Взобравшись на мыс, они увидели бухту и несколько десятков чаек, которые кружились над тем местом, где Дмитрий блевал.
– Где он? – спросил капитан.
– Возле тех скал, – пояснил Дмитрий.
Быстрым шагом направившись к скалам, они через несколько минут достигли нужного места.
– Где?
Матрос показал Седову, куда следовало идти, и капитан наконец увидел тело старшего механика, лежащего на спине там, где Дмитрий его оставил.
Сергей был мертв. Дмитрий догадался об этом по мертвецкой неподвижности его лица и тела. На загорелом животе алело небольшое пулевое отверстие, из которого уже перестала сочиться кровь.
Седов подбежал к старшему механику и, встав на колени, схватил его руку. Пальцы капитана пытались нащупать на запястье пульс, но, увы, тщетно. Василий Терентьевич стиснул зубы и осторожно положил руку Сергея на песок.
– Что теперь будет? – дрожащим голосом спросил Дмитрий, с надеждой глядя на Василия Терентьевича и сцепив мертвой хваткой свои побелевшие пальцы.
– Ничего, – обреченно произнес капитан. – Еще один труп к тем четырем, что мы имеем. – Он вдруг почувствовал сильную усталость, опустился на камень и подпер голову рукой. – Труп надо будет переправить в лагерь. Правда, вдвоем мы его не донесем. Можно похоронить и здесь, или притащить на буксире плот, и на нем переправить тело.
– А что будет со мной? – спросил матрос, устремив на капитана по-собачьи жалобный взгляд.
– Ничего. Ты и я должны радоваться, что остались в живых. Другим так не повезло.
Дмитрий, похоже, считал несколько иначе.
– Хотел бы я быть на вашем месте.
– Почему? – удивленно посмотрел на матроса капитан.
– Вы ничем себя не запятнали. Не то что я.
– Ты ни в чем не виноват. Не ты, а Титов убивал людей.
– А Сергея?
– Ты не знал, что он не был убийцей. Ты всего лишь защищался.
– А если судья будет думать по-другому?
– Я буду твоим свидетелем.
– Но я спрятал деньги и именно из-за этого убили Алексея, Илью и Олега! – не выдержав, закричал матрос.
– Пойми, не ты их убивал, не тебе и отвечать, – пытался успокоить его Седов.
– Я боюсь.
– Не надо, все будет нормально.
– Если вы считаете, что я не виноват, давайте все исправим!
– Как?
– Избавимся от трупа.
Капитан изумленно посмотрел на матроса, и брови его неодобрительно изогнулись.
– Что значит избавимся?
– Сергей все равно мертв. А я, вы сами говорите, не виноват. Если мы спрячем труп, можно будет сказать, что Сергей сбежал, и тогда все будет справедливо.
– Мы не можем этого сделать.
– Почему? – нервно встрепенулся матрос.
– Сергей – человек и просто наш друг. Он не может лежать в безвестной могиле черт знает где. Его надо похоронить по всем правилам.
– Но ведь вы обещали мне помочь!
– Я помогу.
Капитан встал, желая приободрить матроса, но тот отскочил назад и выхватил из кармана пистолет.
Седов замер, удивленно смотря в наполненные ужасом и безумной решимостью глаза матроса.
– Постой, – как можно спокойнее произнес он, чувствуя, как к горлу подкатывает неприятный упругий ком. – Не делай этого. До сих пор ты все делал правильно. Не надо совершать ошибок.
– Я знаю, что надо делать, – озаренный какой-то сумасшедшей идеей, проговорил матрос. – Нам надо привязать к ногам Сергея камень и сбросить его с плота на глубине.
Седов промолчал, не решаясь возразить ему.
– Нам надо выкопать и другие тела и тоже похоронить их в море. Как и положено морякам. Чтобы никто не знал, что здесь произошло.
– Но о том, что здесь произошло, все равно узнают. Останутся следы. Что-то останется от могил на берегу, – возразил Седов.
– Мы все спрячем, – убежденно произнес матрос. – Сровняем могилы. Они во всем будут подозревать Титова… Мы что-нибудь придумаем. Только нельзя медлить.
– Но Титова могут найти.
– Никто не узнает! Никто не узнает, если вы будете молчать! Вы будете молчать?!
Капитан сглотнул ком и пообещал:
– Буду.
«Надо, чтобы Дмитрий успокоился, а потом можно все ему объяснить».
В кармане у капитана лежала заряженная ракетница, но он, разумеется, не допускал мысли, что ее можно применить.
– Я отдам вам половину денег, а вы пообещаете мне молчать, – продолжал твердить матрос. – Никто ни о чем не узнает.
– Послушай, – протянул вперед руку Седов, надеясь успокоить матроса.
– Я так и знал! Вы обманете меня! – закричал Дмитрий, и пистолет в его руке дрогнул.
Второй выстрел напугал не привыкших к громким звукам морских птиц. Капитан схватился за грудь и упал в нескольких шагах от старшего механика.
– Вы обманете меня, – повторил матрос, подходя к Седову и глядя на него сверху вниз.
Василий Терентьевич пытался остановить ладонью текущую сквозь пальцы кровь. Пуля попала ему в правую часть груди, прошла между ребрами и повредила легкое.
«Незавидный финал», – подумал капитан, посмотрев на испуганное лицо матроса.
Однако жизнь не торопилась его покидать.
Дмитрий тоже заметил это и дрожащим голосом проговорил:
– Я не виноват. Вы хотели обмануть меня.
С этими словами он снова направил на капитана пистолет, целясь в голову, но потом, не сумев нажать на курок, перевел дуло в область сердца.
Седов равнодушно смотрел на пистолет. На смену возбуждению пришло чувство апатии, наверное, он все-таки умирал.
Дмитрий отвел глаза в сторону, не в силах смотреть капитану в лицо, потом снова направил пистолет ему в голову и нажал на курок.
Звук выстрела оглушил Василия Терентьевича. Пороховой язык коснулся его лба и осыпал затылок бесчисленным количеством уколов – это были осколки камня, который лежал под головой Седова. Пуля пролетела в миллиметре от его виска.
Было очень больно. Но, даже находясь в полубессознательном состоянии, капитан понял, что так не умирают.
Затворная рама пистолета отошла назад. Это означало, что в пистолете больше не осталось патронов.
– Черт! Черт! – выругался Дмитрий и, подняв с земли большой камень, подошел к Седову.
– Господи! – прошептал тот и подумал про себя: «Уж лучше бы он во второй раз не промахнулся».
Дмитрий вдруг взвыл, как раненый зверь, и отбросил камень в сторону.
– Я не убийца, – пробормотал он и побежал по берегу. Вернувшись обратно, сел на камень и стал ждать.
«Он будет ждать, пока я умру», – догадался Седов.
Такой поворот его устраивал. Смерть была неизбежна, и оставалось только достойно встретить ее.
Дмитрий продолжал что-то твердить, беспокойно глядя то на тяжело дышавшего капитана, то на неподвижного старшего механика.
Через полчаса Седов все еще был жив. Однако он потерял слишком много крови и при всем желании не мог за себя постоять.
Неожиданно матрос вскочил и кинулся в сторону лагеря. Для завершения созревшего в его мозгу плана ему нужен был плот.
Он бежал настолько быстро, насколько позволяли ватные ноги, а глаза с беспокойством ощупывали горизонт. Дмитрий боялся, что, в очередной раз взглянув на море, он увидит там спасательную шлюпку или корабль. Для него это было равносильно обвинительному приговору. Взбираясь на каждый мыс, он со страхом осматривал открывавшуюся его взгляду бухту и всякий раз испытывал невероятное облегчение. Спасателей не было, а значит, он мог беспрепятственно завершить свое дело.
Возвращение в лагерь отняло у него остаток сил, поэтому, оказавшись в бухте, где затонул балкер, Дмитрий перешел на шаг. Проходя мимо кладбища, он посмотрел на могилы.
«Могилы – неглубокие. Грунт – легкий. Мне хватит остатка вечера, чтобы спрятать всех».
Между тем было уже достаточно поздно, около девяти часов вечера. Солнце неуклонно приближалось к вершинам сопок.
В лагере было пустынно. Даже вездесущий Жулик куда-то пропал.
Дмитрий со страхом посмотрел в сторону леса. Ему предстояло жить одному на берегу и ждать помощи неизвестно сколько времени.
«Надо было взять у капитана ракетницу, – с опозданием подумал матрос. – С ней безопасней».
Крачков действовал в спешке. Не только потому, что хотел поскорее избавиться от трупов, а потому, что ему было страшно остановиться.
Он схватил лопату и забросил ее на плот. Следом за лопатой на дно плота полетел большой моток веревки и нож.
Схватив плот двумя руками, Дмитрий с трудом спихнул его в воду и потащил за собой вдоль берега. Но понял, что передвигаться таким образом очень неудобно, особенно там, где путь преграждали скалистые мысы, отрезал от мотка длинную веревку и привязал ее конец к плоту.
Взяв веревку в руки, он как бурлак потащил за собой плот. Дело стало продвигаться быстрее. Только когда волна сносила плот близко к берегу, Дмитрию приходилось останавливаться и отталкивать его на глубину.
Противоборство с волнами и плотом сильно вымотало матроса. Когда он дошел до первого мыса, проблем сразу прибавилось. Тащить плот, карабкаясь по скалам, было намного сложней. Однако страх заставлял Дмитрия не замечать усталости и упрямо тянуть стертыми ладонями намокшую в соленой воде веревку.
