– Послушай, а вообще как это все происходит?
– Заливка бетоном?
– И заливка, и подготовка.
– Если вкратце, то сначала заливается основание под колонну. Дальше сварочные работы – варится арматура. Потом из досок сколачивают опалубку. И когда все готово, в нее заливают бетон.
– Ведрами? – спросила Дайнека
– Нет. – Вячеслав вежливо усмехнулся. – При помощи бетононасоса. Причем так, чтобы в опалубку не попал мусор и не образовались воздушные раковины.
– А то что?
– Со временем могут пойти трещины, что значительно ухудшает прочностные характеристики.
– А бетон откуда берется?
– Его привозят в машине с завода, потому что на месте столько не намешаешь. Сейчас – в специальных машинах-сифонах. А в то время, я думаю, использовали обыкновенные грузовики. Подгоняли такой грузовик к ближайшему от сцены окну, опускали в кузов один конец бетононасоса, другой – в опалубку…
– А бывает так, что опалубку сделают, а бетон привезут позже?
– Сколько угодно. У меня почему-то всегда так получается, – вздохнул Вячеслав.
– Еще один вопрос. – Дайнека наморщила лоб. – Ты сказал про частичный демонтаж сцены. Что это значит?
– Вот представь: поворотный круг – он ведь размером не во всю сцену. Деревянный настил сняли только там, где нужно, где круг устанавливали.
– Теперь поняла.
– Для чего тебе это?
– Хотелось понять.
– Я и спрашиваю тебя – для чего?
Дайнека начала молча собирать документы. Не дождавшись ответа, Вячеслав стал помогать.
Вадим Григорьевич сам пришел за бумагами. Было заметно, что он бросил все свои силы на имитацию бурной деятельности.
Когда они покинули здание управления, Вячеслав отвез ее поужинать в рабочую столовую под названием «Арктика». Кормили там вполне сносно. Потом он предложил еще покататься. Дайнека не отказалась, и они немного поколесили по городу. Ровно в одиннадцать он высадил ее у калитки кораблевского дома.
Прокравшись в комнату, Дайнека разделась и юркнула в постель.
– Людмила, – раздался голос матери.
– Да, мама. – Она вся сжалась.
– Витольд Николаевич рассказал мне, что с тобой случилось в Доме культуры.
– Со мной все в порядке.
– Я знаю, на тебя упала железная штука. – Людмила Николаевна всхлипнула. – Прошу тебя, поедем домой.
Глава 40. Долгожданный звонок Вешкина
Утром Дайнека проснулась в семь, когда мама еще спала. Сбегала на озеро, искупалась, а потом села в автобус и поехала в город. В девять она уже стояла у дверей библиотеки имени Горького. Так называлась железноборская библиотека.
Дайнека была первой посетительницей. Чтобы оформить читательский билет, ей пришлось предъявить паспорт.
Библиотекарша протянула картонную книжечку, оставив на своем столе формуляр.
– Что хотели бы почитать?
Дайнека сморщила лоб:
– Что-нибудь о старинных кольцах.
Сотрудница библиотеки на минуту задумалась, потом произнесла:
– Подождите. – И отправилась в хранилище.
Пока ее не было, Дайнека достала свой телефон и нашла в нем фотографии колечка Свиридовой. Как следует рассмотрела вырезанный на сердолике рисунок: трех амуров и ладью. Потом открыла Яндекс и забила в строку поиска: «кольцо, сердолик, три амура».
Просматривая результаты, заинтересовалась только одним:
«Тонкое золотое кольцо со слабоокрашенным сердоликом. На камне вырезаны три амура, садящиеся в ладью. В 1910 году внук княгини Волконской передал эту реликвию в Петровский музей. Кольцо было выиграно его бабушкой в лотерею в доме генерала Раевского, героя Отечественной войны 1812 года. В 1982 году кольцо было похищено».
Фотографии кольца на сайте не было, и это очень ее огорчило.
Библиотекарша вернулась со стопкой книг.
– Вот что могу предложить: «Ювелирное дело Древней Руси», «История украшений»…
– Простите, – перебила ее Дайнека. – Я тут подумала… У вас есть что-нибудь про Петровский музей?
Библиотекарша собрала свои книжки и снова ушла в хранилище. Через пару минут вернулась с красивым цветным альбомом.
– Неужели нашли? – спросила Дайнека.
– Петровский музей, как вы хотели. Только на руки дать не могу. Единственный экземпляр. Придется вам посмотреть его в нашем читальном зале.
Дайнека была готова смотреть даже на лестнице. Она только спросила:
– Какого он года издания?
Подняв удивленный взгляд, библиотекарша заглянула в выходные данные книги.
– Тысяча девятьсот семьдесят пятый.
– Есть! – Дайнека хлопнула рукой по столешнице.
– Потише, пожалуйста, – возмутилась библиотекарша.
Получив наконец альбом, Дайнека расположилась в читальном зале и стала просматривать фотографии экспонатов, начиная с самого первого листа. Дело оказалось не таким уж простым, на второй половине альбома пришлось сменить руку. Как и бывает, снимок кольца она отыскала на предпоследней странице. Склонившись, приложила к нему свой телефон, сопоставляя изображения. Они были совершенно идентичными, даже царапина на золотом ободке рядом с камнем на кольце Лены Свиридовой была точно такая же, как на музейном.
– Ну, вот и нашла… – прошептала Дайнека. – И что дальше?
Она отдала альбом, поблагодарила библиотекаршу и отправилась к остановке автобуса, чтобы вернуться в дом Кораблевых. По дороге позвонила Труфанову, но он не ответил.
Мама еще спала. Это немного обеспокоило Дайнеку. Она подошла к постели и тронула ее за плечо.
Людмила Николаевна открыла глаза и, увидев дочь, улыбнулась.
– Сколько сейчас времени?
– Одиннадцать часов. – Дайнека подала ей халатик. – Вставай, мы едем в парк. Сегодня я весь день буду с тобой.
В одиннадцать пятнадцать они сели в машину, в одиннадцать тридцать подъехали к главному входу в городской парк. Железноборский водитель любезно помог пересадить Людмилу Николаевну в коляску. Дайнека повезла ее сначала по главной аллее, а потом по дорожке с белым бордюром, за которым благоухали июньские первоцветы.
Задрав голову, Дайнека прищурилась на палящее солнце и свернула на лесную тропинку, в мир зелени и прохлады. Она двинулась по траве между сосен и так дошла до обзорной площадки у озера, на противоположном берегу которого стоял дом Кораблевых.
– Хорошо здесь, – Людмила Николаевна прикрыла глаза.
Дайнека села на траву рядом с коляской и стала смотреть на то, как лениво плещется озеро.
– Твой телефон… – сказала ей мать.
– Что?
– В твоей сумке звонит телефон.
Дайнека сняла с ручки свою сумку, достала телефон и ответила:
– Слушаю…
– Это я, Сергей Вешкин.
– Ну, наконец! – обрадовалась она. – Теперь что-то расскажешь?
– Расскажу, – подтвердил Вешкин.
– Подожди. – Дайнека прикрыла трубку рукой. – Мам, я отойду?
– Иди, я здесь посижу.
Дайнека направилась к ближайшей скамейке.
– Только вот ведь в чем дело… – Она помолчала. – Теперь и я могу тебе кое-что рассказать.
– О чем? – удивился Вешкин.
– Я знаю, что это за кольцо.
– Ну…
– Оно принадлежало княгине Волконской, потом хранилось в Петровском музее, откуда было похищено.
– Мне тоже это известно, – сказал Вешкин. – Специалисты опознали его по рисунку на сердолике. На камне, если ты разглядела, вырезаны три амура, садящиеся в ладью. На внутренней части кольца есть клейма, которые подтверждают идентичность находки.
– Но как оно попало сюда? – не сдержалась Дайнека.
– У меня есть на этот счет кое-какие соображения, – произнес Вешкин. – Чтобы ты поняла, начну немного издалека. В 1990 году вышел номер журнала «Огонек» со статьей «Страсти по Филонову», где говорилось о том, что в середине восьмидесятых в каталоге новых закупок музея Помпиду в Париже появились семь рисунков знаменитого художника Павла Филонова. Те же рисунки хранились в Питере, в Русском музее. В ходе проверки выяснилось, что в Русском музее – копии.
– Получается, рисунки скопировали, а подлинники украли и продали во Францию? – вмешалась Дайнека.
– Именно так. По факту подмены и хищения в том же девяностом году завели уголовное дело. Примерно в то же время было возбуждено еще несколько дел. Счетная палата в ходе выборочной проверки запасников Эрмитажа выявила недостачу. Из пятидесяти выбранных наугад единиц хранения на месте оказалось только три…
– Чудовищно! – изумилась она.
– Выяснилось, что многие экспонаты были утрачены в ходе выездных выставок. Некоторые картины просто вырезали из подрамников. Такие кражи имели место и в Историческом музее в Москве, и в Музее истории Петербурга. Многое из того, о чем я рассказал, происходило в начале восьмидесятых, но факты этих хищений были установлены позже.
– Ты упомянул о запасниках, значит, похищенные предметы искусства хранились там?
– Именно так, – ответил Сергей. – Дело в том, что в запасниках музеев хранится колоссальное количество экспонатов. Частных коллекционеров в советские времена почти не было. Музейные запасники разрослись до гигантских размеров. Если учесть, что в залах демонстрируется только пять процентов собранных экспонатов, остальные девяносто пять – под замком. Ты только представь: в Эрмитаже хранится около трех миллионов экспонатов! Если посчитать, получается – сто пятьдесят тысяч демонстрируется, остальные два миллиона восемьсот пятьдесят тысяч – в запасниках. И если бы кто-то вдруг решил проверить их все, работа заняла бы около ста лет…
