– Девочки, вы ничего не чувствуете?
– А что, опять стало теплее? – испуганно спросила Жанна и тоже остановилась. – Еще одной встречи с местными жителями я не перенесу!
– Да нет, наоборот, мне кажется, потянуло свежим воздухом! – Ирина радостно устремилась вперед. Подруги приободрились и тоже прибавили шагу, даже Катя почувствовала второе дыхание.
Туннель пошел немного вверх, и вскоре закончился, уткнувшись в тяжелую металлическую дверь. Из-за двери пробивался дневной свет и восхитительно свежий воздух, однако никаких ручек, замочных скважин и прочих устройств для открывания на ней не было. Ирина попыталась толкнуть дверь, но это было то же самое, что пытаться сдвинуть с места Исаакиевский собор. Подруги подошли к ней и навалились на дверь все вместе, но результат был точно такой же.
– Ну, и что же теперь делать? – горестно проговорила Катерина. – Свобода так близко…
– Близок локоть, да не укусишь, – пробормотала Жанна.
– Очень уместное замечание, – огрызнулась Ирина и выглянула в щель.
– А я знаю, где мы, – проговорила она через минуту, – мы оказались на Большой Морской улице!
– Да? Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Катерина.
– Напротив нас кафе «Какаду», – отозвалась Ирина, не отрываясь от щели.
– Правда? Дай поглядеть! – Катя отодвинула подругу и прижалась к щели. – Ой, и правда, «Какаду»! Девочки, там подают такие булочки со сливками – пальчики оближешь! И такие миндальные пирожные…
– Катька, прекрати! – прошипела Жанна. Ирина взглянула на нее с укоризной, и Жанна прикусила язык, вспомнив, от какой страшной опасности Катя совсем недавно их спасла.
– Как бы нам отсюда выбраться? – глубокомысленно проговорила Катерина. – А люди идут себе по улице, заходят в кафе… – при этих словах ее голос предательски задрожал.
– Девочки, – проговорила она после долгой паузы, – а может, нам покричать, чтобы кто-нибудь пришел на помощь?
– Ага, – скривилась Жанна, – вызовут полицию, и через полчаса мы будем в кабинете у капитана Яблокова… Зачем было тогда сразу убегать? Сдались бы ему прямо там, в туалете… Теперь наше поведение покажется ему еще более подозрительным. Своим бегством мы, можно сказать, открыто признали собственную вину…
– Я понимаю, Жанночка, – Катя тяжело вздохнула, – только что же нам теперь делать?
Она снова прижалась к щели и едва слышно пробормотала:
– А какие у них замечательные фруктовые десерты!
– Ну ладно! – Жанна махнула рукой. – Черт с ней, с работой! Сдадимся милиции, и пусть будет, что будет!
– Подожди, Жанка! – проговорила Ирина и достала из кармана тюбик губной помады.
– Ну, ты даешь! – Жанна покачала головой. – Нашла время красить губы! Хотя, конечно, женщиной нужно оставаться в любой ситуации, даже в самой безнадежной… только здесь слишком темно, и ты не сможешь как следует накраситься.
– Да при чем тут губы! – отмахнулась Ирина, отвинчивая крышку от тюбика. – Это совсем не то, что ты подумала!
– Интересно, а что еще можно подумать, если женщина достает губную помаду?
– Первый, Первый, я Двенадцатый! – раздался из тюбика простуженный мужской голос.
– Боже мой, что это! – воскликнула Жанна, попятившись.
– Двенадцатый, это Первый, – строго ответила Ирина, поднеся помаду к самым губам, – доложите, где вы находитесь!
– Согласно вашему распоряжению веду наблюдение за входом в туалет на Парковой улице! – отрапортовал мужской голос из тюбика и громко закашлялся. – Объект «Красная Шапочка» больше не появлялся!
– Отставить наблюдение! – приказала Ирина. – Немедленно поезжайте на Большую Морскую улицу, ко входу в кафе «Какаду». По прибытии на место я с вами свяжусь.
Она завинтила крышку тюбика и оглянулась на подруг.
– От Парковой досюда совсем рядом, так что нам осталось недолго находиться в заточении!
– Ой, Ирочка, – обрадовалась Катя, – эта помада у тебя! А я-то думала, где я ее потеряла!
– Может быть, кто-нибудь объяснит мне… – начала Жанна.
Ирина, не обращая на нее внимания, задумчиво проговорила:
– Удивительно! В их агентстве обманывают клиентов, но дисциплина просто замечательная! Как я ему приказала наблюдать за туалетом на Парковой улице, так он оттуда и ни ногой! Уже простудился, но приказа не нарушил!
Через несколько минут она снова выглянула в щелку и сказала:
– Кажется, он приехал! Судя по простуженному и озабоченному виду, это наверняка Двенадцатый!
Ирина снова достала помаду, сняла колпачок и проговорила:
– Двенадцатый, Двенадцатый, это Первый! Как меня слышите? Прием!
– Первый, Первый! – тут же донеслось из тюбика. – Это Двенадцатый! Слышу вас хорошо! Какие будут распоряжения?
– Двенадцатый, перейдите Большую Морскую улицу. Прямо напротив входа в кафе «Какаду» вы увидите закрытую дверь… видите дверь?
– Только дверь трансформаторной будки! – послушно доложил Двенадцатый. – Заперта на висячий замок!
– Снимите этот замок! – распорядилась Ирина.
Замерзший мужчина подошел снаружи к двери, закрывавшей подругам путь к свободе, и заскрежетал замком.
– Двенадцатый! – строгим голосом скомандовала Ирина. – Сняв замок, дверь будки не открывайте! Удаляйтесь, не оборачиваясь, и ждите дальнейших распоряжений!
Дисциплинированный агент пожал плечами, вполголоса пробормотал, что он думает о капризном начальстве, и зашагал по улице, всем своим видом выражая покорность судьбе. Ирина осторожно толкнула дверь. На этот раз дверь послушно поддалась.
Должно быть, публика, проходившая в этот час по Большой Морской улице, была немало удивлена, увидев трех всклокоченных, растрепанных и перемазанных сажей женщин, которые одна за другой выбрались из трансформаторной будки. Но подругам было на это наплевать – они радовались обретенной наконец свободе и мечтали только скорее попасть домой и встать под горячий душ… по крайней мере, об этом мечтали две из трех подруг, потому что Катерина в первую очередь, еще до горячего душа, хотела сделать себе огромный и очень калорийный бутерброд из разрезанного вдоль батона, в который она хотела уложить слоями ветчину, швейцарский сыр и помидоры.
– Клади фотографии на стол! – сказала Катя, задержавшись возле дверей. – Я только поставлю Мугамбу на место.
– Кого? – удивленно спросила Ирина.
– Ну, вот этого божка, – Катя подняла вырезанного из черного дерева забавного человечка с приплюснутым носом и большими удлиненными глазами. – Его зовут Мугамба, и он каждый раз, когда никого нет дома, выходит на середину комнаты. Я его ставлю на место, а он снова с него уходит…
– Катька, прекрати выдумывать!
– Да ничего я не выдумываю! – Катя явно обиделась. – Его потому и зовут Мугамба. «Мугамба» на языке народности мбванбве значит «тот, который уходит»… Я очень хочу как-нибудь подсмотреть, как он это делает, но он при людях ни за что не станет ходить…
Жанна выразительно повертела пальцем у виска и проговорила:
– Ты лучше скажи, где мы разложим все фотографии.
– Я же сказала – на столе…
– Ты меня, конечно, извини, но у тебя весь стол занят какими-то тряпочками…
– Ой, Жанночка, прости, я совсем забыла! Меня вчера ночью посетило вдохновение, и я начала создавать панно. Называется – «Весенний сад». Правда здорово? – Она залюбовалась разложенными на столе разноцветными лоскутками.
– Ну, я не знаю… – Жанна наклонила голову набок, потом обошла вокруг стола и посмотрела с другой стороны. – Ну, если вот так, то вроде ничего!
– Ты что! – Катя возмутилась. – Ты смотришь вверх ногами! Но вообще-то пока смотреть рано, концепция еще не оформлена…
– Так все-таки где раскладывать фотографии?
– Сейчас, подожди, я освобожу один угол, все равно эта часть панно еще не сложилась…
Катерина расчистила четверть стола, переложив свои тряпочки на кресло, и Жанна выложила на освобожденную территорию фотографии из тайника. Ирина добавила к ним снимки из того конверта, который Катя нашла возле убитого детектива. Их-то подруги и начали рассматривать в первую очередь.
На этих фотографиях был изображен один и тот же мужчина – судя по всему, Алексей Иванович Дорожкин, объект наблюдения покойного Линькова по делу под кодовым названием «Окончательный анализ». На первой фотографии Дорожкин сидел за столиком кафе с молодой, сильно накрашенной блондинкой. Его поза и выражение лица были весьма красноречивы – видно было, что он эту блондинку вполне откровенно клеит, да и она как будто не против его ухаживаний. На следующей фотографии Дорожкин подсаживает ту же девицу в свою машину, на третьей – с хозяйским видом полуобняв, ведет ее к подъезду. Судя по этому снимку, его старания привели к благополучному результату. На четвертой фотографии парочка выходит из того же подъезда, причем Дорожкин имеет такой довольный и благодушный вид, какой бывает у кота, успешно пробравшегося в холодильник и опустошившего целую банку сметаны.
