– А если они применят насилие?
– Возьму с собой пистолет Джима. У него есть пушка. Никогда не скажешь, что подделка.
– А каков глобальный план, господин Грин?
– Нужно, чтобы они покинули дом. Для этого мне понадобится не более двух минут. Вы останетесь у приемника. Мы должны поддерживать связь, поэтому мне, возможно, придется арендовать мобильный телефон. Сейчас нам надо обсудить, как вызволить этих типов на улицу.
– Пригласите прийти их в полицейское управление, – сказал Бенсон. – Вы позвоните в дом Родни, например, часов в девять и сообщите, что всех троих ожидают в главном управлении к одиннадцати часам. Я послушаю, как они на это прореагируют. У них не будет выбора, они подчинятся, поверьте мне. Прежде чем они поймут, что их обманули, пройдет примерно час, может быть, больше. Как только я услышу, что они покинули дом, вы войдете внутрь. И очистите сейф. После чего мы направимся на какой-нибудь остров в Тихом океане.
В саду появился Джимми Кейдж. На кухне и в гостиной горел свет, и он остановился, чтобы вытащить сигарету из пачки.
– Здесь можно, Флойд? – спросил он.
– Здесь можно.
– Прекрасно. Спасибо, Флойд.
Никакой иронии или безрассудства. Тихо и скромно.
Из зажигалки взметнулось пламя, он поднес ее к сигарете и выдохнул дым.
– У моего сына не складывалась жизнь, – сказал он. – Он не мог выйти из-под моего влияния. Был моей тенью. Он управлял небольшим архитектурным бюро, но дела шли неважно. Жестокий мир. И сложный одновременно. Он ничего не зарабатывал. Я ему помогал. Оплачивал его квартиру. Когда он переживал тяжелые времена, я подписывал ему чек. Он хотел сохранить независимость. Не желал работать на кого-то в крупном бюро. Я уважал его выбор. Он хотел жить по-своему, не идя на компромиссы и не делая уступок. У него была целая философия по поводу окружающей среды и экологически чистого строительства. Но его дела так и не пошли в гору. На рынке архитектуры так же сложно вырваться вперед, как и в мире кино. – Он ступил на траву, преодолевая невидимые барьеры, каменные глыбы из света. – В один прекрасный день я отказал ему в деньгах. Не потому, что я сидел на мели, и не потому, что я его больше не любил. Как отец ты имеешь на это право. Ты говоришь: для твоей же пользы, сынок, такой образ жизни заведет тебя в тупик, нужно остановиться, заняться чем-то другим, пойти работать в большую контору, чтобы набраться опыта, который может пригодиться в дальнейшем. Хватит, я больше не стану тебе помогать. Он разозлился. Счел меня предателем. Я сказал тогда: Яп – я назвал его в честь отца, голландским именем, – Яп, поставь точку в своем бизнесе, сделай выбор в пользу денег. Но он не хотел. Он не желал отказываться от мечты.
На секунду он замолчал, но было слышно, как он где-то внутри слушал голос своего сына.
– Он был отличным чертежником. Ему ничего не стоило подделать мою подпись, и он знал, где хранились мои чековые книжки. Когда он вышел, я обнаружил пропажу нескольких чеков. Но я не стал ничего предпринимать. Я подумал: чертов воришка, когда-нибудь это обернется против тебя. Он направился в Банк Америки, на углу Четвертой улицы и Санта-Моники здесь в деревне. И нашел там свою смерть. Шайка бандитов пыталась ограбить банк. Яп хотел обналичить подделанный чек, но должен был поднять руки. Он был в бешенстве. Начал кричать и ругаться. Это все записано на видеопленку. Я ее видел. Первоклассный материал. Мой сын лежит посреди пустого зала перед окошком номер восемь. Вы должны знать…
Тяжело дыша, он снова замолчал, чтобы успокоить свое колотящееся сердце.
– Вы должны знать, что я приверженец старомодной школы Станиславского. Хотел бы я играть так, как это делают англичане. Просто получать текст и играть. Они играют точно по написанному. Я так не могу. Для меня это должно быть по-настоящему. Я могу играть, только когда думаю, что все, что я делаю, – реально. У меня все наоборот. В свои лучшие времена я мог превратить самую ничтожную деталь в момент истины. Когда я снимался, для большинства людей я был невыносим. Я боялся растратить концентрацию. Я уходил в себя, вспоминая те вещи, от которых обычно убегал, – все, что находилось под коркой моего прогнившего черепа. А тогда, тогда все остановилось, понимаете? Для меня не было ничего более настоящего, чем смерть Япа. Я не мог играть. Не получалось. Я не мог играть, постоянно думая о Япе. Я сходил с ума от мысли, что отпустил его в банк с этим чертовым чеком. Яп зашел тогда ко мне в гости, а когда закрыл за собой дверь, я мог еще его остановить. В то время я еще жил в квартире на Уилшэйр и мог предупредить охрану внизу, чтобы те отправили его обратно ко мне. Я должен был сразу позвонить охране, понимаете? Ему было столько же лет, сколько тебе, Том, между вами разница в две недели.
Странной походкой – ноги его не слушались – он подошел к ним и присел на плетеное сиденье железного стула.
Его лицо блестело от слез, пока он неуверенно улыбался, пытаясь спрятать дрожащие руки и трясущиеся колени. Нервный нарыв, прорвавшийся наружу через конечности из живота и грудной клетки, – боль утраты.
– Джимми, подойди сюда, – пробурчал Бенсон. Он крепко сжал руки Джимми, как будто поймал птичку. – У тебя много грехов, но этот не на твоей совести, – сказал Бенсон. – То же самое могло бы случиться, если бы ты сам вручил ему чек. Не знаю, как точно это назвать, но ты не виноват.
– Ты хочешь сказать, что это судьба? – усмехнулся Джим. Его речь едва можно было разобрать, поскольку он стучал зубами. – Судьба – это глупости, недостаток таланта, способность в неправильный момент оказаться в неправильном месте. Кто желает стать жертвой судьбы? Невозможно. Мой мир выглядит по-другому. Смерть Япа началась с моих идиотских идей об отцовстве. Что мне надо проявлять больше жесткости. Что мне нужно поставить точку там, где сам он этого сделать не в состоянии. Я должен был дать ему денег по той простой причине, что они у меня были. У меня было полно денег. Я ни в чем не нуждался. Я хотел думать за него. Это не судьба. Это отсутствие понимания с моей стороны.
– И тогда ты начал пить? – спросил Бенсон.
– Лучше бы я повесился.
Бенсон почти шептал – раскаты грома, доносящиеся издалека:
– Тебе снова нужно начать играть. Помнишь, что говорила Стелла Юнг? Нужно заставить ситуацию работать на тебя! За все эти годы тебе не удалось найти способ справиться со своим горем и подобрать себе роль.
– Невозможно. Это меня убьет.
– Ты прирожденный актер. Поэтому с роковой гибелью Япа ты можешь справиться только на сцене. Твоя игра – источник твоего спасения.
– Абстракция, абстракция, – ответил Джим. – Япа застрелили в фильме. Я это так ощущаю. Такие вещи ведь не случаются в реальности?
Вдруг его глаза закатились, словно он потерял сознание, и все его тело сильно затрясло, сводя мышцы тяжелой судорогой.
Грин в панике схватил его за руку:
– Джим! Джим!
– Спокойно, – назидательно сказал Бенсон. – Это эпилептический припадок. Принесите мокрое полотенце, пожалуйста.
Грин бросился на кухню и подставил кухонное полотенце под кран. Когда он вернулся в сад, припадки ослабли. Тело Джима обмякло, и он, похоже, заснул. Они положили его на траву.
– Он принимает лекарства, – сказал Бенсон. – Я видел их в его комнате.
Грин повязал мокрое полотенце вокруг его головы.
– Вызовем врача?
– Не стоит, – ответил Бенсон. – Через несколько минут все пройдет. Думаю, что те таблетки просто не сочетаются с алкоголем.
Они сидел рядом с Джимом на траве, посреди газона между домом и бассейном. Высоко в небе под звездами виднелись огни пассажирского самолета, неслышно направляющегося в аэропорт.
– Вы в компании двух инвалидов, – сказал Бенсон.
– Инвалиды или нет, но завтра нам предстоит большая работа, – сказал Грин.
– Возможно, вам это идея не понравится, но я считаю, что нам все-таки нужно идти вместе, – предложил Бенсон. – Мы должны сделать это ради себя. Рано утром я позвоню Пэтти Хаммер. Она снабдит нас париками, усами и очками. Уверяю вас, в таком виде они меня не узнают. Джимми тоже что-нибудь наденет – очки, например. К полудню мы освободимся. Узнаем, где в округе можно взять в аренду патрульную машину и бляхи. Во второй половине дня мы отправимся к Родни и очистим сейф. Кто это там?
Флойд Бенсон бросил взгляд на ворота возле дома, где в сумерках стояла женщина.
Оттолкнувшись от земли, Грин поднялся. Женщина с дорожной сумкой по-прежнему ждала.
Он позвал ее по имени, и она направилась к нему. Свет из дома озарил ее лицо.
– Привет, Том, – сказала Паула и затем кивнула Флойду. – Господин Бенсон, какая честь с вами познакомиться. Он спит? – Она имела в виду Джима.
– Да, – сказал Бенсон. – Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить?
– С удовольствием.
– Пиво?
– Охотно.
Бенсон вытянул руку, и Грин помог ему встать. Словно поднимал грузовик.
