Именно это напугало ее больше всего и спровоцировало такой всплеск ненависти, что Таня, не совсем понимая, что творит, подобрала с пола кусок ржавой арматуры и бросилась с ним на Шатуна. Все произошло так неожиданно, что тот никак не успел среагировать. Только обернулся на шум! И едва такое похожее на Сережино лицо обратилось к Тане, как она изо всей силы саданула по нему прутом...
Сначала по щеке. Затем по носу. Виску. Лбу. Темени – когда Шатун стал заваливаться вперед и подставил под удар свою голову...
Таня нанесла ему десять ударов. Кровь летела в разные стороны, забрызгав не только ее, но и Сережу, впавшего в ступор при виде страшной сцены.
Не прошло и минуты, как все было кончено! Лицо Шатуна больше не напоминало Сережино. Оно превратилось в месиво. А сам он в покойника.
И как только он, испустив последний булькающий вздох, рухнул на землю, Таня перестала орудовать арматурой. Окровавленный прут выпал из ее рук, сама она осела на пол и тупо уставилась на тело. Долго она была недвижима. Будто в анабиозе пребывала. Пока до ее слуха не донесся тонкий плач Сережи. И как только Таня услышала его, сразу наступило прояснение:
– Сынок, что он с тобой хотел сделать? – вскричала она, кидаясь к сыну. – Он лапал тебя? Больно делал?
Мальчик, не переставая рыдать, замотал головой.
– Тогда зачем он заманил тебя сюда?
– Это не он... – Сережа стал икать. – Не он, а я...
– Что – ты?
– Я позвал его сюда... Я хотел помочь... – И мальчик принялся вываливать историю своей дружбы с Шатуном. Закончив, Сережа, широко распахнув глаза, уставился на Таню и с нескрываемым ужасом в голосе спросил: – Мама, ты за что его убила?
Таня не знала, что ответить. Правду нельзя было говорить. А экспромтом врать она не умела. Решила ограничиться полуправдой:
– Сынок, этот дядя плохой. Он насильник и убийца... – Тут она запнулась. – Ты знаешь, что такое «насильник»? – Сережа кивнул – дворовые мальчишки, с которыми благодаря урокам Шатуна у него наладились отношения, его просветили: – Так вот, он когда-то надругался над моей лучшей подругой. Она забеременела от него и... Повесилась! Не смогла жить с этим, понимаешь?
Сережа зажмурился. Он был очень чувствительным мальчиком и живо представил, как беременная женщина болтается на веревке. Но тут картинка сменилась другой: на ней маму заковывали в наручники и увозили в милицейском «уазике» в неизвестность. Сережу охватила паника:
– Мама, тебя теперь в тюрьму посадят? – спросил он, холодея от ужаса.
– Если узнают, что этого плохого дядю убила я, то да...
– Даже если ты им про свою подругу расскажешь?.. Которая повесилась?..
– Да, сынок...
– А чтобы не посадили, что нужно сделать?
– Не могу сказать, сынок... Я не очень хорошо в этом разбираюсь... Знаю только, что уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет... Была бы я такой маленькой, как ты, меня как-то по-другому наказали бы... Но я уже взрослая, так что от тюрьмы меня, наверное, ничто не спасет... – Она вытерла арматуру куском валяющейся поодаль тряпки, стирая отпечатки, после чего обняла сына со словами: – А теперь пойдем. Будем надеяться, что никто не узнает...
И они покинули склад.
В ту ночь Сережа не спал. Он думал, как сделать так, чтоб маму не отправили в тюрьму. И придумал! Поутру он пошел в милицию и сообщил участковому, что вчера вечером убил мужчину, который заманил его на заброшенный склад, чтобы изнасиловать. Ему не сразу поверили, но когда мальчик во всех подробностях описал процесс и обещал показать место преступления, на старый склад отправили оперативную группу.
Когда Таня узнала, что Сережа взял ее вину на себя, то прибежала в отделение и стала кричать о том, что ее сын ни при чем, и это она убила Шатуна. Ей не поверили: решили, выгораживает своего ребенка. Тем более, мальчик так твердо стоял на своем, что у следователя не появилось сомнений в его виновности. В общем, в преступлении был обвинен несовершеннолетний. А поскольку налицо были смягчающие обстоятельства (убийство можно было квалифицировать как самозащиту), то Сергея всего на год отправили в спец-ПТУ для трудных подростков. Там он научился столярному делу и карточным играм и вернулся домой тем же милым спокойным подростком, каким был всегда. Мама с бабушкой этому факту нарадоваться не могли! Они-то боялись, что спец-ПТУ (та же зона, только для малолеток) испортит их мальчика, а он совсем не изменился. Казалось, к нему совсем не пристает грязь! Он даже матом ругаться не научился. И курить не начал. Зато к маме с бабушкой стал относиться с еще большим трепетом. Да и к остальным представительницам слабого пола с не меньшим. Он постоянно помогал старушкам-соседкам доносить тяжелые сумки до квартиры, одноклассницам – портфели. В круг его общения входили только девочки. В некоторых из них он влюблялся, но так робко, что ни одна из его избранниц об этом не догадывалась.
Ситуация не изменилась и с годами. Сережа уже школу закончил, поступил в техникум, но так и не завел себе подружки. Таня даже стала подозревать сына в нездоровой любви к лицам своего пола, но потом поняла, что дело тут совсем не в гомосексуальности, а в патологической робости Сережи. Чем она была вызвана, мама только гадала, пока случайно не увидела сына в душе. Бросив один взгляд на обнаженного Сережу, Таня все поняла! Парень пошел в отца не только лицом, но и наиважнейшей половой принадлежностью. Мужское достоинство Сергея оказалось таким же микроскопическим, как у Шатуна. Знал бы кто, как ей после этого хотелось поговорить с сыном, успокоить его, сказать, что не в размерах счастье, но она не решилась. Вдруг это только усугубит его комплексы? Да и не пристало матери такое с взрослым сыном обсуждать. Был бы у него отец, другое дело, или хотя бы дед, да хоть дядя или друг закадычный, но Сергея окружали одни женщины, поэтому о его проблеме знали только он и его мать...
Когда Сергей, отучившись в техникуме, устроился на работу, в его жизни, наконец, наступил новый этап. На заводе, куда парня взяли на должность наладчика оборудования, было полно разбитных девушек, способных запросто подойди к понравившемуся мужчине и познакомиться, а после, когда знакомство состоится, проявить инициативу в отношениях. Робость парня таких барышень не смущала, наоборот – раззадоривала. Аппаратчицы, кладовщицы, поварихи наперебой заигрывала с симпатичным тихоней и звали в гости кто на чай, кто на кофе, а кто лампочку вкрутить. Сергей поначалу шарахался от девушек, их приглашения игнорировал, но постепенно привык к их своеобразным манерам, и кое-кому помог по хозяйству. Одной из таких стала Валя, бухгалтерша из цеха. Девушка эта всегда Сереже нравилась больше других, поэтому ее маленькие просьбы он исполнял чаще, чем чьи бы то ни было. И вот как-то раз, когда после ремонта засорившегося унитаза Валя вместо чая выставила на стол винцо (чтобы парень хоть немного осмелел, а то, виданое ли дело, два месяца ходит, и так ни разу и не пристал!), Сережа стал мужчиной.
Секс парню очень понравился. Вале секс с ним не понравился вовсе, но ей хватило мудрости ничем не выказать своего разочарования и сдержать шок при виде его детородного органа. После той памятной ночи Валя и Сергей стали встречаться и считаться официальной парой, а через пару месяцев решили пожениться. К огромной радости его матери!
Таня, по правде говоря, все время опасалась, как бы невеста не передумала и не променяла ее сына на какого-нибудь заводского «мачо», но та и не думала бросать Сережу. Валя была на несколько лет его старше. Разведенная, с ребенком. Жила она в общежитии и поднимала свою дочь сама, без помощи сбежавшего супруга. Жизнь ее порядком побила, поэтому в мужчинах она прежде всего ценила порядочность и надежность. Сергей был и порядочным, и надежным, к тому же непьющим, работящим и спокойным. Просто находка! А что любовник – никакой, так это ерунда! Не в сексе счастье! Зато вон как он ее и дочку опекает. С Валей по магазинам ходит, чтоб той сумки не таскать, убираться помогает, ухаживает, когда она хворает, а с девочкой уроки учит, гуляет, следит, чтоб шарфик повязала, когда на улице холодно...
В общем, Сережа с Валей нашли друг друга. Ему нужно было о ком-то заботиться, ей мечталось, чтобы заботились о ней. Кроме всего прочего, Сережа очень хотел ребенка, и Валя была непрочь еще родить. Хоть бы даже и двух! Это ж какое счастье – иметь большую, дружную семью!
Был уже назначен день свадьбы, когда слегла бабушка. То бегала энергичная, живая, шумная, хлопотала по дому, песни пела, и вдруг в один день силы из нее будто вытекли. Как опустилась на кровать в изнеможении, так больше и не встала. Сережа стал за бабушкой ухаживать. Да не просто кормил, поил, обмывал, сам ей уколы укрепляющие колол, чтоб старушка встала, да все без толку. Угасала бабуля на глазах. Уже через две недели перестала внука и дочь узнавать, видела перед собой только давно умерших родственников и друзей. И разговаривала с ними, рассказывая все о своей жизни, ничего не утаивая, ведь уже все покойные, не проболтаются...
