– Он здесь, Джек. На плато. Целехонький.
Свет позднего солнца озарял городские стены, цвета которых резали глаз. Над морем поднималось нестерпимое сияние. В этот час бухта была пуста, и «Морская королева» без помех продвигалась к месту своей стоянки.
И Рейнеру, и водолазу было явно не по себе; никто из них не говорил ни слова. Прежде чем покинуть это место, они уточнили его координаты с помощью маяка «Остров-5». Ошибка составила тысячу ярдов к западу и пятьдесят ярдов к югу. Веревка с узлами – не слишком точный инструмент. Мерсер надел на Рейнера легкий водолазный костюм, помог перелезть через борт и спустил на глубину в десять фатомов. Даже отсюда англичанин отчетливо видел призрачные очертания серебристо-серого фюзеляжа, имевшего форму креста. На палубе он снял маску и сказал:
– А это не такое же нагромождение скал, как то, которое ты видел вчера?
– То было черное и все в трещинах. Кроме того, у скал не бывает хвостового оперения. Я не сумел спуститься на пятьдесят фатомов, но одолел больше половины; самолет виден так ясно, что я мог пересчитать все иллюминаторы. Кому какое дело до глубины? Если его видно, то и достать можно.
Весь жаркий день они плыли обратно и оказались в порту за час до захода солнца. Было еще светло; темно-зеленые листья деревьев казались вырезанными в белых стенах Авениды. Уродовали этот пейзаж только землечерпалка и группа людей в форме, ожидавшая у места стоянки «Морской королевы».
Судовые двигатели работали на малом ходу, и за кормой вместо пенного следа оставалась мелкая рябь. Они были всего лишь в двух сотнях ярдов от набережной.
– Мерсер…
– Да?
– Даю слово, ты получишь остаток своих денег. – Он перекинул ногу через борт. – Скажи им, что ты меня не знаешь. Скажи, что меня здесь не было. Ты плавал один…
– Эй, послушай…
– Сделай все, что сможешь. – Он опустил ноги в воду.
– Ты с ума сошел…
– Капитан, он…
– Заткнись! – рявкнул Лайми. Он знал, что делает. В другом месте и в другое время его вывернуло бы наизнанку при одной мысли прыгнуть за борт. Но в порту у него был шанс. Рядом находилась по крайней мере одна синяя акула; может быть, больше. Однако здесь эти ублюдки были сыты и могли не погнаться за пловцом.
– Что этот гринго?..
– Заткнись и слушай! – Шкипер увидел полицию в ту же минуту, как оказался на акватории порта.
– Правительство Агуадора против этой затеи, – сказал Лайми.
Мерсеру и в голову не приходило делать выбор; он родился нонконформистом. Дай такому человеку возможность разыграть кого-нибудь, и он будет твоим со всеми потрохами.
– Эй вы, трое, слушайте. – Он шагнул в середину корабля – так, чтобы рулевой мог оставаться за штурвалом. – Вы меня знаете. Я не люблю вопросов. Скажу вам только одно: мы плавали одни. Без этого гринго. Искали место кораблекрушения. Но пока ничего не нашли. О'кей?
Вода медленно обтекала борта судна.
– Какой гринго? Никогда о нем не слышали. – Под палубой глухо работали двигатели. – Мы плавали по своим делам, как делаем время от времени. Поняли?
– Люди в форме были так близко, что он видел, как блестят их кобуры; но солнце стояло за кормой, море и небо пылали и слепили полицейским глаза. Даже если бы «Морская королева» внезапно спустила все паруса, на набережной этого не заметили бы. – И не вздумайте разевать рот. Притворяйтесь болванами с расстегнутыми ширинками. Поняли?
Они ничего не сказали, только серьезно поглядели ему в лицо, а потом занялись каждый своим делом. В незапамятные времена Куги Мерсер был американским морским пехотинцем, а эти индейские салаги плавали с ним уже полгода. Если он в чем-то и сомневался, то только в чокнутом Лайми, который боялся акул до судорог.
Полицейские не сдвинулись с места, пока корабль не пришвартовался и не выкинул сходни. Беседа оказалась непродолжительной. Он достаточно хорошо помнил испанский, чтобы легко позволить надеть на себя наручники.
– Где ваш пассажир?
– Какой пассажир?
– Мы обыщем ваш корабль.
– Только если покажете ордер. – Но полиция позаботилась обо всем заранее. С ними был представитель таможни, так что право на обыск имелось.
Они обыскали судно.
– Где пассажир?
– Не было у меня никакого пассажира!
– Куда вы плавали?
– Искать место кораблекрушения.
– Расскажите о нем.
– Не могу.
– Тогда садитесь в машину.
– Я ничего не могу рассказать вам, потому что у меня есть партнер и я не хочу его подводить.
– Что за партнер?
– Имени назвать не могу.
– Тогда садитесь в машину.
– Послушайте, дайте слово, что все останется строго между нами. Я не могу подвести парня, понимаете? Сами знаете, что такое честь – вы офицер.
– Как его зовут?
– Не могу сказать. Если хотите, мы поговорим с ним.
– Проводите нас к нему.
– О'кей.
И они пошли искать Сэма Стоува.
Вот и все. Лайми улизнул от этих ублюдков. Но удалось ли ему улизнуть от тех ублюдков, которые скрывались в водах порта?
К тому времени, когда полиция оставила их с Сэмом в покое, уже стемнело. Они сидели в баре у рефрижератора, мотор которого стучал как тревожное сердце. За виски платил Мерсер. Поросячьи глазки Сэма горели от нескрываемого гнева.
– Мерсер, как только я увидел тебя, ты сразу показался мне двуличным сыном сан-францисской шлюхи. Да, я тут же понял, что ты…
– О'кей, Сэм. Согласен, я дерьмо. А теперь слушай…
Он сказал Сэму, что нужно было сбить копов со следа парня, который пытался помочь парню, который одурачил одного парня, который… Тем временем Сэм лакал дорогое виски и щурил свои поросячьи глазки, давая понять, что не верит ни единому его слову – пой, ласточка, пой… Мерсер плотно сидел на крючке, и его можно было потрошить сколько угодно.
Когда собеседник закончил, Сэм сказал:
– Ага. Стало быть, теперь весь город знает о кораблекрушении и…
– Копы болтать не станут…
– Чего-о? Да их хлебом не корми, только дай стибрить то, что плохо лежит! Зараза ты, как есть зараза! – Его поросячьи глазки превратились в щелки, что должно было говорить о муках израненной души. – Подумать только, что… Но не будем называть вещи своими именами. Я человек жалостливый. Подумать только, что бывший морской пехотинец мог всадить земляку нож… – он попытался достать рукой до лопаток, не сумел и мучительно скривился, – …в спину, хотя каждый скажет, что Сэм Стоув безобиднее новорожденного ребенка!
– О'кей, Сэм, о'кей. – Ничего другого Мерсеру не оставалось, потому что полицейские уже спросили его, где он нырял. Пришлось сообщить им место, где затонул мифический корабль с грузом неограненных изумрудов – на тот случай, если они заставят Сэма лично подтвердить рассказ о «Дореа». Похоже, Мерсер очень вовремя вспомнил эту историю.
– Что значит твое «о'кей, о'кей»? – ворчливо спросил Сэм. Настало молчание, которое наступает в церкви, когда священник спрашивает у невесты, согласна ли она на брак. Затем Мерсер промолвил:
– Я обещаю тебе шесть погружений. Если изумрудов не окажется, на этом ты успокоишься. – Он посмотрел на Сэма с жалостью, потому что такой исход разбил бы старику сердце.
Сэм прикончил свое виски, как бы случайно посмотрел на бармена, и Мерсер заказал еще.
– Ну-у… – сказал Сэм. – Там целое состояние. Состояние, понял? Но он лежит глубоко, этот кеч. Сотня фатомов – это много. Даже если она и не в глубину.
– Я могу нырнуть на сотню фатомов. Сам знаешь.
– Да, но как быть с акулами? Это место так и кишит ими, и…
– Ради Христа, я не боюсь акул…
– Да, но если эта сволочь из-за меня откусит тебе задницу, я ведь не смогу уснуть. – Он залпом выдул половину своего виски и снова скривился, как будто и впрямь жалел Мерсера и его задницу. – Сам знаешь, я человек жалостливый. И я честно скажу тебе – не могу. Не могу я позволить тебе так рисковать ради меня.
Он распространялся о своей жалостливости, человечности и всем остальном еще добрых десять минут. Тем временем Мерсер изучил врученный барменом счет и убедился, что мечта Сэма Стоува обошлась ему в пятнадцать баксов.
– Когда меня смогут соединить с Лондоном?
Служащий посмотрел на часы.
– Через три часа, сэр.
– Тогда я пошлю телеграмму. – Он достал из ячейки бланк, вынул шариковую ручку и написал адрес: «Т.О.А., Лондон». Затем подозрительно посмотрел на клерка, у которого было чисто выбритое лицо цвета сливочного масла, белоснежные зубы и честные глаза. Типично американское лицо.
Англичанин обвел взглядом других людей, сидевших за стойкой.
– А агуадорцы здесь работают?
– Только в качестве почтальонов, сэр. – Клерк наверняка подумал, что перед ним чокнутый. Рейнер был в мокрой одежде, и глаза у него горели. В местах вроде Пуэрто таких типов хватает. Солнце виновато.
