Дверь приоткрылась и в проеме появилась голова Краюшкина:
– Софочка, круассанчики. – Он держал в руках бумажный пакет доверху набитый горячей выпечкой. – Пришлось подождать, когда из печи горячие достанут, – доложил он о причине своей задержки. – Еще кофе принести?
– Нет, – мотнула я головой и посмотрела на Софью Андреевну. Она, позевывая, сомкнула веки. – Мы, пожалуй, пойдем.
Больная встрепенулась.
– А чемодан вы мне привезете? Только сегодня! – очень требовательно сказала она и добавила. – Он мне срочно нужен.
– Я могу привезти чемодан, – предложил Леопольд Иванович.
– Нет, ты здесь посиди. И ключ свой им дай.
– Хорошо, – пожала плечами Алина. – Мы привезем вам ваш чемодан. Возьмем такси и привезем.
– Леопольд Иванович оплатит вам расходы. Леопольд, оплати, пожалуйста, – потребовала Софья Андреевна.
Я не хотела брать деньги, тогда Краюшкин вложил их в Алинину руку:
– Я должен оплатить вам такси, – сказал он, сжимая Алинину ладонь. Впрочем, та и не думала отказываться от денег.
– И кто придумал, что Софья Андреевна – прокурор? – накинулась на меня Алина, как только мы вышли из больницы.
– Я в чем-то виновата? – огрызнулась я.
– Мы битый час слушали откровения Софьи Андреевны. Теперь еще вещи ее собирай, вези в больницу.
Мы вышли к стоянке такси. Всю дорогу она меня пилила, а я оправдывалась:
– Алина, но я же сама слышала, как Леопольд Иванович говорил, что встретил в аэропорту прокурора. Мы со Степой решили, что прокурором может быть только Софья Андреевна.
– Они решили! А ну-ка повтори, что ты слышала в баре? – с наигранной любезностью попросила Алина.
– Что он, Краюшкин, встретил в аэропорту прокурора. Прокурор даже вспомнил его, чем сильно испортил Краюшкину настроение.
– И все? А Краюшкин упоминал имя этого прокурора?
– Нет. Зачем итальянцу, которому Леопольд изливал душу, имя прокурора?
– То есть, Краюшкин, встретился с прокурором в точке отправления. И с чего ты взяла, что этот прокурор летел с нами, с нашей группой?
«И правда, с чего я взяла? Разве в аэропорту была только наша группа? В аэропорту всегда собирается куча народа, и редко когда регистрация проходит на один рейс. Стало быть, прокурор мог лететь куда угодно. Все смешалось у меня в голове, наверное, тому виной был бокал мартини», – мысленно осуждала я себя.
– Молодец, – продолжала корить меня Алина. – Заморочила мне и Степе голову. Может, у Краюшкина и дочурки никакой не было? Во всяком случае, не из-за нее он в Италии оказался.
– Дочурка была, – уверенно сказала я. – Я сама слышала.
– Ты и про прокурора слышала, – с досадой отмахнулась от меня Алина. – Чтобы не было сомнений, спрошу я у Краюшкина, была у него дочь или тебе послышалось.
– Спроси-спроси. Уже давно спросила бы.
Алина ответила не сразу. Посидев несколько секунд со сморщенным лбом, она спросила:
– Что же получается? Краюшкин не при делах?
– Каких делах? – окончательно запуталась я.
– А таких, мстить ему Софье Андреевне не за что? Может он и впрямь в нее как мальчишка втюрился? Ты как думаешь? – Я не успела ответить, Алина заткнула мне рот обидной фразой: – Хотя тебя лучше не слушать. Можешь такое придумать, не в какие ворота не влезет. Софья Андреевна – прокурор! Ха-ха-ха!
– Хватит все валить на меня, – довольно резко я ее перебила. – Не забывай, ты сама согласилась, что других вариантов нет: или Софья Андреевна – прокурор, или никто.
– Я же не знала, что прокурора вообще среди нас нет. Вы меня убедили! Ты и Степа. Теперь вот приходится возить за Софьей Андреевной чемоданы, – обиженно пробурчала она.
– Ты хочешь сказать, что не будь Софья Андреевна прокурором, ты бы пальцем о палец не ударила? Оставила бы ее в больнице на произвол судьбы?
– Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Мы все равно доведем расследование до конца. О! Оказывается, мы приехали.
Таксист уже несколько минут стоял перед входом в гостиницу, ждал, когда же мы наговоримся. Алина хотела расплатиться по счетчику и отпустить таксиста, но я ее остановила.
– Может, он нас подождет пять минут, а мы быстро соберем чемодан Софьи Андреевны и поедем обратно в больницу, раз уж обещали?
– Давай так, – пожала плечами Алина. – Краюшкин отстегнул нам на пять таких поездок.
Я постаралась объяснить водителю, что нас не будет минут пять, не больше, потом мы вернемся и поедем обратно. Кажется, он меня понял, кивнул головой и произнес:
– Бене. – То есть «хорошо».
Не знаю, что Краюшкину не понравилось, когда он из казино вернулся в номер. Все вроде бы было в порядке: вещи не разбросаны, ничего не перевернуто. Черный пластиковый чемодан Софьи Андреевны стоял у кровати. Вещи достать из него она не успела. Нам оставалось лишь собрать с трюмо разные мелочи, сложить их в чемодан и захлопнуть крышку.
Таксист нас не обманул. Он терпеливо ждал, когда мы вернемся.
– В больницу! – велела Алина.
Краюшкина в палате не было. Наверное, Софья Андреевна отослала его за чем-нибудь еще. Увидев свой чемодан, она просияла:
– Мой любимый чемоданчик!
Софья Андреевна оторвалась от подушки, села и спустила ноги на пол. Сначала она погладила чемодан снаружи, потом положила его на бок и открыла. Просунула руку под сложенную одежду – и изменилась в лице. Бледнея, она начала хватать ртом воздух, как будто чья-то не видимая рука вцепилась в ее горло.
– Софья Андреевна, что с вами? Вам нехорошо? – всполошились я и Алина.
Дама одновременно бледнела и синела у нас на глазах.
– Меня обокрали, – удалось ей выговорить.
– Софья Андреевна, ну что вы говорите? Вы даже в чемодан не заглянули, – ласково сказала я, подозревая, что генеральше не по себе, после того как ее сильно ударили по голове. Как можно утверждать, что ее ограбили, если она даже внутрь поклажи не посмотрела.
– Я знаю что говорю! – С этими словами она начала выворачивать из чемодана вещи прямо на пол.
Полетели кофточки, юбки, предметы женского туалета. Со звоном упал бархатный мешочек. Подозреваю, в нем Софья Андреевна хранила свои драгоценности: сережки, колечки, которые она меняла каждый день. Ее понять можно. Сколько лет она прожила взаперти, и теперь ей хотелось покрасоваться, выделиться. Непонятно только, почему она сейчас так безразлично отнеслась к своим украшениям. Уж если что-то бы и украли, так это этот бархатный мешочек с содержимым. Но Софья Андреевна даже не взглянула внутрь, чтобы убедиться, все ли ценности на месте.
Через несколько минут из чемодана было вытряхнуто все.
Дно и бока чемоданы были оклеены темным подкладочным щелком. Софья Андреевна коснулась дна и застонала. Ее рука легко оттянула подкладку.
– Они отодрали подкладку… – с трудом выдавила она из себя и без сил откинулась на подушку.
– А там что-то было? – догадалась я.
– Все там было, – прошелестела губами Софья Андреевна. – Вся моя жизнь там была, мое будущее.
– А конкретнее можно? – наклонившись к генеральше, спросила Алина.
– У меня завтра должна состояться встреча с антикваром, сеньором Лоретти.
– Вы ему привезли что-то из генеральского наследства?
– Что-то?!! Вы смеетесь? Этим что-то могли оказаться рисунки и чертежи Леонардо да Винчи!
– То есть вы до конца в этом не уверены. Действительно ли это рисунки великого мастера? Генерал сдавал их на экспертизу?
– Вы точно смеетесь! Забыли, где мы жили? Если бы генерал только заикнулся, что когда-то с друзьями-однополчанами стянул в доме немца такие сокровища, у него бы все отобрали, а потом еще судили, возможно, даже расстреляли. Когда был Советский Союз, он никому об этих рисунках не говорил. А после одного случая, это было до меня, он купил сейф и хранил папку с рисунками там. При жизни мужа, я только однажды видела эту папку, и то случайно. Василий Семенович сидел в кабинете. Я собиралась идти в магазин и заглянула к нему, чтобы попросить денег. Вошла без стука, он так был увлечен, рассматривая через лупу листочки, что меня не заметил. Когда я его позвала, он начал лихорадочно забрасывать листки другими бумагами. Потом он оторвался на мне – почему я вхожу к нему без стука. По его реакции я поняла, что пожелтевшие от времени листочки настолько ценные, что он не доверяет никому, и в первую очередь – мне. А потом началась перестройка, СССР развалился, можно было беспрепятственно выезжать за границу, но к тому времени он уже стал слабым и немощным.
– А почему вы решили, что эти рисунки принадлежат руке Леонардо да Винчи?
– Так, попалась на глаза одна статья о бесследно исчезнувшем наследии великого мастера. Сопоставила факты и то, как бережно хранил папку мой муж, и пришла к выводу: даже, если это не Леонардо да Винчи, то все равно какую-то историческую ценность эти листочки имеют, хотя бы, потому что они такие старые. К этому времени, все, что можно было продать, я продала. От генеральского наследства сталась только эта папка. В музей с ней я идти побоялась. Обратилась к знакомой, Инессе Павловне. Я вам о ней уже рассказывала, она работает в антикварном магазине. Инесса Павловна мне и посоветовала плясать от печки, то есть, если и есть специалисты по творчеству Леонардо да Винчи, так это в Италии.
