариса.
— Но сейчас вы скорее всего разгневаны.
— Да, конечно. Но при этом мне его жаль, ничего не могу поделать. Он сказал что-нибудь? Объяснил, зачем поступил так?
Я прикинула, что из конфиденциальной информации можно ей рассказать. Юпитер публично отрицал свою вину. Это подойдет.
— Юпитер говорит, что он невиновен в убийстве Хло.
Она вздохнула:
— Да. Я читала об этом в газетах. Как вы думаете, это правда? Он невиновен?
— Я думаю, да, — ответила я. — И потом, он мой клиент.
Она кивнула:
— Мне было очень трудно поверить в то, что он убийца. У меня и мысли нет, что он мог причинить ей вред. Он всегда любил ее. Всегда.
Я не стала говорить, что думаю по этому поводу. От любви до ненависти один шаг.
— Если это не он, значит, убийца моей дочери все еще на свободе, — голос Ванды задрожал.
— Да, — ответила я тихо.
— Но полиция его не ищет.
— Нет.
— А вы?
Я замолчала. Ищу ли я убийцу Хло? Если Юпитер утверждает, что невиновен, тогда наилучшим доказательством было бы найти настоящего убийцу Хло. Я выкинула из головы мысль о том, что Лили моя подруга.
— Я пытаюсь помочь Юпитеру. Всем, чем могу.
Ванда кивнула:
— Давайте выйдем в сад.
Она поставила на поднос чашки и тарелки и провела меня через заднюю дверь в чудесный крошечный садик. Опустила поднос на стальной столик и пригласила меня сесть на один из стульчиков. Повсюду были цветы. Мы сидели в тени беседки, окруженной розами. Сладкий запах жимолости наполнял воздух. Кирпичные дорожки были усыпаны лепестками глицинии, словно пурпурным конфетти. Клумбы вдоль дома представляли собой мешанину розового и фиолетового: фуксий и фиалок, будто кто-то бросил горсть семян диких цветов. Все выглядело очаровательно.
— Хло выросла в этом доме? — спросила я, удивляясь, как человек, родившийся в таком чудесном месте, смог пойти по кривой дорожке.
— Вовсе нет, — печально улыбнувшись, ответила Ванда. — Когда Хло была маленькой, я едва ли могла позволить себе подобное. И сейчас, в общем-то, не могу. Дочь помогла мне купить этот дом. Вернее, Поларис помог. Он был очень щедр ко мне.
— Это он купил вам дом?
— Когда они с Хло только поженились, он дал мне денег под проценты. Вернее, передал их с ней.
— Вы с Поларисом в дружеских отношениях?
Она отрицательно покачала головой, и что-то в ее лице заставило меня подумать, что мой следующий вопрос не будет для нее большим потрясением.
— Бывали случаи, чтобы Поларис… ну… плохо обращался с Хло? Он когда-нибудь бил ее?
Ванда нахмурилась:
— Нет. Нет, вряд ли. Хло никогда не рассказывала о таком. Хотя, знаете, могла и скрыть это. Хло старалась не рассказывать о своих проблемах, чтобы не расстраивать меня. Вы что-то обнаружили? Он бил ее?
— Юпитер сказал, что да.
Ванда печально улыбнулась:
— Но ведь он может лгать, не так ли? Чтобы спасти себя.
Я кивнула, удивляясь про себя, вдруг это правда.
Ванда придвинула тарелку с кексами поближе ко мне. Я взяла один. Под зубами захрустела сладкая румяная корочка и аромат ежевики наполнил мой рот.
— О боже, потрясающе вкусно.
— У меня много талантов, — на ее лице заиграла саркастически-гордая улыбка. — Вот, съешьте еще.
Взяв еще кекс, я спросила:
— Где вы жили, когда Хло была маленькой?
— Везде понемногу, по большей части в Лос-Анджелесе. Из-за работы я много путешествовала. Когда Хло была маленькой, то ездила со мной. Когда она пошла в школу, мне приходилось ee оставлять. Она жила в Лос-Анджелесе, пока я находилась в дороге.
— Чем вы занимались?
— Я танцевала экзотические танцы в стриптизе. Выступала под псевдонимом Сладкая Вишня.
Ванда рассказывала это таким бесстрастным голосом, как будто зарабатывать на жизнь, раздеваясь, столь же обычное дело, как работать стюардессой или водителем. А может, показалось. Не мне об этом судить. Во всяком случае, это объясняло размер ее груди.
— Вы достаточно молодо выглядите для мамы Хло.
— Потому что я родила ее в шестнадцать. Мы как бы росли вместе.
Она проглотила комок в горле и отвернулась от меня. Мы посидели в тишине, пока она собиралась с силами. Мне нравилась Ванда Пакульски. Открытая, дружелюбная и ничуть не озлобленная, несмотря на то, что умерла ее единственная дочь. Просто хорошая женщина. Не хотелось заставлять ее рассказывать. Не хотелось ее печалить, задавать неприятные вопросы, которые я была вынуждена задать, чтобы выяснить, кого еще шантажировала Хло.
— Я слишком рано родила ее. Наверно поэтому она выросла таким сложным человеком.
— Сложным?
— С Хло было тяжело ладить. Причиной всему то, что все детство она моталась со мной из клуба в клуб или жила с родственниками, пока я была в отъезде. Моя бедная крошка. Она никогда не ходила в одну и ту же школу больше года, а потом вообще бросила учебу.
— Трудно вам приходилось.
— Да, но ведь я должна была позаботиться о ней. Уберечь ее. Все это произошло по моей вине.
Ванда отчеканила эти слова так твердо, будто ставила меня перед фактом, не давая заглянуть ей в душу. Но ее выдавали влажные глаза и дрожащие губы.
— В чем ваша вина?
— Во всем, что с ней случилось. Что она бросила школу. Наркотики. И ее смерть. Я знаю, это не оправдание, но когда Хло была маленькой, мне честно казалось, что я все делаю для нее. Я старалась. Когда она родилась, я жила на пособие. Это было ужасно. Когда я начала танцевать, я стала получать столько денег, сколько мне не платили ни на одной другой работе. Я не могла остановиться и бросить это занятие. Поймите правильно, я не вижу ничего аморального в этой работе. Я никогда не делала того, за что мне было бы стыдно. Просто поездки. Приходилось оставлять ее надолго. Я обещала себе, что потанцую еще год, но мне все время предлагали хорошие деньги. Я начала сниматься в кино, потом уже невозможно было уйти из шоу-бизнеса. Ничем другим я заниматься не умела, — она покачала головой, явно осуждая себя. — Большую часть денег я тратила на кокаин. Бедняжка Хло пристрастилась из-за меня.
Я не знаю, была ли Ванда в ответе за недостатки Хло. Будь у девочки нормальная семья, уютный дом в тихом городке, Хло могла бы вырасти совершенно другим человеком. Окончить школу, поступить в колледж, стать членом «Врачи за Мир» и сделать карьеру нейрохирурга. Или же могла скатиться, вылетев из школы и став наркоманкой. Множество детей из разных семей заканчивают так. Невозможно узнать, всему ли виной детство или что-то в ней самой. Одно можно сказать с уверенностью: всю жизнь Ванда будет чувствовать свою вину. Таковы матери.
— У вас есть дети, миссис Эпплбаум? — спросила Ванда.
— Зовите меня просто Джулиет. Да, у меня двое.
— У вас есть их фотографии?
Я подняла брови:
— Вы действительно хотите на них посмотреть?
— С удовольствием.
Я вытащила из сумочки парочку снимков Руби и Исаака:
— Годовалой давности. Все время забываю положить в сумку более свежие снимки.
