— Она ездила к Кречинскому пьяной? — опешил Шмелев.
Иван пожал плечами:
— Трезвой она бы в жизнь к нему не поехала. Ты его хотя бы видел? Конченый алкаш, неряшливый и отвратительно одетый.
— Так она была у художника в понедельник или нет? — уточнил Никита.
— Понятия не имею! — пожал плечами Иван. — Я ведь сказал: я с девушкой мирился и всю ночь провел у нее. Но может, и была. Надо же Кречинскому отработать те деньги, что тетя Маша дала им на выставку.
На слово «деньги» Никита мгновенно сделал стойку. Он слишком хорошо знал Веру Гаврилову. Та готова была на что угодно, лишь бы выдрать куш из глотки очередного спонсора, и не останавливалась ни перед чем.
— Много денег? — быстро спросил он.
— Точно не знаю сколько, но заплатила прилично, — ответил Иван. — Надо в бухгалтерии уточнить. Полагаю, на машину хватило бы. На скромную, конечно.
Никита бросил быстрый взгляд по сторонам: шикарная мебель, дорогая бытовая техника, посуда, красивые картинки на стенах, и подумал, что «скромный автомобиль», в понимании Ивана, должен чуток отличаться от общепринятого. Вера могла вытрясти из Сотниковой и полмиллиона, и миллион. Об ее талантах выколачивать деньги из богатеев ходили легенды.
Никита задумался, но поймал помутневший взгляд Ивана и спросил:
— Ты, случайно, не замечал слежки за домом или за твоей теткой в последнее время? Не было ли подозрительных звонков? Не околачивался ли кто-то посторонний рядом с салоном или внутри его?
Иван потянулся за бутылкой, но на полдороге рука замерла, и он в упор посмотрел на Никиту.
— Было дело! Два или три дня назад у дома шатался странный тип в пуховике, — медленно сказал он. — Вчера я его снова видел. Где-то под вечер, часа в четыре. Перед тем как тетка вернулась домой. Я хотел ее предупредить, но уехал к Лауре и забыл об этом. Если честно, не придал значения!
Никита почувствовал себя неуютно. Ему еще предстояло возвращаться в город по заснеженным улицам, в морозном тумане, безлунной ночью. За окнами кухни метались неясные тени. Заметно усилился ветер, и снежные заряды, как птицы, бились в стекло, словно просились погреться.
— Как он выглядел? — спросил он быстро, чтобы избавиться от неприятных мыслей.
— Не знаю! — Иван тоже оглянулся на окна. — Далековато было, да и не лез он особо в глаза. Я подумал, чей-то сторож или кто-то из строителей бродит. У Семеновых, в двух коттеджах отсюда, ремонт идет. К тому же я всех в поселке знаю, вырос здесь, а это определенно чужой был.
— И что он делал?
— Ничего особенного! — пожал плечами Иван. — Прошелся пару раз мимо дома. У забора задержался немного, может, по нужде сходил.
— А видеокамеры у вас разве нет?
— Нет видеокамеры! — развел руками Иван. — Я как-то сказал, что надо бы установить, а тетя Маша отмахнулась…
— Понятно! — вздохнул Никита. — А как тот мужик выглядел?
— Обычный дядька, среднего роста.
— Среднего?
Никита встал, подошел к окну и, приставив к лицу ладони скобкой, попытался разглядеть сквозь стекло, что происходило за забором. И понял, это практически невозможно — слишком высока ограда.
Иван пристроился рядом и тоже всмотрелся в темноту, разбавленную слабым светом фонаря над крыльцом.
— Отсюда почти не видно. Разве что макушка торчала над забором. Я его со второго этажа заметил.
— Ну, тогда он вряд ли среднего роста, — задумчиво сказал Никита. — Если смотреть на человека сверху, он всегда кажется ниже.
Иван, похоже, оторопел:
— Ты правда считаешь, что тетю Машу убил маньяк? Неужели это он ее выслеживал?
— Поживем — увидим! — вздохнул Никита и, глянув на часы, осведомился: — Где там мои ботинки? Надеюсь, немного подсохли?
После воскресного звонка Сотниковой Верой овладело нервное возбуждение. Она понимала, что выключенный телефон — отнюдь не защита от неотвратимого возмездия. Мария Ефимовна, несмотря на страдания и происки конкурентов, дамой была серьезной и безжалостной. Полученные деньги требовалось отработать или вернуть, но на руках у Веры остались сущие гроши. И если выгодный заказ от мэрии не удастся получить, то дело во всех отношениях — швах! Единственный выход — надеть камень на шею и в омут с головой. Но топиться Вера не собиралась. Случались в ее жизни ситуации и похуже, но из всех она выходила живой и невредимой.
Несколько раз она пыталась дозвониться до Жанны Горленко, чтобы узнать, в какой стадии решение вопроса. Допущена ли их заявка до конкурса? Каковы перспективы? В принципе, Жанна никогда ее не подводила, но тут, против обыкновения, ни разу за выходные не объявилась, а ведь понимала, что пятьюдесятью тысячами просто так не раскидываются, когда зарплата чуть ли не в два раза ниже. Впрочем, двести тысяч взятки тоже на дороге не валялись. За такие деньги могли и шею свернуть, поэтому Жанна вряд ли осмелилась обвести Веру вокруг пальца. Но тем не менее трубку не брала, а ближе к вечеру и вовсе оказалась вне зоны действия сети.
Но это обстоятельство Веру не слишком огорчило. Семейство Горленко вполне могло свалить на выходные в дальнюю деревню, где проживала Жанкина свекровь. Поэтому она оставила бесполезные попытки дозвониться, но впала в меланхолию, отчего и кофе литрами пила, и чай, и в потолок глядела, и чуть ли не пачку сигарет выкурила, и два десятка блинов за один присест уничтожила. Только идеи по низвержению четы двух «Б» витали призрачным облачком на недосягаемой высоте и ни в какую не желали проливаться благодатным дождем на ее истомленную творческими муками голову.
В итоге Вера поняла: если не произойдет ничего непредвиденного, выполнить задуманное ей не удастся. Тревожные мысли не давали покоя и ночью. Во сне ее то давили подушкой, то страшные черные псы гонялись за ней по бескрайнему полю. Вера пыталась звать на помощь, но горло сипело, хрипело, отказываясь выдавать звуки. Она просыпалась в холодном поту, отбрасывала в сторону одеяло, шла босиком на кухню и пила ледяную воду прямо из-под крана…
А утром грянул гром. В восемь утра ее поднял звонок редактора газеты, где она трудилась в последнее время.
— Спишь? — спросил он зловещим шепотом. — А вот другие не спят!
— И что? — Вера зевнула в трубку. Неделя только начиналась, и она особых грехов за собой не чувствовала. — Землетрясение приключилось или дефолт? Что я проспала?
— Ты на Луне живешь? — взвизгнул от бешенства редактор. — В городе маньяк завелся, женщин режет. Чупилову из городской администрации завалил в субботу. Шмелев уже не статью, а взрыв мозга в Интернете забабахал, потому что не спит! Потому что работает! Может, мне его на твое место взять?
— Боже! Чупилова? — Вера вскочила с кровати. — Как? Не может быть?
— Все может быть! — устало сказал редактор. — Вот так бегаешь, суетишься, а смерть, оказывается, за спиной ходит. Ты в Интернет загляни, там уже куча ссылок на статью! Конечно, Шмелев еще тот негодяй, но как работает! Как работает…
Начальство продолжало что-то бормотать в трубку, но Вера бросила телефон на подушку и метнулась к ноутбуку. Статья Никиты ввергла ее в такой шок, что она едва не потеряла сознание и минут десять приходила в себя, глотая воздух открытым ртом и хватаясь за сердце. Мать, привлеченная ее воплями, испуганно заглянула в комнату, затем попыталась напоить какими-то каплями, принесла воды, но Вера оттолкнула ее руку и устремилась на кухню. Достала початую бутылку коньяка, припрятанную от Кречинского, и сделала несколько глотков прямо из горлышка. Зубы выбивали дробь на стекле, руки тряслись, глаза затянула мутная пелена.
— Убили! Убили! — повторяла она, уставившись бессмысленным взглядом в окно. — А как же заявка? А как же двести тысяч?
— Кого убили, Верочка? — боязливо спросила мать, которая притащилась следом на кухню!
— Отстань! Не твоего ума дело! — заверещала Вера и кинулась обратно в спальню. Схватила дрожащими руками телефон и набрала номер Горленко.
О, счастье, пресс-секретарь отозвалась сразу, но через секунду Вера поняла, что счастье — понятие относительное.
— Что случилось? Почему не звонишь? Что там с заявкой? Прошла на конкурс? — обрушилась она на бывшую однокурсницу, забыв поздороваться.
— Тихо! — прошептала Жанна. — Не вопи, как резаная! Слышала небось, Чупилова, ну, та самая, что на заявках сидела, в субботу погибла! Подробностей пока не знаю, но только что статью Шмелева прочитала. Полиция версию о маньяке не подтверждает, но мне кое-кто по секрету сказал: лицо у Томки в лапшу изрезано. В администрации все на ушах с субботы стоят. Уголовный розыск, управление по борьбе с коррупцией ее кабинет часа три шмонали. Выемку документов сделали, сейф вскрыли, всех опросили…
— Сейф вскрыли? — изумилась Вера. — Ты хочешь сказать, она деньги в своем кабинете в сейфе хранила? Она что, дура совсем?
