Вместо того чтобы после обеда прилечь и отдохнуть, они отправились в церковь Сан-Пьетро Апостоло и Сан-Рокко. Затем прошлись по парку. Ливви, впитывая историю и наслаждаясь искусством, фотографировала и делала записи. А Рик, борясь со сном, тащился следом. В парке он рухнул на солнце на траву и положил голову ей на колени, а Ливви тем временем занялась изучением плана города. Проснувшись, он убедил ее вернуться домой и там уже предаться сну по-настоящему.
В пятницу после тренировки Ливви блистала «У Полипо». Все пришли в полный восторг. Квотербек подыскал себе прелестную американку, бывшую участницу группы поддержки футбольной команды и все такое. Итальянцы спешили произвести на нее впечатление и, опустошая кружки с пивом, пели разудалые песни.
История о сумасшедшем броске Рика в Кливленд, чтобы наказать Крея, стала легендой. Рассказ Сэма невольно подкрепил в их сознании Рик, отказавшись распространяться об этом эпизоде. Все почти соответствовало фактам. Кроме одной маленькой детали, заключавшейся в том, что Рик улетел из Италии, дабы прозондировать возможность контракта с другой командой, а значит, бросить «Пантер» в разгар сезона. Здесь об этом никто никогда не узнает.
Негодяй Чарли Крей явился к ним в Италию писать гнусности об их команде и квотербеке. Он их оскорбил. Рик, изрядно потратившись, догнал его, сшиб с ног и тем самым достойно наказал, а затем немедленно вернулся в Парму, где ему ничего не грозило. Здесь он был в полной безопасности: пусть только попробуют преследовать Рика на их земле — им не поздоровится.
Тот факт, что их квотербек в бегах, только добавило ему обаяния и окутало романтическим ореолом, против чего не в силах устоять ни один итальянец. В Италии, где на законы плюют и зачастую идеализируют именно тех, кто их нарушает, тема преследования полицией возникала, едва вместе собирались два игрока «Пантер». Они шумно спорили и нередко добавляли к известному собственные детали.
А Рика, как выяснилось, никто не преследовал. В Кливленде был выписан ордер на его арест за нападение без отягчающих обстоятельств и мисдиминор,[38] но с наручниками за ним не гнались. Власти знали, где он находится. Подразумевалось, что преступник немедленно подвергнется наказанию, если снова окажется в Кливленде.
Но в глазах товарищей по команде он был беглецом, и его требовалось защищать во время игры и за пределами поля.
Суббота, как и пятница, была тоже посвящена повышению образовательного уровня. Ливви сводила Рика в театр «Реджо», и он испытывал огромную гордость, поскольку уже успел побывать в этом месте. Затем на очереди оказались Епархиальный музей, церковь Сан-Марселино и часовня Сан-Томазо Апостоло. Перекусили они пиццей возле палаццо делла Пилотта.
— С церквями покончено, — заявил сытый по горло достопримечательностями Рик. — Больше не выдержу ни одной. — Он растянулся на траве, млея на солнце.
— Я хотела бы заглянуть в Национальную галерею, — возразила Ливви.
— А что там?
— Много живописи со всей Италии.
— Нет.
— Да. А потом в археологический музей.
— А после него?
— После него я устану. Вернемся домой, поспим и подумаем насчет ужина.
— У меня завтра игра. Хочешь меня убить?
— Да.
После двух дней прилежного туризма Рик рвался на поле, несмотря на дождь. Чтобы больше никаких древних церквей. Пусть покрытие сплошная грязь, он облачится в форму, вступит в игру и, может быть, отведет душу, устроив кому-нибудь взбучку.
— Очень мокро, — проворковала из-под одеяла Ливви.
— Придется не сладко, моя болельщица, — ответил он. — Но представление не отменяется.
Ливви повернулась на бок и положила ногу ему на живот.
— Нет, — решительно мотнул головой Рик. — Перед игрой — ни-ни. У меня и так дрожат колени.
— А я считала, что ты квотербек из породы половых гигантов.
— Сейчас только квотербек.
Ливви убрала ногу и свесила ее с кровати.
— С кем сегодня сражаются «Пантеры»? — Она встала и повернулась боком, очень соблазнительная.
— С «Гладиаторами» Рима.
— Вот это название! Они умеют играть?
— Еще как. Нам пора.
Рик усадил ее под навес с пармской стороны трибун, где за час до игры собралось не больше десятка болельщиков. Ливви закуталась в пончо и съежилась под зонтом, относительно укрытая от непрекращающегося дождя. Он даже пожалел ее. Через двадцать минут Рик вышел на поле в форме и, косясь на Ливви, начал с товарищами по команде разминаться и разогревать мышцы. Он почувствовал себя студентом или даже школьником, выбегающим на поле не только из любви к игре и ради победы, но еще и для того, чтобы им залюбовалась симпатичная девчонка на трибунах.
Получилась не игра, а возня в грязи — дождь не затихал ни на минуту. Франко дважды выпускал из рук мяч, Фабрицио пару раз не сумел принять пас. Но и «Гладиаторы» увязали в трясине. За минуту до перерыва Рик ушел от опеки и, пробежав тридцать ярдов, обеспечил успешную атаку. Фабрицио, получив после отрыва мяч, открыл счет — 6:0. Сэм две недели не имел возможности отругать подопечных и в раздевалке отвел душу. Всем сразу стало легче.
К четвертой четверти лужи стояли по всему полю, и игра превратилась в драку на линии схватки. Во время второй попытки, имея в запасе два ярда, Рик сделал обманное движение, будто собирался отдать мяч Франко, затем — Джанкарло, замыкающему нападение третьего состава, а сам бросил вышедшему вперед Фабрицио, и тот пробежал двадцать ярдов без всяких помех. После двух удачных взятий зачетной зоны противника Сэм при каждом розыгрыше давал указание блокировать квотербека «Гладиаторов», и те ни в одной серии из четырех попыток не продвинули мяч и на десять ярдов вперед. За всю игру максимум наскребли пять.
Рик простился с Ливви в воскресенье вечером на вокзале и смотрел вслед уходящему «Евростару» одновременно с грустью и облегчением. До этого он едва ли сознавал степень своего одиночества. Прекрасно понимал, что ему не хватает женского общества, но Ливви заставила его снова почувствовать себя студентом. И с ней было не просто. Она требовала внимания и обладала гиперактивностью. А ему иногда требовался отдых.
В воскресенье вечером пришла электронная почта от матери:
«Дорогой Рикки! Твой отец все-таки решил не ехать в Италию. Он сердит на тебя из-за твоей выходки в Кливленде. С нас хватило той игры, а теперь журналисты и вовсе обнаглели — постоянно спрашивают, как ты избил человека. Я презираю этих людей и начинаю понимать, почему ты ударил того несчастного в Кливленде. Но коль скоро ты был в Штатах, мог бы задержаться и заглянуть хотя бы поздороваться. Мы не видели тебя с Рождества. Я бы приехала одна, но боюсь, что обострится мой дивертикулез. Уж лучше посижу дома. Обещай, что появишься через месяц. Неужели тебя в самом деле намерены арестовать? Любящая тебя мама».
Мать относилась к своему дивертикулезу как к активному вулкану, дремлющему в ее кишке, но готовому к извержению, если она вознамерится сделать то, чего ей не хочется. Пять лет назад они с Рэндаллом совершили ошибку — отправились с группой пенсионеров в Испанию и до сих пор ворчат по поводу того, сколько им пришлось заплатить, каким трудным оказался перелет и до чего грубы и потрясающе невежественны неспособные изъясняться по-английски европейцы.
Рику вовсе не хотелось, чтобы родители приезжали в Италию.
Электронная почта матери:
«Дорогая мама! Мне очень жаль, что вы не можете прилететь ко мне, но должен сказать, что погода здесь стоит ужасная. Меня не арестуют — мои адвокаты занимаются этим вопросом — недоразумением, не более того. Передай отцу, чтобы не волновался: все будет хорошо. Жизнь здесь прекрасная, но я скучаю по дому. Любящий тебя Рик».
Воскресная электронная почта от Арни:
«Дорогой придурок! Адвокат в Кливленде пытается договориться, что если ты признаешь себя виновным, то дело ограничится порицанием. Но если ты признаешь себя виновным, Крей может этим воспользоваться и предъявить гражданский иск. Он утверждает, будто у него сломана челюсть, и кричит на всех углах о гражданском иске. Не сомневаюсь, что в Кливленде все его к этому подстрекают. Как тебе перспектива предстать перед судом присяжных? Будь уверен: в Кливленде тебе за драку присудят смертную казнь, а Крею в качестве компенсации — миллиард долларов. Я вожусь со всем этим, хотя не знаю почему.
Рэт вчера обругал меня в последний раз. Надеюсь, что в последний. Тиффани родила ребенка смешанной расы, так что в этом смысле ты вне опасности.
Я в настоящее время, являясь твоим агентом, официально теряю деньги. Просто хочу, чтобы ты об этом знал».
Электронная почта Арни:
«Ты мне нравишься, Арни. Ты — лучший из лучших. Держись и продолжай отбиваться от стервятников. Сегодня могучие „Пантеры“ раскатали противника — наголову разбили римских „Гладиаторов“. Твой покорный слуга был великолепен.
