С этим как быть?! Что делать-то?! Даже за советом к близким людям не кинешься. Сячинов с Перцевым пьяны, Ванька…
Ванька, Ванечка, когда-то родной и любимый, теперь даже на близкого друга не тянет. Ванька теперь посторонний. Его реакция на ее новость может быть непредсказуемой. Он может, как и пониманием проникнуться, так и позвонить куда следует. И выведут ее из дома вместе с Васей Ветровым, плечом к плечу. Чтобы не чинила препятствий следствию и не укрывала беглого убийцу.
Ох, как обрадуется все тот же Воеводин, который Сашке каверзные вопросы о ней задавал, выехав на убийство Аллы Митиной. Ох, с какой радостью он оскалится, тут же припомнив ее соседство с Митиными.
А Инка? Та джигу на столе спляшет, наплевав на живот, если Арину вдруг заподозрят в чем-то отвратительном.
Что делать-то?
Она успела обойти уже почти все магазины, переговорить с кучей народа, все впустую. Большинство жали плечами, мотали отрицательно головами, некоторые смотрели с подозрением. И каждый второй отсылал ее к главе местной администрации. Конечно, это было хорошо, что местная власть пользуется у народа таким доверием, но доверять Арине у власти той не было основания. Поэтому она продолжала ходить по деревне, бросив машину на въезде, приставала к людям и слушала в ответ – нет, не знаю, не видел, да мало ли…
Арина распахнула куртку и вытерла шею ладонью. Ей было жарко. День, с утра обещавший дождь, вдруг перепутал все прогнозы. Подул ветерок, разогнал облака. Выглянуло солнце и принялось палить почти по-летнему. Во дворах тут же заполыхало белыми стягами постельное белье, ребятишки поскидывали куртки и шапки. А одна тетка, взобравшаяся по шатким ступенькам в торговый павильон на окраине прямо перед Ариной, и вовсе была в одном тонком халате с короткими рукавами.
– Не продует? – заботливо поинтересовалась Арина у женщины, когда та замешкалась у входа, чтобы внимательно ее рассмотреть. – Осень все же. Ветерок коварный.
Это была последняя торговая точка, где она еще не была. Павильон был старым, ветхим по конструкции, с пыльными окнами и кособокой дверью. Что тут можно было купить, Арина не представляла.
– Так я на минуточку, деточка, – улыбнулась тетка ласково. – Так, хлебушка купить к обеду. Сорванцы мои внучата всю буханку стаскали с салом.
– Много внучат? – Арина тоже улыбнулась.
– Так трое! – Откуда-то из-за угла налетел сильный порыв ветра, и округлые локти женщины пошли крупными мурашками. – Ой, и правда, продует. Да ты иди внутрь-то, иди.
Они зашли в полутемное помещение, где сильно пахло черным хлебом и маринадом. Арина на мгновение зажмурилась, потом распахнула глаза, чтобы привыкнуть к темноте. За прилавком стояла пожилая женщина в аккуратном форменном халате, переднике и с наколкой в высоко взбитых волосах. И вообще, невзирая на внешнюю трухлявость, изнутри магазинчик выглядел вполне прилично. Прилавки чистенькие, обильно заставленные продуктами.
– Здравствуйте, Ирина Ивановна, – поздоровалась женщина, шедшая перед Ариной. – Хлебушек, чую, свеженький.
– Только что привезли. Только что… А кто это с вами, Таня? – продавщица выглянула из-за Татьяны, вопросительно уставилась на Арину. – А вам чего?
– Мне? Да… – то ли от запаха маринада, то ли от хлебного духа, забившего все магазинные щели, на Арину вдруг накатил такой голод, что свело желудок. – Да дайте что-нибудь поесть. Уже часа полтора брожу по деревне, результата ноль, только аппетит и нагуляла.
Ирина Ивановна с пониманием кивнула и, положив перед женщиной в халате две буханки черного, полезла в холодильник.
– Сосиски свежие, сыр, еще куриная грудка копченая, но вторую неделю лежит, – диктовала она из недр старенького «Полюса». – Говорю, говорю, зачем курей возишь? Тут в каждом дворе по два десятка. Кто покупать-то станет? Только дураки какие-нибудь пришлые. Да и то не все. Им тоже буженину подавай…
Арина купила три сосиски, двести граммов сыра, половинку черного и батон. Попросила прямо там же ей нарезать все. Слепила бутерброды и, облокотившись о прилавок, принялась жевать.
– Попить, может, чего еще, а?
Обе женщины смотрели на то, как она давится хлебом с сыром и сосисками, с сочувствием. Ей и самой себя вдруг стало жаль. Вспотевшая, с растрепавшимися волосами и пыльным лицом, с сумбуром в голове и тоской в области сердца.
Время близится к вечеру, а у нее дела ни с места. К тому моменту, как ей вернуться домой, должен был быть хотя бы какой-то результат, и Перцев должен был быть рядом. А ни того, ни другого. Как ей ночевать еще одну ночь с Ветровым в доме? Кто ее станет страховать, когда Вася, к примеру, в туалет запросится? И в милицию его сдавать…
Не лежала душа, хоть умри, звонить о беглом преступнике, закованном в ее доме. Не станет, ну не станет никто разбираться в его причастности. Все сливалось в общую живописную картинку, перекликающуюся с той давней страшной трагедией. Все указывало на то, что Ветров убийца и тогда, и теперь. В прошлый раз его алиби некому было подтвердить, теперь так и подавно. И самое главное – очутился он в деревне, убежав из тюрьмы, всего лишь спустя несколько часов после того, как убили Аллу… по его словам.
Закроют, осудят и снова отправят в тюрьму.
А внутри-то ныло! И дурака Ветрова было жаль, ведь если он невиновен, то вся жизнь его пошла наперекосяк из-за его величества поганого случая. И убийцу хотелось найти. Настоящего убийцу, хладнокровного, безжалостного и очень изворотливого. Вот не походил на такого мерзавца Ветров, убей, не походил.
– Спасибо, – кивнула с набитым ртом Арина, взяла из рук продавщицы бутылку молока. – Много у вас тут пришлых-то?
Женщины переглянулись, и она решилась на откровенность, правда, немного приукрасив действительность.
– Я ищу одну девушку. Она сбежала от жениха, прямо из-под венца, представляете!
Женщины не представляли, кому приспичило во времена жесткого мужского дефицита так им разбрасываться, потому оживленно приосанились, вытянули шеи, распахнули шире глаза.
– Последний раз ее видели недалеко от этой деревни. Обошла все улицы, с людьми говорила, не нашла, – снова немного приврала Арина.
Она упорно обходила стороной сквер, в котором располагались школа, администрация и Дом культуры. И опросила не так уж и много народа, опять же из соображений осторожности. Народ в деревне подозрительный к чужакам.
– Соней ее зовут, может, видели или слышали? Такая она…
Арина принялась всячески приукрашать неприятную внешность подруги Аллы Митиной, об оспинах, изрывших той щеки, она вообще умолчала. Несуществующего жениха тоже придумала красавцем. Закончила, сама расчувствовавшись, чуть не со слезами:
– Это для него такая трагедия! Он так любит ее!.. Не видели ее нигде?
Женщины снова переглянулись, одна другой едва заметно кивнула.
– Кто же знал, что она такая вертихвостка! – крякнула в досаде продавщица и головой помотала неприязненно, руки, спрятанные под опрятный передник, сжались у нее в кулачки. – Есть ведь… Вы-то прям ее красоткой обрисовали, в самом деле-то она так себе. Вот ведь, и таких разыскивают, а! А моя Верочка дома сидит, никуда не ходит, красавица, а одна… Тут она, Софья эта, у родни своей.
– Да не сродни они ей, Ивановна, – махнула в ее сторону рукой с буханкой хлеба женщина в халате. – Мне кажется, чужие они. Кто же своих за зад лапает. А он лапал!
– Кто он?
По спине у Арины поползли холодные струи, и накатила такая усталость, что она еле удержалась на ногах. Виски сдавило мыслью, которую никак не хотелось упускать, никак.
Она проворно глотнула молока, отложила в сторону многослойный бутерброд. И поспешила осадить лошадей. Этот лапающий Софью за задницу мужик вполне мог быть одним из ее знакомых.
– Да этот, хозяин нынешний, – объяснила женщина в халате, глядя на нее с сочувствием. – Я плохо его знаю. Он нелюдимый какой-то, не здоровается. Отца хорошо знала, а этого нет. Да он тут и не бывает почти. Вот девку ту привез, во дворе полапал да укатил. Она тоже хороша! От жениха удрала, а этому зад подставляет. Нужна ему такая невеста-то?!
– Разберутся, – промямлила Арина, шумно дыша. – Так как найти мне дом этот? Не проводите?
– А чего провожать-то? Вон он, с крыльца его видать. Старенький, плохонький. Крыша шиферная. Она одна такая тут и осталась, все давно перекрыли. Отец-то Уваровых был мужик рукастый, а этот… Так, только для зада бабьего руки и отрастил.
– Как, вы сказали, его фамилия?!
Арина отшатнулась от стены, о которую опиралась, и шагнула к женщине с хлебом.
– Уваров. – Женщины снова переглянулись, и та, что с буханкой была, опасливо попятилась. – А что такое-то?!
– А звали его как?
У нее сдавило горло от волнения, а глаза защипало, только бы не разреветься.
Вот оно! Вот!!! Неужели рядом? Неужели близко?!
Сячинов сказал, что Алла перед смертью часами говорила с кем-то по телефону. Телефон был зарегистрирован на умершего лет десять назад Уварова Николая.
