Тем временем я взялась за ноутбук, без труда вошла в базу данных гаишников, по номеру угнанной машины определила владельца, его данные, данные машины. Перенесла данные на печатный станок посредством ручного набора букв, вставила бланк, закрыла станок и, прижав к приборной панели, потянула за рычаг, приводящий его в работу. После заламинировала. Следом выправила доверенность.
— Лихо! — констатировала Неделькина, разглядывая готовые документы. — Женя, ты бы могла на этом круто заработать. — Она прищурилась на меня: — Или ты этим уже занимаешься?
— Не говори ерунды, я еще не сбрендила, — проворчала я, собирая все приспособления в сумку. — Подделка документов — это серьезный срок. А если начнешь их штамповать для всякой падали, то рано или поздно тебя вычислят. Я делаю только для себя и в экстренных случаях.
Я переоделась, сменив цыганский наряд на обычную одежду, которую прихватила в коттедже, сняла грим. Гаишники не из тех, кто жалует цыганок. Сумку со всем добром я спрятала в багажнике за запаской, и мы возобновили свое путешествие.
Вскоре впереди показался пост ГАИ со шлагбаумом, перегородившим половину дороги. Перед шлагбаумом стояли две легковушки. Инспектор с автоматом наперевес дал нам отмашку остановиться. Лариса побледнела и посмотрела на меня. Я не чувствовала особого беспокойства.
— Ничего страшного, пусть проверяют, успокойся.
Инспектор подождал, пока «Форд» подрулит к обочине. Неспешно, вразвалочку подошел к нам, заглянул внутрь, осмотрев салон, и, представившись, попросил документы. Изучая техпаспорт, он с подозрением посмотрел на Неделькину:
— Вам что, плохо?
— Да, немного. Как-то подташнивает, — путано заговорила Лариса.
— Она на восьмом месяце беременности и родить может в любую минуту, — вмешалась я в разговор.
Инспектор глянул на Ларису и, озабоченно нахмурившись, сунул мне документы:
— Проезжайте.
— Вот, — торжественно улыбнулась я Ларисе в зеркало заднего вида, — видишь, все прокатило. Не вешай нос, прорвемся.
Мы отъехали метров на пятьсот от КП ГАИ, и я обратила внимание, что моя клиентка ведет себя слишком тихо.
— Лариса, ты чего там, уснула? — спросила я.
Лариса смотрела на меня в зеркало заднего вида совершенно бледная, ни кровинки в лице. Я сглотнула.
— Лариса, ты чего это?
— Кажется, началось, — послышался ее зловещий шепот сзади, от которого меня прошиб пот, — у меня отошли воды, или как там еще.
Я резко затормозила и повернулась к ней:
— Ты не ошибаешься? Я хочу сказать, может, показалось?
— Как такое может показаться? Я вся мокрая, — прошептала Лариса, застывшая в одном положении, словно восковая кукла. Шевелились только губы. Сама она боялась двинуть даже пальцем.
— Так, спокойно, сейчас посмотрим. — Я подсветила салон и глянула вниз. Под ногами Ларисы была лужа. — Вот дерьмо!
— Ты примешь у меня роды, Женя? — всхлипнула Лариса. — Если я умру, то позаботься о моем ребенке.
Мой взгляд переместился на лежащий подле Ларисы целлофановый пакет из супермаркета, принадлежавший хозяину «Форда». Тоненькая струйка жидкости бежала на сиденье из него. Схватив пакет, я вытащила из него пластиковую канистру с остатками голубоватой жидкости. Владелец по неизвестной причине заткнул ее тряпкой и оставил в машине. От тряски канистра перевернулась, тряпка вылетела, и содержимое разлилось по салону.
— Похоже, у тебя отошел тосол, — сообщила я чуть живой от страха Ларисе.
— Что? — прошептала она, ничего не понимая.
— Вот, блин, канистра пролилась, — показала я ей пластиковую емкость. — Ты сидишь на мокром и навоображала черт знает что.
— Так, значит, я не рожаю? — спросила Лариса, судорожно вздохнув.
— Наверно, нет, — сказала я, но без уверенности. — Ты что же, не чувствуешь, рожаешь или не рожаешь?
— Но у меня же это первый раз, — выдавила она и разрыдалась: — Я так испугалась… Ночь… Машина… Неизвестно где… — доносились сквозь рыдания ее слова.
— Да, Лариса, мне никто так нервы не мотал, как ты, — призналась я.
— Мне рассказывали, но я подумала, может, у меня по-другому, — всхлипывала Лариса. Она отыскала в сумочке платок и шумно высморкалась.
— Так, давай на переднее сиденье, роженица ты наша, — велела я Неделькиной.
— Как я буду теперь в мокром? — занудела она, выбираясь из машины. — Мне даже по улице не пройти, все будут смотреть. Взгляни, Жень, сильно заметно?
Я соврала, что вообще не заметно, но она не поверила.
— Буду говорить всем встречным, что ты облилась водой, — пообещала я.
— Нет, они не поверят, — скривилась Лариса.
Я заставила ее сесть в машину и еще раз позвонить мужу.
— Да, точно, он давно должен был быть дома и, наверно, волнуется, — кивнула она.
— Точно, — поддакнула я, выводя машину на шоссе. — Только не говори ему, где мы находимся. — На душе скребли кошки. Я отчетливо понимала, что здесь что-то не так, если Степан Неделькин не отвечает на звонки и сам не звонит своей беременной жене.
Сотовый Степана все так же молчал. Лариса позвонила на домашний, однако ей ответил следователь.
— Я не могу сказать, где нахожусь. Где мой муж? — запинаясь, проговорила Неделькина. — Нет, я не вернусь и не скажу… Где Степа?
Я отобрала у нее сотовый и перезвонила Земляному. Первым делом он, естественно, потребовал объяснений, где мы, что собираемся делать и почему сбежали.
Я ответила только на последний вопрос, кратко пересказав произошедшее в доме.
— Надо было оставаться на месте. Я не ожидал от вас такого, — обвиняюще начал Земляной.
— Вячеслав Юрьевич, моя клиентка с ума сходит. Она никак не может разыскать мужа, — перебила я его, — вы что-нибудь знаете об этом?
— Да мы сами его ищем, — признался следователь. — У него сегодня была встреча с иранцами. После нее он поехал вместе с несколькими членами делегации в ресторан «Ностальгия», а оттуда просто исчез. Исчез его джип с водителем. Сотовый не отвечает. Никаких следов.
— Понятно, — я посмотрела на пожиравшую меня глазами Неделькину, — хорошо, я вам еще позвоню.
— Подожди… — крикнул следователь, но я отключила сотовый. Возникла дилемма. С одной стороны, надо было рассказать Ларисе, что ее муж пропал. Но с другой, как тут расскажешь в ее-то положении. Что угодно потом может случиться — преждевременные роды, истерика. Поразмыслив, я решила временно скрыть правду. Вот доберемся до места, тогда… Может, Неделькин жив-здоров и к тому времени его уже отыщут.
— Ну, что они сказали? — поинтересовалась Лариса.
— Ничего, все нормально. Твой муж сейчас в прокуратуре. Его допрашивают в связи с инцидентом в коттедже, а в комнате для допросов заставляют сотовый отключать. Когда его отпустят, он сразу же позвонит тебе. — Говоря это, я старалась честно смотреть Ларисе в глаза.
— Надеюсь, его опять не посадят, — пробормотала Лариса с тревогой.
— Нет, что ты. Прокурор не захочет на одни и те же грабли дважды наступать, — заверила я, вглядываясь в ночь. Шоссе было совсем пустынным в этот час, поэтому, когда позади в пятне света от огней заправки промелькнул джип с потушенными фарами, мое сердце заныло от предчувствия беды. Дальше по обеим сторонам шоссе потянулись сплошные лесопосадки. Никакого освещения, ни встречных машин, и преследовавший нас джип слился с тьмой. Было непонятно, догоняет ли он нас или просто следит. Слабую надежду, что водитель позади просто псих и выехал ночью со сломанными фарами, я отогнала прочь, сконцентрировавшись на вопросе, как меня снова вычислили. В прошлый раз был «маячок» в сумочке. Я проверила остальные вещи и больше ничего не нашла. Тогда Лариса. Перед отъездом она что-то пихала в сумочку.
— Сумочку сюда, быстро! — скомандовала я ей.
Неделькина безропотно повиновалась. Ощупав ее, я порылась в содержимом. Ничего подозрительного, куча шоколадок, косметика, какая-то грубо выструганная деревянная хреновина округлой формы величиной с кулак. Заметив, что я ее разглядываю, Лариса пустилась в объяснения:
— Это сердце Степы. Ну, не его настоящее. Короче. Мы ездили в Африку, в Танзанию, и там какой-то шаман уговорил Степу его купить. Было так романтично. Потом мы были в заповеднике на Килиманджаро. Вид — отпад. И Степа мне говорит: «Я дарю тебе свое сердце».
— Выходит, у него деревянное сердце, — сказала я отстраненно, соображая, что же предпринять. Поиски «жучка» были оставлены как малоперспективные. Я сочла, что гораздо важнее того, как нас вычислили, то, что делать дальше.
Лариса замолчала, почувствовав неладное.
— Женя, что-то случилось? Скажи мне.
Я молча надавила на газ, увеличивая скорость. Пусть преследователи делают ответный ход. Скоро поворот на Карасев, а там освещение.
В двадцати метрах позади неожиданно вспыхнули фары, залив светом салон «Форда».
