Майрон бросал взгляды на Брэнду. Она держалась молодцом, с ее лица не сходила улыбка.
Дети, приехавшие в основной своей массе на велосипедах, сняли шлемы и поставили двухколесные машины вдоль подъездной дорожки. Обнаружилось, что сын Коэнов носит в ухе сережку, и все начали подтрунивать над ним по этому поводу. Он, однако, не обращал на критиканов внимания и улыбался, как именинник. Вик Раскин сообщил Майрону, какие акции на рынке ценных бумаг идут вверх, и дал совет относительно того, что стоит прикупить. Майрон благодарно кивнул и тут же забыл об этом. Фред Демпси вытащил из гаража баскетбольную корзину, а его дочь Дейли снова стала набирать команды. Майрону пришлось играть. Брэнде тоже. Все веселились от души. Майрон в перерыве между бросками жевал чизбургер. Тимми Раскин упал, до крови разбил колено и захныкал. Брэнда наклонилась к нему, обработала ранку антисептиком, заклеила пластырем и улыбнулась. У Тимми сразу высохли слезы, и он засиял, как начищенный медный чайник.
Час проходил за часом. Незаметно сгустились сумерки, голубое небо Ливингстона стало наливаться чернильной тьмой.
Гости постепенно стали расходиться. Автомобили и велосипеды то и дело отъезжали от дома Болитаров. Соседи отправились по домам пешком. Отцы обнимали сыновей за плечи, а маленьких дочек несли на руках или усаживали себе на шею. Гости, прощаясь с хозяевами, целовали маму и папу Болитар в щеку. Майрон украдкой смотрел на родителей. Они оставались единственной семьей, которая безвыездно жила здесь со времен постройки квартала, можно сказать, были патриархами этих мест. Неожиданно они показались Майрону очень старыми. И это испугало его.
Брэнда подошла и встала у него за спиной.
— Какой чудесный вечер, — сказала она.
И он действительно был таким, хотя Уин наверняка вставил бы по этому поводу пару едких замечаний. Джессика же вообще терпеть не могла подобных родственно-соседских посиделок. Ее семья всегда демонстрировала завидную сдержанность, скрывая за стерильным интеллигентским фасадом взаимное раздражение и даже неприязнь между родственниками. Оказавшись в силу необходимости на подобной вечеринке в пригороде или сельской местности, члены ее семьи при первой же возможности мчались в город, как будто городской воздух содержал некое противоядие, способное нейтрализовать тлетворный дух провинции. Майрон и Джессика всегда возвращались с подобных мероприятий в полном молчании, недовольные друг другом. Майрон подумал об этом, а потом вспомнил слова Уина относительно того, что лишь невероятный зигзаг судьбы может заставить взрослого человека полностью изменить свою жизнь.
— Мне будет не хватать вашего отца, — сказал Майрон. — Я не общался с ним лет десять. И все равно мне будет его не хватать.
Брэнда кивнула:
— Я знаю.
Они помогли родителям Майрона убраться и привести двор в порядок. Это было несложно, ведь во время вечеринки использовались бумажные тарелки и одноразовые пластиковые стаканчики. Пока шла уборка, Брэнда и мать Майрона то и дело смеялись над разными пустяками, что не мешало маме время от времени исподтишка поглядывать на сына. Складывалось впечатление, что она знает нечто такое, чего не знает он.
— Я всегда хотела, чтобы Майрон учился на медицинском факультете, — сказала мама. — Ничего удивительного. Еврейские матери почти всегда мечтают о том, чтобы их сыновья стали врачами.
И они с Брэндой снова залились смехом.
— Увы, он падает в обморок при виде крови, — продолжала рассказывать мама. — А пока не поступил в колледж, даже в кино на детективные фильмы не ходил. Он спал с включенным ночником до тех пор, пока ему не исполнилось…
— Мам, прекрати, а?
— Видите, он стесняется. Между прочим, я твоя мать, Майрон, и должна говорить правду, пусть даже она вызывает у тебя смущение. Не так ли, Брэнда?
— Вы совершенно правы, миссис Болитар.
— В десятый раз говорю вам — зовите меня Эллин. А отца Майрона зовут Аль. Но все называют его Эль-Аль. Поняли почему? Так называется главная израильская авиакомпания.
— Мам…
— Все, успокойся, я ухожу. Надеюсь, Брэнда, вы останетесь у нас ночевать? Гостевая комната к вашим услугам.
— Благодарю вас, Эллин. Это очень любезно с вашей стороны.
Мама повернулась к Майрону.
— Итак, детки, оставляю вас наедине. — Когда она говорила это, у нее на губах расплывалась счастливая улыбка.
С ее уходом на заднем дворе установилась тишина. Поскольку электричество выключили, единственным источником света осталась сиявшая в небе полная луна. Стрекотали цикады. Где-то гулко и отрывисто пролаяла собака. А Брэнда и Майрон гуляли и разговаривали. Говорили о Хорасе. Но не о его убийстве. Не о том, почему он исчез, не об Аните Слотер и не об Эф-Джее. И не о новой баскетбольной лиге или Брэдфордах. Они говорили только о Хорасе.
Они прошлись до Бернет-Хилл, где находилась начальная школа, которую посещал Майрон. Несколько лет назад город закрыл половину здания в связи с опасной близостью проводов линии высокого напряжения. Между тем Майрон провел целых три года именно в этой части школы. Фактически сидел три года прямо под проводами. Наверное, это кое-что объясняет, подумал он.
Брэнда присела на качели. Ее кожа поблескивала в лунном свете. Неожиданно для Майрона она начала раскачиваться, высоко вскидывая ноги. Майрон сел с ней рядом и они вместе на мгновение взмыли в небо. Металлическая конструкция качелей была сработана прочно, но под двойным весом взрослых людей стала подрагивать.
Они замедлили движение.
— Вы не спросили о столкновении с отцом, — сказала Брэнда.
— Для этого еще будет время.
— На самом деле история проста, как выеденное яйцо.
Майрон сидел молча, ожидая продолжения.
— Я приехала на квартиру к отцу. Он был в подпитии. Отец пил редко и мало. Но когда выпивал всерьез, алкоголь здорово ударял ему в голову. Ну так вот: когда я открыла дверь, отец плохо понимал, что к чему. И сразу же обрушился на меня с бранью. В частности, обозвал шлюхой. А потом толкнул.
Майрон покачал головой, не зная, как на это реагировать.
Брэнда уперлась ногами в землю и остановила качели.
— А еще он назвал меня Анитой, — добавила девушка.
У Майрона пересохло во рту.
— Он подумал, что вы — его жена?
Брэнда кивнула.
— У него глаза сверкали от злости, — сказала она. — Я еще никогда не видела его в таком состоянии.
Майрон некоторое время молчал, думая о своем. К примеру, о теории, начавшей формироваться у него в мозгу. Окровавленная футболка в шкафчике больницы Святого Варнавы. Телефонные звонки адвокатам и Брэдфордам. Потом побег Хораса. И наконец, его убийство. Элементы головоломки постепенно занимали свои места, создавая цельную картину произошедшего. Но пока это лишь теория, основанная исключительно на умозаключениях. А проще говоря, умствованиях. Нет, прежде чем озвучить ее, ему необходимо, как говорится, переспать с ней и основательно помариновать ее у себя в мозгу.
— Далеко ли отсюда до дома Брэдфордов? — спросила Брэнда.
— Думаю, с полмили.
Она отвела от него взгляд.
— Вы по-прежнему думаете, что мать убежала от нас из-за того, что произошло в этом доме?
— Да.
Она поднялась с места.
— Давайте сходим туда…
— Мы ничего не увидим. Только огромные ворота и заросли кустарника.
— Моя мать входила в эти ворота на протяжении шести лет. Мы просто подойдем к ним и посмотрим, как там все устроено. Этого достаточно. Пока.
Они двинулись по тропинке между Ридж-драйв и Коддингтон-террас. Майрон не верил своим глазам. Хотя прошло столько лет, тропинка все еще существовала. Пройдя какое-то расстояние, они свернули направо и сразу же увидели огни на холме. Но ничего больше. Потом подошли к воротам. Брэнда приблизилась к ним, и охранник ей подмигнул. Девушка остановилась напротив железных прутьев и некоторое время смотрела сквозь них в глубь поместья.
Охранник высунулся из своей будки.
— Могу чем-нибудь помочь, мадам?
Брэнда отрицательно покачала головой и пошла прочь.
Они вернулись домой довольно поздно. Отец Майрона сидел в кресле-качалке и делал вид, что дремлет. Старые привычки умирают с трудом. Майрон «разбудил» его. Отец, «просыпаясь», вздрогнул всем телом. Плохо. Пачино никогда так не переигрывает. Сделав вид, что проснулся, отец улыбнулся и пожелал Брэнде доброй ночи. Майрон, желая доброй ночи отцу, поцеловал его в щеку. Щека оказалась чуть шершавой и едва заметно пахла одеколоном «Олд спайс». Как и должно быть.
Постель для Брэнды постелили в гостевой комнате на первом этаже. Для этого, по-видимому, вызвали приходящую служанку, так как мама терпеть не могла заниматься домашними делами и сторонилась предметов домашнего обихода, словно они излучали радиацию. Она все еще работала и считала себя занятой деловой женщиной. Более того, она была адвокатом по уголовным делам, причем не просто адвокатом, а считалась лучшим адвокатом штата со времен Глории Стейнем.
