Глаза категорически отказывались привыкать к темноте, и он вспомнил о фонарике, который успел выключить, но не успел стащить с головы. Проще воспользоваться им, а тяжелый полицейский фонарь переместить из-за пазухи в ладонь. И держать наготове в качестве импровизированной дубинки.
Вооружившись таким нехитрым способом, Алекс сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая бешено колотящееся сердце. И только после этого щелкнул кнопкой: пространство перед ним осветилось неверным, зыбким светом.
Ковер на полу, кресло с наброшенным на подлокотник куском ткани — темным и плотным, похожим на плед. Журнальный столик с остатками фуршета: бутылка вина, бутылка виски, два бокала, приземистый стакан с толстыми стенками. Стакан был знаком Алексу: точно из такого он пил коньяк c Лео во время прошлого визита в «Левиафан». Но дело не в идентичности стаканов, а в том, что емкостей — три. Значит, кроме Кьяры, сюда приехал кто-то еще? Кто-то, кто пил виски. Или это Лео пил виски, а Кьяре и второму гостю досталось вино?
А еще — пепельница с окурками.
Чтобы рассмотреть их, Алекс приблизился к столику. Он ни разу не видел, чтобы Лео курил, а ведь они провели вместе не один час. И меньшего времени было бы достаточно, чтобы пагубная привычка напомнила о себе. Лео не курит, а, между тем, пепельница полна окурков двух видов: сигареты и сигариллы, Алекс сразу узнал их по коричневому цвету и характерным неровностям табачного листа. И диаметр их шире, чем у обычных сигарет; если у Алекса еще оставались сомнения относительно пребывания в «Левиафане» Кьяры, то теперь они рассеялись окончательно.
Кьяра курит сигариллы, а раньше курила самокрутки, а еще раньше попыхивала маленькой трубкой, ей просто необходимо отличаться от абсолютного большинства человечества даже в такой малости, как курение. Алекс без труда вспомнил, как называлась любимая марка Кьяриных сигарилл — «Dannemann», с ароматом вишни.
Плоская жестяная коробка с надписью «Dannemann» лежала тут же, на столике, рядом с бутылкой вина, а еще Алекс заприметил раскатившиеся по поверхности виноградины, дольки мандарина и мандариновую же кожуру, сброшенную на пол. Сыр на тарелке уже успел заветриться, следовательно, фуршет завершился несколько часов назад.
Не в то ли самое время, когда от Лео пришло тревожное сообщение?
Алекс машинально подхватил вискарь и сделал несколько судорожных глотков. Вкуса алкоголя он не почувствовал, лишь легкое жжение от пролившегося в глотку спиртного.
— Кьяра! — заорал Алекс, срывая голос. — Где ты, черт возьми!..
За его спиной раздались едва слышный треск и легкое шипение. От неожиданности молодой человек вздрогнул и выронил бутылку. Она глухо ударилась об пол, но не разбилась, откатилась к креслу и замерла, наткнувшись на естественное препятствие. И снова воцарилась гнетущая тишина, как будто и не было ни треска, ни шипения. Алекс осторожно развернулся на сто восемьдесят градусов: тусклый свет фонарика заплясал на камине.
Вот и источник треска: прогоревшие дрова! Это от них исходило свечение, которое Алекс заметил в первые секунды пребывания в доме. Совсем скоро угли погаснут окончательно, если… не подбросить в камин очередную порцию дров.
Подойдя к камину, где было заметно теплее, Алекс присел на корточки перед миниатюрной поленницей: пять… семь… девять аккуратных, один к одному, восхитительно пахнущих поленьев. Должно быть, Лео закупается на лесопилке, и для него — по негласной договоренности — оставляют самое лучшее, самое сухое и полностью готовое к употреблению дерево.
Алекс бросил в пасть камина сначала один полешек, потом еще два. Едва тлеющая кучка золы нехотя вспыхнула, яркие искры разлетелись в разные стороны, и — спустя пять минут — в камине весело затрещал огонь. И все эти пять минут Алекс пытался связать воедино все факты; всё, что связано с временем и пространством «Левиафана».
Сколько времени нужно, чтобы дом остыл, дрова прогорели, а сыр заветрился? Несколько часов. По всем показателям дерево должно было сдаться первым, но под золой обнаружились вполне жизнеспособные угли, так что даже корпеть над разведением огня не пришлось. Алексу ничего не известно о тепловых характеристиках дома, — как долго он может хранить тепло? При условии, что в отоплении произошел сбой и можно рассчитывать только на камин?..
И почему, черт возьми, произошел этот сбой?
Алексу страшно не хочется вступать на территорию, по границам которой натянуты тросы с написанными от руки и второпях плакатами с призывами о помощи. На первый взгляд выглядит она неплохо, но слишком уж безлюдна. Да, Алекс нашел кое-какие вещи, но вещи не умеют говорить. Хотя… Вынув из кармана айфон Кьяры, он попытался открыть записную книжку или хотя бы список последних вызовов (самым последним был его собственный звонок), но ничего не получилось. Телефон запаролен, и ломать голову над паролем у Алекса нет желания. Но так уж и быть, он совершит одну попытку. Максимум — две…
Год рождения Кьяры не сработал, как и года рождения родителей. Об Алексе и говорить нечего, он занимает слишком незначительное место в жизни сестры, чтобы посвящать ему охранительную комбинацию цифр на собственном телефоне. Случайный набор типа «1111» или «0987»? Нет. Что-то сакральное, на манер даты начала войны Алой и Белой розы? Алекс не помнит даже века, когда случилась война с таким поэтическим названием. Но нужно знать Кьяру — для пароля она наверняка выбрала что-то важное.
Значимое.
Проклятье, Алекс зеркально отражается в Кьяре, оттого и знает о ее жизни не больше, чем она о его собственной. Она даже не сочла нужным сообщить брату, что встречается с Лео. При желании Алекс мог бы ткнуть ее носом в «праздношатающегося идиота» — именно так Кьяра обозвала красавчика в одном из своих писем. Справедливости ради, это было старое письмо, очень старое. Написанное еще до того, как Кьяра влюбилась. Но что помешало ей посмеяться вместе с Алексом над своими преждевременными оценками? Сообщить постфактум, что она была неправа? Нет же, Кьяра предпочла глупую игру в конспирологию!..
Алекс готов простить сестре и это, при условии, что она появится в самое ближайшее время и объяснит происходящее.
Потрескивание в камине убаюкивает Алекса, глаза слипаются, хотя он уговаривает себя не спать. Ему нужно подняться и продолжить осмотр дома, вот будет смеху, если он обнаружит Кьяру и Лео на втором этаже, в одной из спален! Вполне вероятно, что они отправились на боковую до того, как произошли неприятности с теплом и электричеством. Отправились, не забыв послать сигнал о помощи в эфир. Адресованный только Алексу и — никому больше. Что понятно и единственно верно, если имел место розыгрыш.
Кажется, он все-таки задремал, вернее, провалился в черноту. Закрыл глаза и вроде бы тут же открыл их, но обнаружил, что ноги затекли, и поленья в камине подернулись серой пылью. Вытащив из кармана телефон, Алекс мельком взглянул на дисплей: четыре часа сорок минут, ого! Он проспал не меньше часа, а то и все полтора, — сказались-таки долгий путь к «Левиафану» и общая усталость. Но за то время, что Алекс был выключен из действительности, никаких существенных перемен не произошло. В зале по-прежнему темно и тихо, бутылка из-под виски валяется у кресла, среди мандариновых ошметок. Рассвет начнется не раньше, чем через два часа, но чем занять себя до наступления дня?
Осмотр дома.
Он собирался осмотреть дом и вытащить из постели Лео и Кьяру, если они действительно там.
Алекс растер ладонями лицо, прогоняя остатки сна, поднялся на ноги и двинулся в сторону лестницы. Справа от нее находится маленькая кухня, слева — кладовка, куда в прошлый раз попасть не удалось. И еще…
Арсенал!
Как он мог забыть о высоком железном сейфе в нише, рядом с кладовкой? Замка на нем нет, а содержимое способно придать Алексу уверенности. Винчестер, охотничье ружье, ножи, ракетница — они могут придать уверенности кому угодно, особенно ножи и винчестер. Правда, Алекс держал в руках ружье лишь однажды, на летней ярмарке в Тренто, где работал тир. Но загнать патроны в ствол он всяко сумеет, вечерние просмотры «Комиссара Рекса» многому его научили.
Очередная волна страха накатила на Алекса, когда он приблизился к коридорчику с лестницей, двумя дверями и нишей. Шкаф был распахнут настежь и восхитительно пуст. Слабый свет фонарика выхватывал из мрака полки, крючки и держатели, на которых когда-то крепились ножи. Ни одного ножа Алекс не заметил, винчестер, охотничье ружье и патроны из коробок тоже исчезли. Слабым утешением могла бы послужить ракетница (только она оказалась в зоне досягаемости Алекса), но заряда в стволе не оказалось. Холодеющими пальцами Алекс перетряхнул коробки и ничего, похожего на заряд, не нашел. А ведь он прекрасно знает, как выглядят патроны к подобной модели, дома у Джан-Франко и Ольги хранится похожая, и хранятся патроны к ней: они намного шире обычных по диаметру, и их капсюли имеют разные цвета.
