Те отрицательно покачали головами, украдкой переглядываясь между собой.
Командир недовольно поджал губы, направившись к себе.
– Да, – не оборачиваясь, бросил он, – парни, разве вам не нужно почистить оружие после мероприятия?
И секундой спустя дверь за командиром громко захлопнулась.
Парни как ошпаренные вскочили со своих мест и бросились по кубрикам чистить автоматы и пистолеты. А если придется, то все ручные пулеметы отделения и только что поступившую на вооружение противоснайперскую систему – ружье, чем-то напоминающее противотанковое времен Великой Отечественной, с прицельной дальностью около двух километров и таким калибром, что после точного попадания от человека оставалось некое подобие фарша. И даже почистить всё это второй раз, лишь бы не попадаться на глаза командиру.
Полковник Анатолий Иванович Смирнитский, начальник 3 отдела Службы ЗКСБТ Чеченского Управления ФСБ, был неплохим человеком, снискавшим славу довольно жёсткого, но вместе с тем справедливого, честного и порядочного офицера. Среди подчинённых за ним закрепилась кличка «Гроза», хотя сам он выбрал себе ласковое «Тополь».
«Это потому, что в родном селе сплошь одни тополя растут», – так, по крайней мере, он говорил.
Семьи у Смирнитского не было, жена бросила ещё во время, казалось, непрекращающихся скитаний по пограничным заставам, забрав единственную дочь командира в Москву к родителям. После развода, как рассказывал полковник, бывшая жена вышла замуж за какого-то англичанина, с которым познакомилась на международной выставке современного искусства в Берлине. А позже уехала в Европу, и надежда Анатолия Ивановича увидеть дочь стала призрачной. Не то, чтобы он осуждал жену, но сердце всякий раз сжималось от порой подкатывающих воспоминаний. В такие минуты Смирнитский закрывался в служебном вагончике: его скупые, мужские и полные скорби слёзы подчинённые видеть не должны были.
Захлопнув за собой дверь, Смирнитский плюхнулся на стоявший рядом со столом обычный офисный стул и задумался.
Старшего оперуполномоченного капитана Алексея Хемлёва в расположении пункта временной дислокации не было, и, где он мог находиться, полковник Смирнитский не знал. Хотя не совсем так, он знал, что Хемуль где-то на территории Чечни, нашпигованной бандитами – ваххабитскими недоделками и их пособниками.
Смирнитский достал из-под стола бутылку виноградной водки Кизлярского коньячного завода, наполнил гранёный стакан и готовился его опустошить, когда негромкий, но уверенный стук в дверь остановил движение его руки на полдороги.
– Да, – недовольно пробасил Смирнитский, возвращая стакан обратно на стол.
Слегка скрипнув, дверь отворилась. Загораживая собой пробивавшийся в «кабинет» Смирнитского дневной свет, на пороге стоял командир роты разведки 2 батальона особого назначения 94 полка внутренних войск МВД России майор милиции Вадим Петрович Балакин с позывным «Лис».
– Иваныч, – пройдя внутрь и придвинув другой стул, Балакин сел рядом со Смирнитским, – не рановато ли для алкоголя?
Смирнитский не ответил. Поднял стакан и в два больших глотка осушил, даже не поморщившись.
– Ого, – искренне удивился Балакин, – есть повод?
– Да, – сухо выдавил Иваныч.
Смирнитский и Балакин были не просто давними друзьями, их связывала одна война, которую политики называли просто контртеррористической операцией. Начав её в разных ведомствах и должностях, они, в конечном итоге, оказались на одном ПВД, где уже не один год вместе плечом к плечу выходили на боевые мероприятия. А посему как облупленных знали друг друга.
– Это не может быть связано с тем, что двое моих парней выехали сегодня утром с базы с одним из твоих оперов?
Вопрос прозвучал настолько буднично и неэмоционально, что Иваныч напрягся.
Такое открытое безразличие, прозвучавшее в голосе, совсем не было свойственно Балакину, который всегда радел за вверенный ему личный состав.
– Как? – спросил Смирнитский.
– Ясно, – тяжело вздохнув, ответил командир роты разведки, – ты не в курсе?
Анатолий Иванович промолчал, лишь утвердительно кивнув.
– Хреново, – пробурчал Балакин, и на его лицо легла тень напряжённого сомнения. – Теперь у нас нарисовались проблемы. Получается, группа выехала без какой-либо санкции.
Кто явился инициатором, догадывались и Балакин, и Смирнитский, и оба командира обдумывали и просчитывали возможные варианты дальнейших действий.
– Что будем делать, Иваныч? – первым спросил Балакин.
Смирнитский пристально посмотрел на друга, во взгляде которого лишь прочёл уже принятое и единственно возможное в сложившейся ситуации решение: собрать отряд и двинуться на розыск. И это решение он поддерживал полностью.
Смирнитский достал и развернул на столе оперативную карту Чеченской Республики.
– Организуем поиск двумя группами, – начал он, взяв карандаш, и обвел квадрат близ села Симсир и сам населенный пункт. – Одна направится в лес, в этот квадрат около села. Там наверняка возможно столкновение с противником, а значит, мы найдем и наших. Вторая – в Симсир, вот по этому адресу.
Смирнитский передал Балакину лист бумаги с написанным адресом.
– Что за адрес, Иваныч? – спросил Балакин.
– Человека, что ошибся с выбором стороны, которой стоит помогать.
Сложив лист пополам, Балакин убрал его во внутренний карман камуфляжной куртки.
– Я понял.
– Тогда собирай парней, Петрович! А того чёрта доставь живым, я давно планировал провести с ним контрольную встречу. Правда, не стоило откладывать в долгий ящик, а следовало провести днём ранее, когда вызывал к себе Хемуля…
«– Разрешите? – на пороге «кабинета» полковника Смирнитского появился капитан Алексей Хемлёв.
Полковник пригласил капитана.
Хемлёв сел напротив начальника.
– Вызывали? – спросил он.
Дочитав оперативную справку, Смирнитский отложил документ в сторону.
– Да. Алексей, по твоей информации, – было заметно, что полковник был напряжён и взволнован, – от оперативного источника, которую ты вчера оформил и доложил.
Хемлёв кивнул.
– В отношении Гагкаева?
– Она самая. Ты доверяешь источнику? – в лоб спросил Смирнитский.
Хемлёв, не ждавший подобного вопроса, замялся.
– Мы же его проверяли в этом году, Анатолий Иванович.
– Это я помню, – отмахнулся Смирнитский, – я у тебя как у оперативника спрашиваю: ты своему источнику, как человеку, доверяешь?
– Как и всем чеченцам, Анатолий Иванович.
– Понятно, Алексей, – заключил Смирнитский, – ладно, давай, иди, работай по плану.
– Есть, – и Хмелев направился к выходу.
– Алексей, – остановил Смирнитский в дверях Хемлёва, – пока не забыл. Устрой с источником контрольную встречу».
г. Москва, гостиница ФСБ России «Пекин»
Одноместный номер гостиницы ФСБ России «Пекин», в котором поселили Сергея Разумовского по его прибытии в Москву, представлял собой живое воплощение культуры и сервиса советской эпохи. Но если время Советского Союза безвозвратно ушло в прошлое, и жизнь, повинуясь закону поступательного развития, двигалась дальше, то номер так и остался в прошлом. Этакое воплощение мечты человечества о машине времени, реализованное в отдельно взятой гостинице.
Перешагнув порог, Разумовский, давно отвыкший от атмосферы минимализма в комфорте, которым поражал номер, от неудовольствия поморщился. Невзрачная комната удручала. Окна были занавешены плотными серо-зелеными шторами, отчего серость комнаты достигала немыслимого апогея. Сложенный незатейливой мозаикой и давно выцветший паркетный пол местами вспучился, а по краям около плинтусов виднелись расщелины, бросавшиеся в глаза, словно знак «Макдональдса» в темноте ночи.
– М-да, – протянул Разумовский, бросив небольшую дорожную сумку на одноместную старую кровать, что могла бы рассказать множество, хвативших не на один том, историй, – вот так и живём.
Сергей раздвинул шторы, впустив свет, который не был здесь частым гостем, в комнату. Теплые солнечные лучи моментально развеяли невзрачность помещения, принеся с собой чуточку позитива надвигающейся весны.
– Так намного лучше, – улыбнувшись, сказал Разумовский и принялся разбирать сумку.
Бритвенный станок, зубную щетку и пасту, он отнёс в ванную, мало того, что совмещённую с туалетом, так ещё и выполненную в стандартных темно-коричневых тонах. Снова весьма не оптимистично. Создавалось ощущение, что всё это сделано специально: мол, дорогой сотрудник, не обольщайся и не питай иллюзий, ты не в сказке, сухая действительность Службы отдает именно той мрачностью, которую передает номер.
