как лампу Аладдина, но не нащупала ничего, кроме знакомой плоской поверхности. Всегда ли появлялась эта выпуклость, когда она садилась? Она расправила плечи. Прижала руку к животу. Плоть легла ей в ладонь.
Дверь открылась, и Эмили подпрыгнула, будто ее поймали за чем-то предосудительным.
– Мисс Вон. – Доктор Шредер пах сигаретами и «Олд Спайсом». Он всегда был грубоватым, но сейчас выглядел по-настоящему раздраженным. – Моя медсестра сказала, что вы не хотели говорить, зачем пришли.
Эмили посмотрела на миссис Брикел, которая была еще и матерью Мелоди. Расскажет ли она Мелоди, как глупая Эмили Вон пришла с желудочной инфекцией, думая, что она беременна, хотя у нее никогда не было секса? Расскажет ли Мелоди всем в школе?
– Мисс Вон? – Доктор Шредер посмотрел на часы. – Вы задерживаете пациентов, которые потрудились записаться на это утро.
У Эмили во рту пересохло. Она облизала губы.
– Я…
Доктор Шредер нахмурил брови.
– Что вы?
– Я думаю… – Эмили никак не могла произнести эти дурацкие слова. – Меня рвало. Немного. В смысле – меня вырвало вчера. А еще в субботу вечером. Но я думаю…
Миссис Брикел стала успокаивать ее, поглаживая по спине.
– Помедленнее.
Эмили судорожно вздохнула.
– Я никогда не была… Я имею в виду, я никогда ни с кем не была. Ну, как с мужем. Так что я не знаю, почему…
– Вы не знаете, почему что? – Грубость доктора Шредера превратилась в открытую враждебность. – Прекратите оправдываться, юная леди. Когда у вас последний раз были месячные?
Эмили вдруг стало очень тепло. Она раньше встречала выражение «сгорать от стыда», но никогда сама не испытывала этого чувства. Ее пальцы рук и ног, ее сердце в груди, ее легкие, ее кишки, даже волосы на ее голове – каждая ее частичка будто пылала огнем.
– Я никогда… – У нее перехватило дыхание. Она не могла смотреть на него. – Я никогда не была… с мальчиком. Не была. Не стала бы.
Он начал быстро выдвигать ящички и шкафы один за другим, а потом захлопывать их.
– Ложитесь на стол.
Эмили смотрела, как он бросает на стол разные предметы. Хирургические перчатки. Какой-то тюбик. Резинку с маленьким зеркальцем. Металлический инструмент, похожий на длинный утиный клюв, который с грохотом ударился о ламинат.
Она почувствовала, как рука миссис Брикел мягко нажимает ей на плечо. Эмили так и не смогла взглянуть на женщину, когда откинулась на подушку. Она увидела, как откуда-то снизу поднялись две странные стойки. Они заканчивались углублениями, как у огромных ложек. При виде их у Эмили замерло сердце. Это все неправда. Она попала в фильм ужасов.
– Сдвиньтесь на край стола. – Доктор Шредер натянул перчатки. Эмили увидела, как волосы на его больших руках закручиваются под резиной, как колечки овчины. Он схватил ее за щиколотку.
Эмили вскрикнула.
– Не будьте ребенком, – рявкнул на нее Шредер. Он схватил другую ее щиколотку и подтянул Эмили к краю стола. – Прекратите сопротивляться.
Рука миссис Брикел снова легла ей на плечо, на этот раз ободряюще. Она знала. Эмили ничего не сказала ей о том, зачем она здесь, но она попросила ее снять всю одежду, потому что увидела разницу. Она знала, что Эмили больше не ребенок.
Кто еще мог догадаться?
– Прекратите плакать, – приказал доктор Шредер, крепче сжимая ее щиколотки. – Вас услышат другие пациенты.
Эмили отвернулась и уставилась в стену, чувствуя, что ее ноги подняли и водрузили на подпорки с обеих сторон стола. Ее колени были широко разведены. Она знала, что если поднимет взгляд, то увидит, как над ней нависает доктор Шредер. Мысль о том, как его грубое злобное лицо смотрит на нее сверху вниз, разрывала Эмили на части. Она не удержалась и всхлипнула.
– Расслабьтесь. – Доктор Шредер уселся на стул на колесиках. – Вы делаете только хуже.
Эмили так сильно прикусила губу, что снова почувствовала вкус крови. Она не понимала, что он собирается делать, пока не стало слишком поздно.
Он засунул в нее холодный металлический инструмент. От боли с ее губ сорвался еще один слабый крик. Ощущение было такое, что у нее выскребают внутренности. С громким щелчком металлические челюсти раскрылись. Она инстинктивно двинула ногами, чтобы вырваться, но ее щиколотки еще сильнее зажало в подпорках. Лампа развернулась. Жар был невыносимым, но это было не так унизительно, как то, что доктор Шредер смотрел туда.
Эмили подавила очередной всхлип. Из ее глаз текли слезы. Его толстые пальцы скользнули внутрь нее. Она вцепилась руками в стол. Дыхание перехватило от резкой судороги. Воздух застрял у нее в легких. Она была парализована, не могла выдохнуть. Все поплыло перед глазами. Она чуть не потеряла сознание. Ее рот наполнила рвота.
А потом все кончилось.
Инструмент извлекли. Доктор Шредер поднялся. Отодвинул лампу. Снял перчатки. Он заговорил с миссис Брикел, а не с Эмили.
– Она не невинна.
Миссис Брикел ахнула и крепче сжала плечо Эмили.
– Сядьте, – приказал доктор Шредер. – Быстрее. Вы и так отняли у меня достаточно времени.
Эмили изо всех сил старалась вытащить ноги из подпорок. Загремел металл. Доктор схватил руками обе ее щиколотки и поднял в воздух. Вместо того чтобы отпустить их, он свел их вместе.
– Видите? – сказал он Эмили. – Если бы вы держали их сдвинутыми, вы бы не попали в такие неприятности.
Эмили неуклюже села. Хлопчатобумажный халат порвался. Она попыталась прикрыться.
– Слишком поздно стесняться. – У доктора Шредера в руках была ее карта. Он начал писать. – Когда у вас последний раз были месячные?
– Они были… – Эмили взяла бумажную салфетку, которую ей протянула миссис Брикел. – Ме… полтора месяца назад. Но я… я же сказала вам, я никогда… я не…
– У вас явно был половой акт. Судя по тому, что я видел, не один раз.
Эмили была слишком потрясена, чтобы ответить.
Несколько раз?
– Можете прекращать спектакль. Вы отдались мальчику и теперь страдаете от последствий. – Доктор Шредер всегда говорил по сути. – Что, вы думали, случится после этого, глупая девчонка?
Эмили смяла халат в руке.
– Я никогда… я ничего не делала с…
Доктор Шредер оторвался от своих записей. Он наконец обратил на нее внимание.
– Продолжайте.
– Я никогда… – Эмили ничего не могла из себя выдавить. – Я была на вечеринке, и я…
Она слышала, как ее голос постепенно затихал в этой маленькой комнатке. Что она могла сказать? Это была вечеринка с ее друзьями, с ее кликой. Если она скажет, что с ней случилось что-то плохое, что кто-то накачал ее наркотиками и она отключилась, а там было только три мальчика, то один из них, очевидно, должен
