Было заметно, что Клишенко несколько успокоился и начал мыслить трезво. Сейчас его уже не беспокоил тот факт, что предложение, которого он добивался давно, было наконец получено, хоть и несвоевременно. Он несколько приободрился, поняв, что все равно ничего не теряет, вновь оглядел меня с видимым удовольствием и, махнув рукой в сторону неведомых врагов, произнес выражение, которое не вписывалось в традиционные представления о воспитанности:
— Ну и хрен с ними!
Я мысленно повторила то же самое и стала прощаться. Мне нужно было успеть на ночной рейс, чтобы уже утром оказаться в родном Тарасове и продолжить расследование.
Москва провожала меня ливнем, который уже отчетливо напоминал о скорой осени. Злясь на себя за то, что не догадалась захватить ни зонта, ни куртки, я дожидалась посадки на самолет и отчаянно мерзла, стараясь подавить предательскую мелкую дрожь. По трапу я поднималась одной из первых, причем так стремительно, будто за мной гналось лохнесское чудовище. И, только сев на свое место, я смогла наконец успокоиться, вздохнуть спокойно и даже улыбнуться при мысли о том, какова будет реакция композитора Клишенко, когда к нему снова придет человек от Торовского и повторит примерно то же самое, что он уже слышал недавно от меня.
Оказавшись в Тарасове, я довольно легко поймала машину и с удовольствием отправилась домой.
По дороге домой, да и оказавшись уже в своей квартире, я продолжала мучиться от сознания того, что в своем расследовании, к сожалению, зашла в тупик. Самым обидным было то, что я слабо представляла, где находится выход из создавшегося положения. Все люди из тех, кто мог иметь какой-либо шкурный интерес в убийстве Василовского, были мною проверены. Никаких зацепок, ухватившись за которые можно было бы распутать преступление, более не имелось. Но меня не покидало неприятное ощущение, что я что-то все-таки упустила.
«Ну да ладно», — в конце концов решила я, оказавшись дома. Если материальная сторона в расследовании оказалась пустышкой, то, возможно, имеет место психологическая. А под ее аспекты прекрасно подпадало убийство Василовского из ревности или зависти, и его в принципе мог совершить любой человек, находившийся рядом с композитором, причем даже не обязательно связанный с его работой.
Я поняла, что мне нужно пообщаться с тем, кто в последнее время находился рядом с Василовским практически неотлучно. Такой человек мог быть свидетелем конфликта композитора с кем-то, который и послужил причиной его гибели. В конце концов, с кем-то он встречался, контактировал, несмотря на то, что стремился отойти от дел. Кто же мне поможет, кому задать интересующие меня вопросы? О вдове говорить нечего, эта особа вряд ли будет полезной, потому что была патологически невнимательна к мужу, и я уже успела это понять.
Тем не менее после некоторых раздумий я пришла к выводу, что один человек наверняка сможет мне помочь. Эльмира! Вот кто находился рядом с композитором, был свидетелем его морально-нравственных исканий. И она способна понять эту сторону его жизни, как никто другой. Да, с Эльмирой следует поговорить в принципиально ином ключе, нежели в первую нашу встречу. Сейчас мне уже нет нужды скрывать тот факт, что я являюсь частным детективом, тем более что было объявлено о гибели композитора. Я могу быть откровенной, и Эльмира наверняка поймет и оценит это, ответив взаимностью. К тому же она так хорошо знала характер композитора.
Вот к какому решению я пришла, но оно навело меня на мысль, не слишком приятную. Если у Эльмиры действительно был роман с композитором, как я предполагала вначале, то не он ли явился причиной убийства? Я пока не знаю, есть ли у девушки постоянный парень или стойкий поклонник, а между тем это может оказаться важным. Ведь если предположить, что таковой имелся и в его характере в избытке присутствовала такая черта, как фанатичная ревность, то он мог совершить преступление, когда узнал о романе своей любимой с ее хозяином. А что, данный поворот вполне вписывается в версию о психологическом мотиве убийства. Как же я раньше до него не додумалась!
Я начала собираться в дорогу. Как бы там ни было, а Эльмира может пролить свет на некоторые моменты очередного этапа расследования, дав новую информацию о контактах Василовского, раз уж я сама зашла в тупик.
Сначала предстояло отыскать среди бумаг адрес родственников Эльмиры, который она оставила мне в первую нашу встречу. К счастью, я вовремя вспомнила: в последнем телефонном разговоре со мной Василовская упомянула, что вновь отправила девушку в отпуск, когда стало ясно, что ее сына выпишут из больницы не скоро. Терпеть присутствие в доме нежеланной особы без необходимости вдова не хотела. Значит, мне надо туда, где живут родные Эльмиры… Черт, у меня же лежит одежда девушки, которую она мне дала взамен моей испорченной… Я про нее совершенно забыла. Нужно обязательно взять ее с собой и вернуть.
Уже через час я выезжала на пригородную трассу, направляясь в село с поэтичным названием Восход. Когда я уже миновала ржавую табличку с указателем и въехала на территорию вышеозначенного угодья, оказалось, что под данным названием скрывается глухая деревня, образно выражаясь, в три двора и без признаков цивилизации.
Огромного труда мне стоило отыскать ее среди многочисленных деревенек, располагавшихся в округе одна за другой и чуть ли не одна в другой. На том месте, где по логике должна была находиться искомая деревня, я утыкалась в совсем другую, чертыхалась и ехала дальше, после чего история продолжалась. Таким образом я колесила примерно часа полтора, пока наконец не въехала на территорию очередного села, название которого оставалось для меня тайной, поскольку указатель отсутствовал в принципе.
В срочном порядке я покинула свою многострадальную «девятку» с целью отловить кого-нибудь из местных жителей и осведомиться у них о названии села. Проходящая мимо бабулька повергла меня в недоумение и растерянность. Оказалось, что это действительно село Восход, да вот только неподалеку от него располагается «однофамилец»… Тоже село, с абсолютно таким же названием, правда, гораздо меньше. Словоохотливая местная жительница долго объясняла мне, как туда проехать, в результате чего я окончательно запуталась. Черт, ну не везет, так не везет…
Наконец мне повезло, и после долгих скитаний я оказалась в совершенно отстойном местечке, которое даже трудно было назвать обитаемым. «Мое», — безошибочно подсказала моя верная помощница — интуиция, которой тоже надоело плутать в закоулках сельской местности.
Помнится, уже тогда у меня возникла мысль о том, что неспроста Эльмира скрылась так надежно, добровольно уехав к дальним родственникам буквально к черту на кулички, хотя в тот момент это было всего лишь внутреннее ощущение. Непроизвольно родилась мысль, что такой шаг выдает человека, которому есть что скрывать, и я решительно прибавила газу. К счастью, хоть в рамках самого села мне не пришлось плутать, поскольку домов здесь было немного. Если быть точным, то всего семь. Седьмая избушка, стоящая последней на отшибе, — покосившееся деревянное строение с потрескавшимися стеклами — оказалась конечным пунктом моего путешествия.
На лавочке во дворе сидела Эльмира и сжимала в руках книгу. Улица явно не отличалась оживленностью, поэтому наверняка звук проезжающей машины должен привлекать внимание обитателей села, особенно находящихся на улице. Среди таковых сейчас выступала только Эльмира, которая забыла о чтении, как только увидела мою машину. А уж когда из машины вышла я, то на лице девушки отразился совершенно очевидный страх. Надо сказать, он меня здорово насторожил.
Возможно, именно в тот момент у меня родилась идея провести безобидный блеф. Ведь когда я лишь собиралась ехать в село, то в мои планы входило только поговорить с Эльмирой в непринужденной дружеской манере. Теперь же я, решительно покинув автомобиль и остановившись перед девушкой, с ходу произнесла:
— Здравствуйте, Эльмира. Нам просто необходимо поговорить.
На лице девушки отразилась целая гамма эмоций, среди которых наиболее ярко выделялось недоумение. И прежний страх.
— Что-то случилось? — слабо произнесла она.
— Случилось, но уже довольно давно. Прежде всего мне стоит сказать вам, что я не гувернантка. Я — частный детектив.
После этих слов глаза Эльмиры вдруг расширились, но только лишь на мгновение. Она попыталась взять себя в руки и придержать эмоции. Наверное, припоминала даже известные ей психологические методы для сокрытия своих истинных чувств, но почему-то сейчас у нее это не получалось. Страх на лице Эльмиры был слишком очевиден, как и ее попытки скрыть его.
— Вы явно не ожидали такого откровения с моей стороны, иначе на вашем лице не было бы столь очевидного испуга.
