– Вот всегда так, – раздался над самым моим ухом негромкий голос.
Я обернулась. Рядом стояла высокая сухопарая тетка в лиловом мохеровом берете, с любопытным фокстерьером на поводке.
– Что – всегда? – спросила я тетку с интересом.
– Да вот, живет человек один, никому не нужен, никому не интересен, вроде и родственников нет, а как хоронить – слетятся… Вон их сколько! Ники, прекрати! – Она дернула за поводок фокстерьера, который, заглядывая в глаза Андрею выразительным взором обаятельного хулигана, под шумок попытался поднять лапу на его штанину.
Андрей нервно отшатнулся.
– Вы не бойтесь, я за ним слежу, он такой хитрец – глаз да глаз! – В голосе тетки звучала материнская теплота. – Вот ведь, – продолжила она, – вроде у Виктора Павловича и не было родни, а тут понаехали. Ну как же, квартира-то хорошая, отремонтированная. Я-то не была, – поторопилась она предупредить возможные подозрения, – а Володька из двадцать седьмого номера заходил один раз за дрелью, так говорил – прямо евроремонт! – Последнее слово тетка произнесла со сложной смесью осуждения и восхищения. – Теперь будут разбираться, кому квартира достанется, – продолжила она монолог, одновременно посматривая, не хулиганит ли Ники. – Хотя, может, это и с работы его… Вы-то не с работы? – осведомилась тетка с проснувшимся наконец здоровым любопытством.
Люди у подъезда дождались наконец какого-то распоряжения и начали потихоньку втягиваться в дверь. Курильщики поспешно затаптывали окурки, с внезапно проснувшейся преувеличенной галантностью пропуская женщин.
– Нет, мы не… – начала было я, но Андрей опередил меня:
– Это какой Виктор Павлович? Который в ГАИ работал, майор?
– Да нет, – тетка посмотрела на него с недоумением, – штатский он, Виктор Павлович Копылов. Совсем еще нестарый был мужчина…
Я просто физически почувствовала, как напрягся Андрей.
– Да, болезнь не выбирает, – с полагающимся печальным вздохом проговорил он, – сердце, что ли? Или печень?
– Да какая печень! – тетка слегка обиделась. – У него же машина была!
Я хотела уже спросить, какая связь между машиной и печенью, но тетка сама раскрыла мне глаза:
– В жизни я его выпившим не видела! Какая уж тут печень! Очень был аккуратный мужчина… На машине-то и разбился… Так вы не с работы, значит? – В глазах у нее сверкнуло было законное любопытство, но она увидела, что Ники пытается сожрать какую-то дрянь, забыла про нас и потащила упирающегося фокстерьера в подъезд.
Я обернулась к Андрею. У него на лице было хорошо знакомое мне выражение взявшей след ищейки.
– Копылов! – произнес он с живейшим интересом. – Виктор Павлович…
– А в чем дело? Кто такой этот Копылов?
– Сейчас, – отмахнулся он, притушив охотничий огонек в глазах, – сейчас, только одну вещь проверим.
Он вошел в подъезд вслед за «родными и близкими покойного». Я, как верная собачонка, тащилась следом, стараясь скрыть хромоту.
Редеющий поток скорбящих взбирался на пятый этаж и сворачивал в квартиру номер двадцать девять. Лысый бодрячок, докуривавший возле открытых настежь дверей, сбросив пепел в бумажный кулек, жизнерадостно махнул нам рукой:
– Вы из бухгалтерии? Поминки здесь!
– Спасибо, мы по другому вопросу, – буркнул Андрей и прошел мимо.
Выразительно указав мне глазами на дверь в другом конце лестничной площадки, он поднялся еще на один марш, оглянулся, убедился, что поток иссяк, и пошел вниз.
На улице я потребовала объяснений. Поглядев на меня как на двоечницу и второгодницу, Андрей сказал:
– Ты помнишь, в какой квартире живет Валерий – тот, который отмывает и одевает бомжей перед визитом к нотариусу?
– Ну, помню, – обиженно ответила я, – в тридцать первой.
– Правильно, в тридцать первой, а в двадцать девятой, на том же этаже, жил до недавнего времени Виктор Павлович Копылов, сотрудник Государственного строительного управления. Не рядовой, между прочим, сотрудник, а референт начальника управления Вахромеева, референт по общим вопросам. А знаешь, что это за должность такая – референт по общим вопросам?
– Не знаю, – сердито буркнула я, – и прекрати мне экзамены устраивать! Мы не в школе. Рассказываешь, так рассказывай.
– Референт по общим вопросам – это человек, который решает для своего начальника разные сложные проблемы, в основном не связанные с работой. Допустим, начальнику кто-то мешает, – Андрей участливо покосился на меня, – или, скажем, нужно квартиру снять под чужим именем… для всяких, так сказать, внеслужебных встреч. Ну, этот референт и обращается по-соседски к нашему Валерию – Валерий ведь как раз и занимается тем, что предоставляет чисто вымытых бомжей для подобных нужд, – и Копылову привозят Милютенко. То есть Копылова ему не показывали, но квартиру оформили. Так что квартира на улице Ландау впрямую завязана на начальника строительного управления Вахромеева.
– Послушай! – Я остановилась вдруг как громом пораженная. – А как этот Копылов выглядел? Ты его никогда не видел?
– Да видел как-то, – равнодушно ответил Андрей, – немолодой такой дядька, лицо бульдожье… а что?
– Челюсть тяжелая, глубокие морщины от крыльев носа, – пробормотала я тоскливым невыразительным голосом.
– Ну да, а в чем дело?
– А в том, что это твой Копылов пытался сбить меня три дня назад на углу Энгельса и Мориса Тореза… но не сбил. А сам разбился насмерть. Как нам только что любезно сообщила дама с собачкой.
– Так-так, – протянул Андрей, – ты, стало быть, свидетель… И они про это знали… Значит, квартиру снимал референт Копылов для нужд своего начальника. Потому что ему самому квартира эта без надобности. Жил он один и все свои личные вопросы мог решать у себя дома – не было у него ревнивой жены и кучи детей. И вот пригласили туда профессора Шереметьева… И что-то там случилось…
– Похоже, этот Вахромеев действительно с катушек сошел, сам профессора убил! – перебила я Андрея.
– Все может быть… Или случайно как-то дело обернулось… Слушай, ты извини, у меня со временем очень туго…
Глаза Андрея отливали горячим блеском, он посмотрел на часы и заторопился.
Я приуныла и побрела домой, к маминым примочкам и компрессам. Настроение было отвратительное, несмотря на то, что все мои враги приказали долго жить.
Действительно, черного киллера мы успокоили на пару с тем плотненьким мужичком в доме с башней. Правда, ловушку придумала я, но мужичок тоже поработал.
Референт Копылов, который пытался сбить меня машиной, сам погиб в аварии. И тот, кто его послал, теперь находится в больнице в тяжелом состоянии. А я жива и, если не считать больного колена, здорова. И хотя мне полагалось бы сейчас радоваться свободе и безопасности, я почему-то совсем не радуюсь. То есть совершенно ясно почему. Во-первых, Андрей теперь потеряет ко мне всяческий интерес и у меня не будет причины с ним встречаться. А во-вторых, как ни была я расстроена первой причиной, где-то в глубине души возникла мысль, что больно уж все гладко. Все, кто хотел мне зла, – мертвы, но уж очень вовремя.
Все случившееся напоминало хорошо поставленный спектакль, и режиссер его остался неизвестным.
Отец с матерью рано утром уехали на дачу, я под предлогом больной ноги долго валялась в постели, потом выползла на кухню и пила кофе, вяло подумывая о том, что надобно взять себя в руки и заняться устройством собственной жизни. Учиться, что ли, пойти или приглядеть какую-нибудь работу. Но я ничего не умею. Тогда на бандитские деньги открыть свое дело – к примеру, небольшой магазин электротоваров… и пригласить директором Аллу Федоровну… тьфу, гадость какая лезет в голову!
Зазвонил телефон. Я ринулась к нему, как кенгуру, огромными прыжками, потому что надеялась в глубине души, что это звонит Андрей. Но звонил ненаглядный. Господи, что еще ему от меня нужно?
Голос у ненаглядного был какой-то особенный.
– Я… ты… ты читала сегодняшнюю газету?
– Какую еще газету? – пробурчала я не очень любезно.
– Газету «Накануне», ту, в которой работает Андрей Чепцов.
– Что там случилось?
– Там его статья, очень большая… про профессора Шереметьева… – мялся ненаглядный.
– Какая статья? Да говори толком! – прикрикнула я. – Про меня там что-нибудь есть? Хотя, что ты там скажешь… я сама схожу за газетой.
– Ты ее не найдешь, уже весь тираж, наверное, расхватали. Я вообще-то тут недалеко, – нерешительно добавил ненаглядный, – может, я приеду? Хотя, конечно, родители…
– Да какая разница! – вскипела я. – Что ты все мнешься! Приезжай немедленно, а родителей нету.
Он явился через десять минут, я еле успела убрать разобранную постель и натянуть длинную юбку и свободный свитер – что попалось под руку. На этот раз ненаглядный был в коричневом костюме. И галстук был другой, который также не подходил к костюму, как и в прошлый раз.
