– Беседку рассматриваю.
– А че на нее смотреть? Обычная гнилушка…
– Вот и я о том же… – Базиль выбрался из зарослей, подошел к Милке. – Не вяжется с окружающим великолепием… Смотрится как нищенка, затесавшаяся в ряды богачей…
– Я бы ее к чертовой матери снесла, да боюсь, Моте это не понравится… – Она насупилась. – В ней дверь есть, которой он часто пользовался…
– Я видел… – Кивнул Базиль. – Крепкая такая, добротная… И замок ладный – сразу видно, хрен взломаешь…
– Это точно! Настоящее швейцарское качество. – Мадам указала пальцем на особняк. – Там, в доме, есть другая дверь, похожая, только побольше, но точно с таким же замком… Между ними тоннель…
Базиль присвистнул.
– Ни фига себе! И часто Моцарт им пользовался?
– Да постоянно по нему шастал! – Глаза Мадам округлились. – Но никого другого не пускал, даже меня… А уж как трясся над ключом! Даже спал с ним!
– Моцарт чего-то опасался?
– Он всего опасался! И всех! Никому не доверял, всех считал потенциальными врагами…
– Даже тебя?
– Нет, я единственная, кому он верил, как себе, – она горделиво улыбнулась. – А вот дружкам своим нет… Постоянно их проверял на «вшивость»!
– Каким образом?
– Приводил их в «Экзотик», поил, кормил, а в разгар вечера оставлял одних… Типа, окосел, я, братцы, баинькать пойду… Но вместо того, чтобы лечь, он нырял в свой тоннель, спускался по ступенькам, останавливался у слухового окна гостиной и грел уши, ему было интересно, о чем дружки за его спиной шушукаются…
– И каковы результаты «вшивых» проверок?
– Два его приятеля после визита в «Экзотик» умерли при загадочных обстоятельствах…
– Понятно, – протянул Базиль. – Но не все… – Он пристально посмотрел на лишенного своих вторичных половых признаков деревянного петушка на крыше и спросил: – Мне одно не ясно: почему Мотя беседку не стал реставрировать?
– Ее не реставрировать, а перестраивать надо было: дерево сгнило. Особенно доски пола – в тоннеле сыро…
– То есть беседку надо было снести, а на ее месте возвести новую?
– По уму так, но Мотя и слушать об этом не хотел – боялся, что плотники, каменщики и бетонщики что-нибудь напутают или повредят, и тоннель обвалиться… Ходу-то этому сто лет! Там, наверняка, все уже погнило: опоры, балки, они ж из дерева… – Она раздраженно тряхнула головой. – Я его уговаривала рабочих в тоннель пустить, чтоб залили там все цементом, а он ни в какую… Он и двери с замками за границей заказывал, устанавливали их тоже иностранцы, представители фирмы-изготовителя… Говорил, этих точно никто не подкупит, этим раз заказали один ключ, они один и сделают. А наши запросто могут дубликатик сварганить, а потом пихнуть его моим врагам!
– Ключ был один?
– Да, подходил к обоим замкам. Красивый такой: тонкий, изящный, с причудливой бородкой… Мотя его на шейной цепочке носил, вместе с остальной дребеденью: крестом, иконкой, оберегом от сглаза, кулоном с его знаком зодиака. Эту цепь он никогда не снимал, даже в душе… – Мадам горестно воздохнула. – Взяли его тоже с ней…
Базиль тронул себя за бедро, нащупал под тканью цилиндрический предмет, найденный пять минут назад, медленно убрал руку и задумчиво спросил:
– Значит, сейчас тоннель не используется?
– Естественно! Как в него попасть без ключа от дверей? Да и кому он нужен, этот тоннель! – Она махнула рукой, как бы говоря «не стоит об этом даже беседовать». – Мне лично нет! Я не мышь-полевка, чтобы по норам шастать!
– А когда Моцарта взяли?
– В конце 2001-го…
– Выходит, ходом не пользовались семь лет…
– Даже больше! Мотя сам в последнее время редко им пользовался, говорил, что с потолка земля стала сыпаться. Так что теперь тоннель, может, даже обвалился… – Мадам замолчала, о чем-то раздумывая, потом отмерла и легонько треснула Базиля по загривку. – И вообще, че ты пристал ко мне с этим тоннелем?
– Интересно…
– Вот вечно вам, мужикам, интересна всякая ерунда! Башка вся седая, а туда же – в «казаков-разбойников» играть! – Она взяла его за руку. – Пошли, стол надо ставить… А то скоро Афу привезут – мне уже звонили…
Базиль дал себя увести. А про то, что тоннелем пользовались всего несколько дней назад, он почему-то Мадам не сказал.
Рабочий день близился к концу. Митрофан восседал за своим столом, тупо глядя на неподписанный ордер. С обеда до вечера он гонялся за Слоновым, но так и не смог с ним встретиться. Голушко к нему в приемную – Слонов в мэрию, Голушко в мэрию, Слонов уже отчалил в суд, Митрофан туда, Элефант назад. Так целый день в «кошки-мышки» проиграли, вместо того, чтобы работать. Ладно еще секретарша Леночка сжалилась над страшим следователем – соединила его с прокурором, и Митрофан смог с ним поговорить по телефону. Из разговора стало ясно, что Слонов ускользал от Голушко не специально, у него действительно была масса дел, и ордер он подпишет завтра прямо с утра. Выходит, зря Митрофан его костерил! Жаль только, что день потрачен впустую…
Голушко глянул на часы – уже половина шестого, а Леха еще не вернулся из похода в городской сервис-центр компании «Билайн» – именно ее абонентом была покойная Валентина Талаева. Долгонько он ходит, уж не зарулил ли по дороге в пивнушку? Старший опер себе иногда это позволял, оправдываясь тем, что от беготни у него разболелась голова, а таблетки запивать он привык светлым «Макарием».
Стоило Митрофану вспомнить о Смирнове, как дверь кабинета распахнулась, и в кабинет ввалился Леха собственной персоной.
– Вот говорят, вспомни дурака, он и появится, – прокомментировал его появление Митрофан.
– Сам дурак, – буркнул Леха и сел напротив, оседлав стул. – Но я тоже хорош…
– Узнал?
– Узнал.
– Ну и? – не тратя лишних слов, спросил Митрофан.
– Звонок, произведенный в 4:02 утра, был адресован Трегубовой Татьяне Геннадьевне 1946 года рождения. И Татьяна Геннадьевна звонила нашей покойнице, только на сорок минут раньше…
– Ну? – подбодрил Смирнова Митрофан.
– Съездил я к ней, побеседовал.
– Кто она такая?
– Учительница биологии в средней школе номер сто пять.
– Ну, ну? Дальше… – Голушко аж привстал со стула от нетерпения.
– Телефон ей ученики подарили на Новый год… Видал, Василич, какие сейчас подарки училкам делают! Не цветы и конфеты, а мобильники! Не важно, что самые простенькие «Моторолки», и они две штуки стоят!
– Не отвлекайся, Леша!
– Подарили, значит, она подключилась, две недели с ним походила, и его украли.
– Не понимаю пока…
– Вор наглый попался – симку выкидывать не стал, жалко же выбрасывать, на счету восемь долларов! – Леха уничижительно фыркнул. – Она звонила на свой бывший номер, стыдила вора, просила телефон вернуть, но он и не подумал…
– После этого она пошла в милицию? – с надеждой спросил Митрофан.
– Нет, она смирилась, а вместо украденного купила новый телефон, такой же модели – чтоб ученики не задавали лишних вопросов.
– Она не знала, что ее трубку можно найти и вернуть?
– Нет… Думала, что раз пропал, то с концами… – Леха поправил воображаемые очки и заговорил скрипучим голосом. – Недавно у меня кошелек украли, так ведь не нашли. А за полгода до этого магнитофон украли, тоже не нашли. Почему телефон должны найти? – Он крутанул пальцем у виска. – Учительница-пенсионерка. Старая дева. Помешанная на биологии. Еще комментарии нужны?
– Выходит, что человек, убивший двух проституток, еще четыре месяца назад промышлял воровством сотовых телефонов? Хрень какая!
– Он мог купить ворованный телефон. Вместе с сим-картой. Мог позаимствовать, чтобы сделать звонок…
– Но теперь, конечно, он «вне зоны досягаемости»?
– Оба телефона уничтожены, это как пить дать!
– Значит, ниточка оборвалась?
– Ну мы же, Мить, в глубине души не очень на нее рассчитывали, правда? Найти преступника по звонку было бы слишком просто…
– А мы не ищем легких путей, – закончил его мысль Митрофан. – Что ж, придется начинать с начала.
Леха поерзал на стуле, похлопал себя по животу и, скроив жалостную мину (точно, как кот в сапогах из «Шрека-2»), попросил:
– Дай сальца, а? Жрать хочу, сил нет…
– Нет у меня сала, не ем я его!
– Да ладно врать-то! Заначил, наверное, где-нибудь в сейфе, просто делиться не хочешь…
– Смирнов, я тебя сейчас убью, – прорычал Голушко. – На сало забью!
– Не надо, с меня много не срежешь…
– Тогда замолчи.
– А ты заткни мне рот смачным куском!
– Сыр будешь?
– Буду, – закивал головой Леха. – С булкой и маслом.
– А с крекерами?
Смирнов скорчил недовольную гримасу, но согласился, не раздумывая:
– Ладно, давай с крекерами…
Голушко вынул из мини-холодильника (макси ему был без надобности, поэтому казенную «Свиягу» он отдал соседям, а себе купил малютку «Самсунг») кусок купленного днем «Рокфора», порезал его тонкими ломтиками, выложил в блюдце постный крекер «Монастырский», по стаканам разлил настой зверобоя.
