Полиция подъехала очень скоро. Уповая на мои личные связи, мы с Джорджем отправились давать показания, так как наш рассказ о неизвестном преступнике никого не убедил. Но произошло это только после того, как Виктора увезли в больницу. Я привыкла всегда полагаться на собственные силы, но в этот момент мысленно взмолилась всем существующим и несуществующим богам, чтобы они помогли сохранить ему жизнь. И дело здесь было не в том, что он мне понравился, точнее, не только в этом, но и просто потому, что Виктор оказался очень достойным человеком.
Эпизодов, к которым мы оказались причастны, было достаточно, чтобы в ближайшие пятнадцать лет мы с Джорджем видели небо лишь через решетку тюремного окна. В нашу защиту говорил тот факт, что не было прямых улик. Кроме того, на месте взрыва на вокзале были обнаружены те же отпечатки пальцев, что и на ноже, которым ранили Виктора, и меня, кстати, тоже. Я подозревала, что от встречи с Петром Астоновым у меня на бедре останется тонкий белый шрам, и это был еще один пункт, с которым я не могла и не хотела смириться.
Для того чтобы нас отпустили после дачи свидетельских показаний, понадобились все связи с полицейским начальством, которые я приобрела за годы работы телохранителем. В полиции знали, что Евгения Охотникова не убийца, но превысить полномочия может.
– Ладно, гуляйте пока, – с тяжелым вздохом обрадовал нас майор Цветков. – Галыгин дал показания, они полностью совпадают с вашими, – нехотя пояснил он.
– Кто? – не сразу догадалась я.
– Виктор? – спросил в свою очередь Джордж. – Так он жив?!
– А вы как думаете?! – рассердился майор. – Не с трупом же мы разговаривали!
Из отделения полиции мы помчались в больницу. Пошли вторые сутки, как мы находились без сна, но сейчас ни один из нас не жаловался на усталость.
– Молодые люди! Вы куда? – окликнула нас на входе медсестра довольно почтенного возраста.
– Куда надо! – прорычал Джордж, но я понимала, что с медицинским персоналом так разговаривать не следует. Проявлять бдительность они могут похлеще, чем охранники в банке.
– Извините нас, мы просто торопимся…
– Интересные какие! – немедленно возмутилась медработница. – А я тут, по-вашему, мух, что ли, ловлю?!
– Нет, конечно! – уверила я ее, придерживая горящего нетерпением Бруклина за рукав. – Вы не подскажете нам, в какой палате лежит девушка, ее привезли вчера днем инкогнито, если можно так выразиться… Антонина Астонова.
– Ходят тут! В мое дежурство совсем зачастили, еще полоумная какая-то притащилась с мешком тряпок и йогуртами! Какая ж это девице еда, когда она не то что ртом – глазами-то пошевелить с трудом может. Если бы не наш золотой Венедиктов, сейчас бы в морге ее с биркой на ноге искали… – поджав губы, посетовала женщина. – В реанимации она, туда вход запрещен, – для пущей уверенности она хлопнула ладонью по пухлому журналу, лежащему у нее на столе.
– А Виктор Галыгин?
– Там же…
– То есть как? Они что, вместе лежат? – не к месту взревновал Джордж.
– Где вы только нашли этого мужика? – медсестра, похоже, говорила то, что думала. Она окинула неодобрительным взглядом моего подопечного.
– В Америке, – моя фраза прозвучала как легкий щелчок по носу некультурной даме, но эффект я сгладила тысячной купюрой, которую ненавязчиво положила перед ней на тот же самый журнал.
– О, тогда ладно! Вы посидите, пойду узнаю, что там и как, – совершенно другим – мягким и ласковым – голосом произнесла она.
Мне с трудом удалось уговорить Бруклина притормозить в коридоре. Он рвался дальше, чтобы немедленно обнять и Тоню, и Виктора, но с нашими больничными порядками необходимо было мириться. Не хватало, чтобы опять вызвали полицию из-за дебоша в общественном месте.
– Евгения, вы тут? – Антон Аркадьевич остановился напротив дивана, на котором мы сидели.
– Да, приехали выяснить про наших знакомых.
– Что сказать, Астонова пришла в себя, если абсцесса не будет, завтра переведем в палату интенсивной терапии. С Галыгиным ситуация несколько иная – большая кровопотеря. На поправку пойдет гораздо медленнее.
– Это не страшно, главное, что пойдет? – полувопросительно-полуутвердительно сказала я.
– Будем надеяться. Но к ним сейчас нельзя, они в реанимации.
– Мы уже выяснили, – я кивнула на стол, за которым сидела медсестра.
– Приходите завтра, – предложил Венедиктов.
– Это конечно, а сегодня никак нельзя? – вступил в разговор Бруклин. – Мы бы вас отблагодарили.
С минуту главврач колебался, американец, от которого не утаился эпизод с тысячной купюрой, выданной мною медсестре, вдруг выпалил:
– Мы оплатим этот визит! – Он потянулся к внутреннему карману куртки.
– Евгения, вы что это мне взятку, что ли, предлагаете? – усмехнулся Антон Аркадьевич.
– Нет, конечно, просто… – Я замялась, так как ситуация была двусмысленная, быстрое объяснение никак не приходило в мою усталую голову.
– Просто… просто… все у вас просто, двух людей ранили, а вы тут лопочете какой-то бред! – произнес он негромко. – Оставили девочку под дверью, а сами в кусты, вот где ужас!
– Все не так, мы же убедились, что ею занялись доктора, – попытался было оправдаться Джордж.
– Я для справки вам поясню, что людей без медицинского полиса мы оперировать бесплатно не имеем права. Но я давал клятву, да и просто поступить иначе не мог. Вашу Антонину нужно было спасать, вот и все, а вы тут со своими деньгами… Эх, – махнул он рукой. – У больницы есть резерв, но он маленький, а больных много. Вы вот что: если хотите деньгами сорить, лучше нам на счет перечислите, я закрою документами эту операцию, и вопросов не будет.
Доктор говорил сбивчиво, но смысл я уловила. Венедиктову был противен сам факт разговора о деньгах. Встречались в наших краях и такие, как он, – врачи от бога, альтруисты, призвание которых – лечить. Но, будучи главврачом, он был вынужден заниматься бумажной волокитой, вот почему и приходил в раздражение.
– Я все понял. Выписывайте счет! – обрадовался Бруклин. Все в комнате испытали облегчение оттого, что удалось договориться и сгладить неловкий момент. – А я, признаться, не думал, что у вас тут такая же система, как в Америке. Я думал, что всем надо взятки давать…
– Хватит уже об этом! Повторяю, приходите завтра! Увидите своих родных, – пообещал Венедиктов.
– И счет! – напомнил Джордж.
– Да-да, – рассеянно подтвердил Антон Аркадьевич и удалился куда-то в глубь больничного коридора.
На смену ему прибежала уже знакомая нам медсестра.
– Извините, но к ним точно нельзя, – с грустью объявила она.
– Мы уже поняли, – я улыбнулась.
– Но если хотите, я покажу вам их через стекло, – вдруг предложила она. Я обрадовалась, искренне надеясь, что женщина решила нам хоть как-то помочь не только из-за врученной тысячи, но и по велению души.
Картинка в окошке, за которым находился Виктор, совершенно не отличалась от той, где была видна Антонина. Оба лежали в белой комнате под белыми простынями, с закрытыми глазами и обилием капельниц, трубочек и каких-то медицинских устройств вокруг них.
– Доктор сказал, что, если бы вашего родственника вовремя не перевязали, он бы умер, – шепнула мне медсестра.
– Да уж, – я была рада, что оказалась полезной.
Возвращаться с Бруклином в деревню было делом нецелесообразным, но и оставлять его одного пока было рано. На радость моей тетушке, мы поселились у нее.
Встретила она нас, надо отметить, как самых дорогих на свете гостей.
– Женечка! Ты не одна?! – обрадовалась она.
– Да, Джордж побудет у нас, пока его девушка не выпишется из больницы, – сразу расставила я акценты.
– О… – радостное выражение испарилось с ее лица.
– А Женя ждет, когда выздоровеет мой брат, – с ехидной улыбкой вставил американец. Похоже, он успел оценить психотип моей родственницы и выдал тот самый аргумент, после которого Мила снова будет счастливой.
– Какая радость! Женечка! Ты ничего не хочешь мне рассказать? – попыталась она подступиться ко мне, но я была неумолима.
– Так! Отставить разговорчики! Мы смертельно устали. Не хочу ни о чем говорить! – решительно отрезала я.
– Поняла, поняла… – Тетушка практически взяла под козырек. – Отдыхайте, я сейчас всем постелю, а вы пока в душ по очереди. Ой, вы же, наверное, голодные! Я мигом, у меня все готово! – И она забегала по кухне с такой скоростью, что я не успевала за ней уследить. Я, признаюсь, всегда удивлялась, как это моей тетушке удается постоянно иметь под рукой одно или два только что приготовленных блюда. Она сама не раз говорила, что ничего из холодильника не выбрасывает и все у нее в кухонном ведомстве используется по назначению и рационально. Я была уверена, что лучшую хозяйку, чем моя милейшая Мила, найти сложно.
Убедившись, что быт налажен, Джордж помыт, накормлен и уложен, я с невероятным удовольствием улеглась в родную постель. В сон я провалилась моментально. На этот раз я не планировала рано просыпаться и делать зарядку, так как почувствовала, что сильно вымоталась за эти несколько дней. Но тренированный годами организм пробудился даже раньше обычного. Прислушавшись к своему внутреннему состоянию, я с удовлетворением обнаружила, что мне удалось-таки хорошенько отдохнуть.
