— Мы постараемся не занять много времени.
— Не хотите чашечку кофе? — предложила Аманда.
Лоррейн ответила согласием от имени их двоих, опередив хотевшего запротестовать Адама. Он передернулся при мысли о новой порции кофе, но ничего не сказал. По крайней мере, это дало им возможность некоторое время побыть одним, пока Аманда занималась кофе.
Они изучили стоявшие на белой каминной полке фотографии в рамках. На одном из снимков была запечатлена большая компания застывших в неестественных позах детей с парой ребят постарше, тинейджеров, каждый из которых держал на руках младенца. Здесь были и карапузы, только начинавшие ходить, и дети школьного возраста, и молодые люди. Кто-то широко улыбался, кто-то стоял со скучающим видом, а одному ребенку явно хотелось писать. Судя по нарядной одежде, это было какое-то праздничное семейное сборище — например по случаю свадьбы или крестин.
— Счастливая семейка, — мрачно прокомментировал Адам. Он взял другую фотографию и внимательно рассмотрел ее. Это был портрет маленькой девочки в лиловом платье, лежавшей на коврике из овечьей шерсти на фоне голубого, с облаками, неба. — Немного слащаво.
Как только их девочки окончили начальную школу, Лоррейн с Адамом отказались от ежегодной «обязаловки» в виде платы за школьные фотографии. «Ничего особенного, мы сами можем лучше», — постановил как-то Адам, но так и не смог добиться сколько-нибудь приемлемого результата с навороченной зеркальной камерой, которую Лоррейн преподнесла ему ко дню рождения.
— Вот, угощайтесь, — пригласила Аманда, возвращаясь с уставленным чашками подносом. — Сахар и молоко — здесь, если хотите.
Лоррейн добавила и то и другое, тогда как Адам предпочел ограничиться одним кофе. Он посмотрел на кружку с явным подозрением.
— Итак, — продолжила Аманда, — я и подумать не могла, что этим утром ко мне в гости заглянут два детектива.
Она успела уложить волосы так, чтобы они прикрывали следы на шее. Лоррейн обратила внимание и на то, что, хлопоча на кухне, Аманда вытерла следы растекшейся туши под глазами — теперь остатков вчерашнего макияжа на лице не наблюдалось.
— Надеюсь, ничего серьезного не случилось, — добавила Аманда.
Странно, большинство людей захотели бы узнать, что произошло, еще до того, как готовить кофе, мелькнуло в голове Лоррейн.
— Мы приехали, чтобы поговорить с вами о Салли-Энн Фрайт, — начал Адам.
Лоррейн с трудом удержалась от того, чтобы не бросить в его сторону грозный взгляд. Голос мужа звучал отрывисто, будто обвиняя, и совсем не подходил для беседы с Амандой. Лоррейн уже успела понять: подруга убитой относилась к тому типу женщин, которые обожают все контролировать и привыкли считать, что с их мыслями и идеями все должны соглашаться безоговорочно, не задавая лишних вопросов. По идеальному порядку в доме — этим аккуратным перехваченным лентами шторам, расчесанной бахроме маленького коврика у имитации камина, полному отсутствию пыли — было очевидно, что хозяйка в принципе не признает беспорядка. Хотя то, как она выглядела этим утром, скорее говорило об обратном.
— Ах да, Салли-Энн! — ласково улыбнулась Аманда. — С ней все в порядке? — Ее лицо постепенно сморщилось, приобретя обеспокоенное выражение, и она заметила: — Салли-Энн должна была скоро родить.
— Нет, боюсь, она совсем не в порядке, — вклинилась в разговор Лоррейн, не дав Адаму нанести сдобренный убийственной дозой кофе удар. — У нас плохие новости.
Лоррейн помедлила. Неужели Аманда не читала газет, не смотрела телевизор?
— Салли-Энн была найдена мертвой несколько дней назад. Мне очень жаль. Мы думали, кто-то уже рассказал вам об этом или вы, возможно, видели сюжет по телевизору.
Аманда мгновенно побледнела, став чуть ли не белой. Лоррейн, пристально наблюдавшая за ней, почти не сомневалась, что эта мертвенная бледность была предвестником скорого обморока.
— О… боже… мой, — одними губами прошептала Аманда. Ее щеки вдруг зарделись ярко-алым, а потом она разразилась безысходными рыданиями. Слезы смыли оставшиеся на ресницах комки туши, и на щеках снова появились грязные следы.
— Понимаю, это настоящее потрясение. Если нужно, мы подождем, пока вы немного не придете в себя, — на удивление сочувственно произнес Адам.
— Насколько я знаю, вы с ней занимались в одной дородовой группе, — сказала Лоррейн. — Вы были близкими подругами?
Аманда попыталась успокоиться, прекратив рыдать. Она вытерла лицо рукавом халата.
— Да, что-то вроде этого, — прохныкала бедняжка. — Мы вместе проводили время, обычно после занятий. Она — такая… была такой… милой. Такой душевный человек! Как это случилось? Она была больна?
— Именно это мы и надеялись выяснить с вашей помощью, — ответила Лоррейн. — Давно вы ее знали?
— Мы познакомились, когда она впервые пришла на занятия к Мэри, примерно пять-шесть месяцев назад. К тому моменту я ходила в группу восемнадцать месяцев. И мы как-то сразу нашли общий язык.
Адам смущенно прокашлялся.
— Надеюсь, мой вопрос не покажется вам бестактным, но почему вы посещали занятия для будущих матерей, если на самом деле не были беременны?
— Откуда вы знаете, что я не была беременна? — огрызнулась Аманда, бросаясь защищаться. — Вы не можете знать это точно!
— Простите, — поспешила извиниться Лоррейн за Адама. — Просто, как мы понимаем, вы посещали занятия какое-то время, но при этом не были фактически бере…
— Что-о-о-о, вы еще и собирали подобные сведения? Убита женщина, а вы что-то выведываете обо мне? — Аманду начало трясти. Она нервно растопырила пальцы над своим явно плоским животом.
— Это просто заведенный порядок, чистая формальность. Нам нужно поговорить с наибольшим числом людей, знавших Салли-Энн. Уверена, вы понимаете…
— И что, по-вашему, я должна сказать? — выпалила Аманда. — Что это я ее убила? Ну да, конечно, это так же вероятно, как для меня — залететь, я бы так сказала! — И слезы снова хлынули из ее глаз.
Адам поставил свою чашку. Оба инспектора заметили, что язык Аманды стал заметно грубее, словно она вдруг перенеслась из этого приятного загородного местечка для среднего класса в район попроще, расположенный за милю отсюда.
— Извините, — всхлипнула она, вынимая из кармана платок. — Эти новости по-настоящему потрясли меня.
— Выходит, у вас были проблемы с зачатием? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Лоррейн. В любом случае в ее бесстрастных словах было не слишком много сочувствия.
— Да. — Аманда высморкалась, потом скомкала платок. — У вас есть дети?
Внутри Лоррейн все болезненно сжалось, совсем как в последние два утра, когда она просыпалась, вспоминая Грейс и ее нелепые планы на жизнь.
— Двое.
— А у вас? — Аманда перевела взгляд на Адама.
— Тоже двое, — ответил напарник.
— Тогда вам повезло. Вы не знаете, что это за чувство, когда так сильно хочешь ребенка, когда нестерпимая боль поселяется в вашей душе, а в самом вашем существовании зияет огромная дыра… Это — истинный смысл душевных страданий. — Аманда Симкинс резко смолкла, словно для продолжения ей требовалось пополнить запас сил и восстановить эмоциональное равновесие. Она, судя по всему, привыкла к подобным ощущениям, привыкла никогда не терять надежду.
— Салли-Энн когда-нибудь упоминала о тех, кто хотел причинить ей зло? Возможно, у нее были враги?
Аманда на некоторое время замолчала, крепко задумавшись. Она закатила глаза к потолку, потом скользнула взглядом по пастельным стенам к искусственному камину, над отполированным до блеска журнальным столиком, вдоль сверкающих натертых полов, а потом — снова к своим коленям, где нервно переплетались пальцы, словно теребя какую-то невидимую одежду.
— Если кто-то и должен был кого-то убить, то скорее Лиам замочил бы Расса или даже… — Аманда тут же осеклась. — Вы о них знаете? — спросила она, неожиданно разволновавшись, словно была хранительницей великой тайны. — Салли-Энн доверилась мне.
— Продолжайте, — подбодрила Лоррейн, продолжая записывать.
— Расс всегда любил Салли-Энн. Он — странный малый, с этим не поспоришь, но в глубине души это добрый, благородный человек. Они с Салли-Энн вместе учились в школе, у них был юношеский роман, с тех пор они время от времени встречались, то сходились, то расставались. Она пыталась отделаться от него множество раз. Липучка — так она его называла.
— А Лиам? — поинтересовался Адам, пытаясь разговорить ценную свидетельницу.
Становилось понятно, что Аманда принадлежит к той породе людей, которые с головой бросаются в несчастья других, чтобы заглушить свои собственные. Как там ее назвала Мэри Ноулз… «каждой бочке затычка»?
— Он был ее преподавателем в колледже, — поведала Аманда. — Их связывал по-настоящему страстный роман. Ну, эти тайные свидания ночью в парке, отъезды на выходные, когда Лиам врал жене, что отправляется на научные конференции, сделанные по секрету подарки… все в таком духе. Салли-Энн как-то звонила мне из почасового отеля, где они остановились. Она говорила, они только и делали, что поедали рыбу с жареной картошкой и трахались. Неудивительно, что она залетела.
