— Вы явно не ожидали такого откровения с моей стороны, иначе на вашем лице не было бы столь очевидного испуга.
Испытанный прием — показать человеку, что он для тебя — открытая книга. Любой, кому есть что скрывать, непроизвольно выдает себя. Вот и Эльмира сделала то же самое: она еще шире раскрыла глаза и промямлила что-то вовсе невразумительное:
— Нет, нет, оставьте его в покое… Неужели вам не будет жаль ребенка?
Поначалу я не поняла, о чем это она. Ребенок… Какой еще ребенок? Возможно, ее и того человека, который был в курсе ее романа с Василовским и который убил его? Но нет, я не буду руководствоваться догадками, тем более что есть возможность получить достоверную информацию, так сказать, из первых рук.
Лучшим и наиболее перспективным вариантом добиться каких-либо сведений от Эльмиры станет уверенный приказ говорить. Именно данный вариант и следует сейчас же привести в действие. При этом необходимо старательно делать вид, что мне уже известно нечто важное. Только как бы не перегнуть палку в этой старательности. Эльмира ведь психолог по образованию.
Обдумывание плана действий заняло у меня не более нескольких секунд, в течение которых Эльмира совершенно очевидно пыталась взять себя в руки. Привычное самообладание и достоинство, которые я отметила в момент нашей первой встречи, не оставили ее и сейчас, но в настоящий момент к ним примешивалась еще и растерянность, которая играла отнюдь не в пользу девушки. Было отчетливо видно, что ее слегка неуверенный взгляд и едва уловимая суетливость являются не следствием удивления по поводу моего неожиданного появления в деревне, а скорее отражением страха. А отсюда вытекали определенные вопросы.
Однако прежде чем начать разговор, я вознамерилась вернуть Эльмире ее одежду, которая сейчас лежала на заднем сиденье моей «девятки». Когда я доставала ее, из вместительного кармана джинсовой рубашки случайно выпала фотография. Это был полароидный снимок с изображением девушки, очень симпатичной и привлекательной. С большим трудом я узнала в ней Эльмиру. Очевидно, она обладала значительной фотогеничностью — с фотографии на меня смотрела такая красавица, что я невольно залюбовалась. Но лишь на мгновение, потому что, вглядываясь в фотографию, заметила дату в правом нижнем углу карточки. Она соответствовала дню убийства.
Что же получается? Этот снимок лежал в кармане той рубашки, которая находилась в доме Василовских, в Эльмириной комнате. Снимок был сделан в день убийства, судя по стоящей на нем дате, и выходит, что Эльмира именно тогда и сунула его в карман! В другое время она просто не могла сделать этого, ведь она вернулась из отпуска в тот момент, когда я находилась в доме Василовских, и могу поклясться, что в свою комнату Эльмира поднялась только один раз вместе со мной, чтобы дать одежду. А потом она сразу же вышла. Я прекрасно помнила тот момент, когда девушка при мне достала рубашку из шкафа в своей комнате.
Из всего этого следовало, что Эльмира находилась в доме Василовских в тот день, когда было совершено преступление!
Да, более я не сомневалась, что Эльмира может многое рассказать об убийстве Василовского. И если она скрыла ото всех тот факт, что в день убийства находилась в доме, значит, ей было что скрывать.
Я медленно вышла из машины, неся в одной руке одежду, а в другой — фотографию. Все это было положено на колени Эльмиры, причем снимок, подобно заключительному элементу пирамиды, величественно расположился на самом видном месте. Таким образом, он оказался прекрасно виден и мне, и Эльмире.
— Будем говорить здесь или пройдем в комнату? — поинтересовалась я, не желая, чтобы нашему разговору что-то мешало.
Эльмира поднялась и прошествовала в дом, жестом предложив мне идти следом. Обстановка внутри жилища была та еще: разруха отчетливо проступала не только во внешнем облике строения, делая атмосферу в доме напряженной и неуютной. Промозглая сырость и темнота вызывали желание поежиться и, обхватив себя руками, быстрее покинуть этот некомфортный дом, ни к чему не прикасаясь. Говорят, что по облику жилища можно сделать вывод о характере проживающих в нем людей. Поэтому я представила хозяев мрачными людьми пожилого возраста, неряшливыми и равнодушными к жизни, покорно доживающими отпущенный им век и бессильными изменить существование к лучшему. Уже одно это свидетельствовало против Эльмиры: молодой жизнерадостной девушке могло прийти в голову скрыться в таком мрачном месте только вследствие очень веских причин.
Очевидно, о том же самом подумала сейчас и она, потому что, оглядев внутреннее убранство жилища словно впервые, растерянно предложила мне:
— Может, мы прогуляемся к пруду? Здесь недалеко…
— Ну хорошо, пойдемте, — согласилась я, потому что мне ужасно не хотелось сидеть в этой дыре. На природе гораздо приятнее, да и спокойнее как-то.
Село располагалось на небольшом взгорке. А спустившись по утоптанной тропинке, мы оказались в лесополосе, где царила благословенная тишина, нарушаемая разве что тихим щебетом птиц и шелестом листвы. Кто бы мог подумать, что здесь будет так красиво! Что-то сказочное проглядывало в этом простом и одновременно возвышенном пейзаже, что-то невероятно близкое и доступное, но в то же время неуловимое. Местность была пустынна, хотя прекрасно подходила для отдыха. Но, наверное, жителям деревни было не до романтики, не до красот природы, а городские не догадывались о таком великолепии, находившемся не столь уж и далеко.
Я с трудом смогла удержаться от восхищенного возгласа, когда деревья вдруг расступились и моим глазам открылся великолепный пруд. Поблескивая синевой в свете солнечных лучей, он казался сказочной декорацией, выполненной из голубого стекла. Какой чистой была в нем вода! Она завораживала, как магнитом приковывала к себе внимание, невольно заставляла мечтать о блаженном погружении в ее прохладу. Но когда мы подошли поближе, меня ожидало разочарование: вблизи пруд оказался совершенно обычным. Вода в нем хоть и была довольно чистой, но далеко не так радовала глаз, как на расстоянии. У берега я даже заметила несколько лягушек и головастиков.
— Итак, — произнесла я, когда мы уселись возле пруда на небольшой скамеечке, заботливо изготовленной каким-то неведомым умельцем, — я хотела бы услышать от вас правдивый рассказ о том, что случилось несколько дней назад в загородном владении семьи Василовских. Но прошу вас иметь в виду, что дата на этой фотографии свидетельствует против вас и исключает возможность отрицать, что вы не появлялись в тот вечер в Чарующем.
Впоследствии я поняла, что последняя фраза, произнесенная мною просто для того, чтобы избежать ненужных отрицаний и протестов, была определенно лишней. Она-то и стала причиной следующих событий. Однако в тот момент ничто не свидетельствовало о том, что я допустила какой-то промах.
Рассказ Эльмиры потряс меня до глубины души. Да и нельзя было отреагировать иначе. Лишь малая часть из услышанного была мне приблизительно известна, но в свете открывшейся информации она приобретала особое значение, придавая странное звучание эмоционально напряженному рассказу Эльмиры.
— Вы правы. В тот день я действительно была в доме Василовских. В первые дни отпуска я гостила у подруги и возвратилась для того, чтобы взять некоторые вещи, которые оставила по забывчивости, после чего собиралась спокойно отправиться в свой родной город. Билеты были куплены заранее, меня ничто не торопило и не сдерживало, я была свободна и вольна определять, что мне делать и где находиться. Отчасти я решила приехать в дом Василовских еще и для того, чтобы поговорить с Валерием Аркадьевичем.
Начав рассказ, Эльмира рассеянно поднимала с земли маленькие камешки и кидала их в воду. На расстоянии метров пятнадцати на кочке неподвижно сидела лягушка. Эльмира в задумчивости прицелилась и бросила камешек, точно угодив в лягушку, которая смешно перевернулась в воздухе и с возмущенным кваканьем скрылась в пруду.
Девушка замолчала, и я, дабы подтолкнуть ее к дальнейшему повествованию, в виде вопроса произнесла уже ставшую очевидной истину:
— У вас ведь был роман с Василовским…
— Да, и я планировала положить этому конец. Собственно, это и было основной причиной, ради которой я вернулась, — хотела порвать наши отношения, чтобы не мучиться сомнениями в родительском доме. О своем решении я никому не говорила. Однако работа и моя жизнь в доме Василовских становилась слишком тяжелой, — очень мешал наш роман…
— Ближе к делу, пожалуйста. Что случилось в тот вечер?
— Я приехала примерно в шесть часов вечера и хотела переночевать в доме, а решающий разговор оставить на завтра. К тому же Валерий Аркадьевич был занят: он занимался с Никитой. Никита — очень нервный мальчик, и на занятия с ним всегда уходило очень много времени. Однако в тот вечер отец явно был не в духе. Проходя мимо библиотеки в первый раз, я услышала, что он очень грозно кричал на Никиту, обещая наказать его. Я не поняла, что за провинность совершил мальчик, но подозреваю, что она была незначительной, не по умыслу, а просто от непонимания.
