— Кто? — спросила старушка, которую я слышала последней.
— Вы не скажете, скоро ли Папазян вернется? — спросила я, глядя на закрытую дверь.
— Скоро, он за хлебом пошел.
— А подождать его можно?
В замочной скважине загремели ключи. Они долго, около минуты, никак не могли повернуться. Наконец старушка открыла дверь и провела меня на кухню, по углам и высокому потолку с желтыми потеками оккупированную пауками. Помещение давно требовало капитального ремонта, но здесь, по всей видимости, это никого не беспокоило.
— Можете за его стол сесть. Вон он у окна, — сказала соседка Папазяна, взяла голыми руками с плиты кастрюлю и понесла к себе в комнату.
Я проводила ее взглядом до самой двери, ожидая, когда же старушка почувствует ожог и выронит кастрюлю из рук. Но она как ни в чем не бывало толкнула ногой дверь и вошла в нее. Я осталась одна.
Около стола, который показала мне бабка, стоял один хромоногий табурет, на который я и примостилась. Ждать пришлось недолго, пару минут.
И удивился же Гарик, войдя к себе домой и увидев там меня!
— Вай, какие люди! Тебя ко мне могло принести только в двух случаях: либо случилось землетрясение, в эпицентре которого находился твой дом, и тебе жить стало негде, либо вновь понадобились мои связи в милиции. Отгадал?
— Про землетрясение? Нет. А вот связи нужны. И очень срочно.
— В выходной день, Танюша, отдыхать нужно. Давай завтра.
— Нужно проверить пальчики. Сегодня.
— Что мне за это будет?
— Благодарность от начальства за своевременно раскрытое дело.
Папазяну это понравилось.
— Ладно, давай свои пальцы.
— Зачем свои? Возьми лучше эти, — протянула я ему пакет с бутылкой.
Гарик взял его, посмотрел.
— А твои мне больше нравятся.
Мы договорились, что Папазян позвонит мне на сотовый, как только ему что-то станет известно, и разошлись каждый по своим машинам.
Пока Гарик будет рыться в компьютере участка, я не стала терять время и поехала к Датской, чтобы еще раз посмотреть фотоальбом Аркадия. Меня все-таки не покидало ощущение, что на одном из снимков я видела Сердюка.
* * *
Алла Леонидовна, увидев меня, просветлела лицом.
— Боже мой, как быстро вы их нашли. Неужели все? — обрадованно воскликнула она.
Пришлось разочаровывать женщину и мягко намекать, дабы не случилось нового приступа, на то, что следствие пока не завершилось. Датская вздохнула, усадила меня за стол и предложила чаю. Сегодня она была более собранная и не расстраивалась так сильно, как в прошлый раз.
К чаю Алла Леонидовна снова принесла печенье домашней выпечки. Меня поражала эта женщина, которая, волнуясь за сына, страдая болезнью сердца и бессонницей, была еще способна печь печенье. Я бы так не смогла.
— Алла Леонидовна, не могли бы вы еще раз принести тот альбом, который показывали мне? — попросила я Датскую, как только она перестала суетиться с чашками, накрывая на стол.
— Да, конечно.
Она вышла, и минуту спустя на моих коленях уже лежал раскрытый фотоальбом. Я медленно его перелистывала, внимательно изучая каждое лицо, стараясь найти черты, знакомые мне после последнего посещения кафе «Каштан» и общения с двумя оболтусами-Карлсонами. Первые снимки были совсем детские, сделанные еще в садике и в начальных классах. Можно было бы их просто пролистать, но я все равно не торопилась. Не хотелось что-нибудь упустить из виду. Над каждой групповой фотографией заботливой рукой было написано, в каком классе был сделан снимок. Я дошла до шестого, когда заинтересовалась одним лицом.
Конопатый мальчик с ссадиной над скулой и хохолком вместо прически стоял на классной фотографии у самого края во втором ряду, высоко подняв подбородок, отчего взгляд казался надменным и вызывающим. Глаза… Они могут быть юными и задорными, окруженными морщинами, опытными и впавшими в детство… Но в любом возрасте их разрез будет оставаться одинаковым. Вот и сейчас я увидела знакомые мне глаза.
— А это кто? — спросила я у Аллы Леонидовны.
— Это? — Она всмотрелась в снимок. — Этот мальчик недолго учился в классе с Аркадием. Но затем его перевели в другую школу. Как же его фамилия? — Женщина задумалась. — Вспомнила: Сердюков. Да, Сердюков Олег.
— Тот самый Сердюк, — вслух подумала я.
— Что? — не расслышав, переспросила меня Датская.
— Сейчас он поддерживает с вашим сыном знакомство? — ответила я вопросом на вопрос.
— Нет, не думаю. Аркаша тогда часто приходил из школы с синяками. В этом мое упущение: я не научила своего мальчика давать сдачи. Думаю, отчасти поэтому он впоследствии замкнулся в себе, стал малоразговорчив. Он рос безобидным, а Олег этим пользовался. С возрастом, правда, их открытая война перешла на новую стадию. Аркадий перестал дичиться, научился с ним общаться на людях, но лишь настолько, насколько этого требовали правила приличия, не больше.
Я была довольна. Одного из искомых людей я уже более-менее знала. Он действительно оказался одноклассником Датского. Второй же мог быть просто знакомым. Видимо, Агапов не совсем правильно понял разговор ребят. На всякий случай я пролистала альбом до конца. Димы в нем не было.
— Скажите, с какого класса Олег учился с вашим сыном и когда он перешел в другую школу? — спросила я.
Если Гарику не удастся что-либо отыскать, придется идти в школу и по классному журналу искать адрес Сердюкова. И если за годы тот не успел смениться, то один преступник будет у меня в кармане.
— Я точно не помню, — сказала Алла Леонидовна. — Но можно посмотреть по групповым снимкам. Над каждым из них у меня подписано, в каком классе там Аркаша. — Она заново перелистала альбом на начало и открыла его на одной из первых страниц. — Здесь ребята только что поступили в школу. Олег вон там, третий справа. Дальше…
Мы вместе искали на общих снимках Сердюкова. Нашли его и среди второклассников, и в третьем классе. Дошли до шестого, где я и обнаружила его. А вот дальше класс стройными рядами стоял уже без него.
— Значит, до шестого класса он был в пятнадцатой школе, а куда потом перешел, я не знаю, — сделала вывод Датская.
— Хорошо. Даже с этой информацией, думаю, возможно будет найти Сердюкова, — сказала я, поднимаясь со стула.
— Найти? — переспросила заказчица. — Так вы думаете, это он, Сердюк? — Мой кивок послужил подтверждением ее догадки. — Не зря все-таки мой сын его недолюбливал. Но кто же второй?
Этого я не знала и честно о том сказала. Уже на пороге Алла Леонидовна пожелала мне скорейшего продвижения в расследовании. И я хотела того же. Мы распрощались, и я обещала позвонить на следующий день, чтобы сообщить о ходе дела.
* * *
В школу я собиралась ехать только в том случае, если не будет никакой информации по пальчикам на бутылке. Оставалось только ждать.
Я приехала домой и решила отдохнуть. Села перед телевизором, взяла в руки пульт и стала переключать с канала на канал. Практически везде шли американские боевики, похожие как братья-близнецы. Не люблю я их смотреть. Тем более что хорошо вижу, где режиссер перегнул палку.
На одном из каналов шла фантастика, и я решила на ней остановиться. Свиноподобные инопланетяне полфильма ходили по какому-то космическому кораблю и пытались его спасти от неминуемой гибели, коварно подстроенной другими инопланетянами, злобными и похожими на угрей.
Звонок Гарика вывел меня из полусонного состояния, навеянного низкопробным фильмом.
— Считай, тебе повезло, — сразу заговорил о деле он. — Пальцы твоих подозреваемых отыскались в нашем компьютере. Они привлекались на десять суток за мелкое хулиганство. Записывай или запоминай, как хочешь: Сердюков Олег Романович и Анохин Дмитрий Игнатьевич. Адреса нужны?
Адреса мне были очень нужны, и Папазян их продиктовал.
— На этом все, — закончил он.
— Нет, Гарик, это еще не все, — возразила я. — Не мешало бы этих ребятишек припугнуть немножко. Спросить, где они были в то время, когда убили Шадрухину, знакомы ли они с Романом Шкодой и все такое прочее.
— Ты думаешь, это они убийцы?
— Не думаю, а знаю.
— Давай-ка, Татьяна, рассказывай, что тебе известно: кто такой Шкода, почему ты подозреваешь этих двоих, и все такое прочее, что есть. Иначе как же мне допрос вести?
Чтобы Гарик на меня не обижался, да и для пользы дела тоже, пришлось поведать ему часть из того, что я знала.
— Значит, с Датским здесь подстава? — размышляя, произнес он. — Ты права, надо бы ребят попугать.
— Только сделай это сейчас же, — попросила я Папазяна.
— Солнце мое, ради тебя хоть сию минуту. Вот положу трубку и сразу же пошлю за ними участкового.
— Спасибо, Гарик. И помни, что ты можешь мне еще понадобиться сегодня.
— Уломала. Покой нам только снится, — ответил Папазян и пообещал посидеть в участке на телефоне.
