– Ну, может, у кого на мобильнике стоит эта мелодия вместо звонка. Очень похоже.
Маша ненадолго задумалась и через мгновение спросила:
– Больше ничего не заметил?
– Сквозняк был.
– Откуда там сквозняк? Зимой все окна закрыты.
– Не знаю, – сказал Михаил. – Только холодом по коридору тянуло, и куревом пахло. Я это всегда чувствую, потому что сам не курю.
– Больше ничего?
– Ничего.
Маша набрала Лерин номер, ее телефон находился вне зоны действия. Ощутив беспокойство, она спросила:
– Может, отвезешь меня домой? Покатаемся в другой раз. Обещаю.
– Как скажешь, – Михаил развернул машину и поехал к ее дому.
Немного погодя он спросил:
– Скажи, у меня нет никаких шансов? Я совсем не нравлюсь тебе?
– Ну, почему же, – сказала Маша и, не сдержавшись, погладила его по щеке.
Лера пошевелилась, раздумывая, стоит ли просыпаться. Перед тем как лечь, она постелила на пол пальто, но все равно чувствовала себя будто побитой. В каменном сейфе было сыро и холодно. Спина онемела.
Она знала, что здание котельной готовили к сносу. На его месте планировали возвести еще один бизнес-центр. Предприимчивые собственники рачительно использовали территорию, когда-то бывшую заводской.
Перспектива оказаться замурованной в фундаменте чужого благополучия не слишком прельщала Леру.
– Спите? – Она похлопала по камню рядом с собой. Наткнувшись на Губанова, отдернула руку.
– Нет. – Чиркнула спичка. Слабый огонь показался в темноте ослепительной вспышкой. Губанов прикурил сигарету.
– Как думаете, сколько времени?
– Сейчас посмотрю… Три часа ночи.
Когда огонек погас, Лера сказала:
– Мы здесь уже восемь часов…
– И все-таки зачем вы сюда пошли? – спросил Губанов.
– За водой, – Лера усмехнулась. – Вчера вечером я говорила с Кравченко про то, где могли утопить комендантшу. Он предположил, что в котельной. По его словам, здесь – по пояс воды.
– Возможно, он говорил о другом помещении. В котельной есть еще одна лестница.
– Как я могла так ошибиться… – Лера застонала. – Зачем сюда поперлась… Любопытная Варвара…
– Та, которой на базаре нос оторвали?
– Если бы только нос. Как думаете, догадается Кравченко, что мы здесь?
– Судя по тому, что воды нет и вы ошиблись…
– Значит, нас не найдут, – прошептала Лера.
– Можете вспомнить ваш разговор?
– Могу. Он спросил, из-за чего убили Филицию Павловну. Я рассказала ему про шантаж. Потом Кравченко попросил разыскать Машу, возмутился, почему не подготовили его кабинет. Я сказала, что задержка произошла, когда принесли ковролин и обнаружили дыру как раз под его столом.
– Насколько я помню, дыра была у окна.
– Я тоже так думала. Но потом вспомнила, что покрытие положили не той стороной. На самом деле его должны были развернуть на сто восемьдесят градусов. Я так и сказала Кравченко, что кусок был вырезан под его столом. После чего он сообщил, где могли утопить комендантшу.
– Почему же он не сообщил это Васину? – удивился Губанов.
– Потому что к тому времени Васина уже не было.
– Сказал бы тогда мне…
– Вас он не нашел.
– Ложь. Я говорил с ним перед тем, как он поднялся к себе.
– И вы рассказали ему про Филицию Павловну? – спросила Лера.
– Во всех деталях.
– Странно… – она задумалась. – Знаете, в какой-то момент мне показалось, что он подначивал меня…
– Как это?
– Говорил, будто ему кажется, что меня больше других интересует расследование. И еще о том, что Филицию Павловну утопили в подвале котельной, но до утра убийца наверняка заметет следы…
– Ну, и пошел бы сам.
– Теперь и я это понимаю. – Помолчав, Лера осторожно спросила: – Вы думаете о том же, о чем и я?
– В каком смысле?
– Что это Кравченко нас здесь запер.
– Давайте порассуждаем… Какие у него могли быть причины? Что вы такого особенного сказали?
– Мы говорили о гибели Филиции и обустройстве его кабинета.
– Сдается мне, и то и другое как-то связано. – Губанов чихнул и сел, прижавшись спиной к стене. – Сырость… Теперь давайте вспоминать, что необычного было в вашем разговоре.
– Дыра, – не задумываясь, сказала Лера.
– Дыра в ковровом покрытии, в том самом месте, где располагался стол Кравченко, под его ногами. Согласен. Как думаете, для чего ее вырезали?
– Может быть, это сделала Филиция Павловна? – предположила Лера. – Кто мог вырезать дырку в рулоне без ее ведома на складе?
– Логично, – согласился Губанов. – Есть ответ на вопрос: «Кто?» Вопрос: «Для чего?» – пока без ответа.
– Ковровое покрытие сняли за день до смерти Филиции Павловны. Как раз тогда она занялась шантажом.
– Следуя вашим рассуждениям, Кондрюкова шантажировала убийцу куском ковролина?
– Выходит, что так, – Лера поднялась с пола и села рядом с Губановым. – А поскольку ковролин из кабинета Кравченко, значит, она шантажировала его.
– Предположим, все так и было. Но только вот ведь какая штука… – Он помолчал, по-видимому собираясь с мыслями. – Для того чтобы ковролин стал уликой, он должен нести какую-то информацию.
– Может, был поврежден или… испачкан?
Губанов продолжил мысль:
– Логично предположить, что вымазать ковролин можно не только ногами, но я думаю, что именно так и случилось: грязные подошвы.
– Я знаю! – вскрикнула Лера. – Они были в краске!
– В краске?
– В голубой краске с седьмого этажа! Филиция Павловна видела ее и тоже испачкала туфли. Только Кравченко мог оставить след под столом, и только комендантша могла расшифровать, что это значит.
– А это значит, – продолжил Губанов, – что сумочку Риты Сцейпек подкинул Игорь Петрович, и Филиция Павловна поняла это раньше других.
– И потому умерла.
– Кравченко ее утопил… – Не закончив фразы, Дмитрий услышал, как Лера заплакала.
– Это он запер дверь… – прошептала она. – Нас никогда не найдут… Какая же я дура, что сюда пошла.
– Ну-ну… Не корите себя. Вы не дура. Вы – любопытная Варвара. – Дмитрий обнял ее. – Любопытство… Кравченко просто сыграл на нем.
* * *
Машино утро началось с пробки на Ленинградском шоссе. Из области в центр тянулся нескончаемый поток машин.
К «Пресне Палас» она подъехала ровно в десять. Свободных парковок не было, и ей пришлось объезжать дворы. Найдя подходящее место, Маша заметила заснеженный автомобиль. По номеру определила, что он Лерин. По толстому слою снега – что он простоял здесь всю ночь.
Маша вынула телефон, набрала Лерин номер.
«Вне зоны…» – нажав на отбой, она немедленно позвонила Барсуковой.
Надю встревожил ее звонок, она и сама пыталась дозвониться до Леры, но безуспешно. Теперь она бежала по коридору в «Домовой».
В приемной Лобова разговаривали две женщины, одна из них была Галеева.
– Второй день работает, и такая безответственность.
– А ведь показалась серьезной девушкой.
– Не появлялась? – Надя указала глазами на Лерин стол.
– Нет. И даже не позвонила, – сказала Галеева.
– В соседнем дворе всю ночь простояла ее машина.
– Может быть, она выпила и уехала на такси? – предположила Ирина.
Надя резко ее оборвала:
– С Лерой что-то случилось!
* * *
У закрытой двери дирекции бизнес-центра слонялись рабочие.
Олег Иванович сидел на корточках и смотрел в конец коридора, откуда к нему приближалась группа мужчин, среди которых были охранники и следователь прокуратуры Васин. Подойдя, Васин дернул дверную ручку.
– Никого? – спросил он у Олега Ивановича.
– Пока никого, – ответил тот.
Следователь посмотрел на часы:
– Одиннадцатый час.
Олег Иванович встал и пожал плечами:
– Ждем…
– Губанов не заходил? – спросил у него охранник.
– Не знаю.
– В подземном гараже я видел его машину, – сказал Васин.
– Чью машину? – В разговор вклинилась подоспевшая Маша. Она открыла дверь.
– Машину Губанова, – пояснил Васин.
– Нам нужно поговорить, – сказала ему Маша.
– Вот так сразу?
– Пропала Лера Казанцева. Ее машина осталась на ночь в соседнем дворе, а сегодня она не вышла на работу. Мобильник – вне зоны, дома она не ночевала.
– Откуда вы знаете, что дома не ночевала? Проверяли?
– Звонила вечером на домашний. Она не брала трубку. Я уверена, с ней случилась беда.
– Так-таки и беда… Может быть, загуляла?
Маша вспыхнула:
– Говорю вам, с ней что-то случилось.
Васин рассеянно обвел глазами приемную, достал телефон и набрал номер Губанова:
– Все утро звоню. Телефон отключен. Что бы это могло значить? – Он повернулся к охраннику: – Видеонаблюдение восстановлено? Что с сервером?
– Пока нет, – ответил тот. – Восстанавливают.
* * *
Из темноты слышался звук падающих капель. Из шестидесяти капель складывалась минута, из трех тысяч шестисот – один час.
Через восемьдесят шесть тысяч четыреста капель пройдет день, спустя шестьсот четыре тысячи восемьсот – неделя…
