— А что пьете? — после недолгого молчания спросил он. — Самогонку небось? Гоните ее сами или приобретаете? Если гоните сами — то где находится самогонный аппарат и хранятся бутыли с самогоном? Попрошу выдать их добровольно во избежание уголовной ответственности. А если приобретаете, то у кого? Назовите фамилии…
— Самогон не гоню и не приобретаю, — безмятежно отозвался Комаров. — А пью я исключительно водку. Которую покупаю в государственных или коммерческих лавках и магазинах…
— В каких именно? — быстро задал вопрос Леонид Лаврентьевич, пытаясь уловить во взгляде и голосе хозяина дома страх и тревогу. Однако ни того ни другого отнюдь не наблюдалось.
— Да здесь, на Шаболовке, — пожал плечами Комаров. — В лавке Семенова. Или продуктовом магазине через два квартала.
— Мы это проверим, — нарочито строго произнес Бахматов. — А сейчас мы все же произведем досмотр вашего дома. Разрешающий ордер на досмотр у нас имеется, — добавил он и достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумагу.
— Смотрите, коли надо, — спокойно произнес Комаров, но теперь его спокойствие показалось Леониду Леонтьевичу уже напускным. Он кивнул Осипову и Стрельцову, что означало «приступить к досмотру», а сам остался на месте, не спуская глаз с хозяина дома.
Николай и Жора Стрельцов медленно прошлись по комнате, осматривая пол, заглянули в детскую, а когда Жора взялся за ручку кладовки и потянул дверь на себя, Комаров вдруг резко вскочил, метнулся к раскрытому окну и буквально выбросился в него, высадив оконную раму. Следом выпрыгнул в окно Коля Осипов.
— Оставайся здесь! — крикнул Стрельцову Бахматов и тоже выпрыгнул в окно. Через несколько мгновений прозвучал выстрел. Затем второй.
Продолжая держаться за ручку двери кладовки, Жора посмотрел на женщину. Она по-прежнему безучастно сидела за столом, положив на него руки. Пальцы ее немного подрагивали.
Минут через двадцать вернулись Осипов с Бахматовым. Злые и запыхавшиеся.
— Ушел, гад! — коротко ответил Коля на вопросительный взгляд Стрельцова и плюхнулся на стул, на котором до их прихода сидел Комаров.
Леонид Лаврентьевич сразу же подошел к двери кладовки, рванул ее на себя и вошел внутрь. Он уже знал, что в ней увидит. Так и есть: к стенке был прислонен завязанный мешок. Когда они с Жорой развязали его, там оказался очередной опутанный веревками труп. Именно очередной, поскольку то, что происходило в этом доме, иначе, чем производством трупов и назвать было нельзя…
— Та-ак, — недобро протянул Бахматов, остро и зло поглядывая на Марию. — Стрельцов, Осипов — мигом по соседям! Вам надлежит выяснить главный вопрос: есть ли у Комарова хорошие знакомые, у которых он мог бы залечь и затихариться хотя бы на короткое время. Не будет ведь он шляться просто так по Москве, зная, что его разыскивает милиция. Значит, к кому-то придет и попросит его приютить. И придет он к тому, кого хорошо знает и с кем водит дружбу или приятельствует. А пока вы ходите, — снова не по-доброму взглянул на Марию Леонид Лаврентьевич, — я с гражданкой Комаровой побеседую…
Когда Осипов со Стрельцовым ушли, Бахматов сел на плетеный скрипучий стул напротив женщины. Какое-то время он молчал, то ли выстраивая в уме нужные вопросы, которые следовало задать в первую очередь, то ли решая, какую тактику следует применить на этот раз, чтобы разговорить молчаливую забитую бабу. Ну, не может она не знать, где прячется ее муж!
— Вы знали, чем занимается ваш муж? — наконец громко и резко спросил Леонид Лаврентьевич.
Для начала он решил быть с женщиной предельно жестким, поскольку если она и не участвовала непосредственно в убийствах, то не знать о них просто не могла. Вряд ли пол от крови отмывал Комаров, этим занималась его жена. И деньгами, добытыми столь ужасным образом, она наверняка пользовалась. Получалось немало, столько на извозе не заработаешь. А так как о содеянном она в надлежащие органы не сообщала, то по закону, как тут ни крути, все же является прямой соучастницей убийств…
— Да, — тихо ответила Мария.
— Чем же? — грозно произнес Леонид Лаврентьевич.
— Извозом, — еще тише сказала она.
— Извозом, — угрюмо повторил за ней Бахматов. — А труп в мешке в вашей кладовке откуда взялся? На улице, что ли, нашли, а потом в дом притащили, так, что ли?
Мария молчала.
— Откуда, я спрашиваю! — прикрикнул на нее Бахматов.
Она продолжала молчать. В соседней комнате вдруг заплакал ребенок, но Мария даже не двинулась с места…
— У вас ведь детей трое? — немного мягче спросил Леонид Лаврентьевич. — Одному и года еще нет, верно? Вы подумали, что с ними будет, если вас обоих расстреляют? А вас точно расстреляют, если вы сами себе не поможете. Вы — это я имею в виду конкретно вас, гражданка Комарова. Вашего мужа уже ничего не спасет. А у вас имеется шанс. Небольшой, но все-таки есть…
— Чего вы хотите? — прошептала Мария.
— Я хочу знать, с кем водит дружбу ваш муж, расскажите о его приятелях, друзьях. К кому бы он мог обратиться за помощью, и кто может его приютить у себя, — чеканя слова, сказал Леонид Лаврентьевич. — Как их зовут, и где они проживают.
— Нет у него друзей-приятелей, — после недолгой паузы тускло произнесла женщина.
— Ну, к кому-то же он может прийти и попроситься хотя бы переночевать, к примеру? Что, таких вообще, что ли, нет? — не скрывая раздражения, спросил Бахматов.
— Нинка-молочница, — ответила Мария. — К ней он подался, не иначе…
— Та-ак, — заинтересованно протянул старший инспектор МУРа. — И где эта Нинка проживает?
— В Никольском…
Минут через сорок вернулись Осипов со Стрельцовым. Соседи подтверждают, что хозяин занимается извозом. Водит к себе мужиков. Выпивает. Дружков-приятелей либо не имеет, либо соседи их не знают. Но года полтора назад, по слухам, завелась у него какая-то бабенка из подмосковного села. А вот из какого — им неведомо.
— Что ж, все сходится, — подвел итог полученной информации Бахматов. — Комаров мог податься в село Никольское, к своей знакомой Нинке-молочнице. Больше про нее ничего не известно. Все, ребята, домой…
Домой в действительности означало в МУР. Управление уголовного розыска и правда было для многих его сотрудников вторым домом. А кое для кого и первым, поскольку приходилось не только дневать, но и ночевать в стенах управления. Такая вот ночевка предполагалась и сегодня, только отнюдь без сна, поскольку Комарова надлежало брать «тепленьким» и по горячим следам, потому что вряд ли он предполагал отсиживаться в Никольском до скончания века. А если уйдет — ищи его потом, как ветра в поле…
По возвращении «домой» Бахматов первым делом доложил начальнику управления Николаеву о бегстве убивца и о предположительном месте его нахождения.
— Насколько велика уверенность, что Комаров в Никольском? — спросил Николаев.
— А ему больше некуда податься, — ответил Леонид Лаврентьевич, — ни друзей, ни приятелей у него нет. Только мне помощь нужна, товарищ Николаев. Срочно.
— Какая помощь? В чем? — быстро спросил Иван Николаевич.
— Люди, — коротко сказал Бахматов. — Катастрофически не хватает людей!
— Хорошо, людей мы тебе дадим, — резюмировал начальник Московского управления уголовного розыска.
На коротком оперативном совещании, созванном Николаевым в половине двенадцатого ночи, было решено, что группа Бахматова будет усилена замоскворецкими оперативниками во главе с инспектором Фатеевым, уже работавшими по делу Комарова.
Через час собрались: Бахматов с Осиповым и Стрельцовым, Фатеев со своими оперативниками и милицейский наряд для оцепления. Всего двенадцать человек.
Арестованную Марию поместили после допроса под протокол в арестное помещение до дальнейших указаний, детей отправили в приют Наркомата социального обеспечения.
В село Никольское группа захвата выдвинулась в половине второго ночи на армейском грузовике «Уайт», невесть откуда добытом Иваном Николаевичем. Ехали, как всем показалось, очень долго. Известное дело, ночью время течет медленней, хотя стрелки на часах Леонида Лаврентьевича двигались с прежней скоростью.
Выехали на Смоленский тракт, свернули. Верст пять ехали проселком, переехали какую-то речку, кажется, Раменку, после чего пошли нескончаемые огороды. Не доезжая села, остановились на пригорке. С него было видно все село как на ладони. Оно было небольшим: церковь, одна улица с двумя проулками, на коих дворов сорок, не более.
Леонид Лаврентьевич приказал милицейскому наряду окружить село и перекрыть дороги, если вдруг Комарову удастся выбраться из дома и бежать, а сам Бахматов с Фатеевым, тремя его оперативниками, Осиповым и Стрельцовым двинулись в село.
