— Как оно к вам попало?
Антон улыбнулся:
— Без вашей помощи на этот вопрос затрудняюсь ответить.
— Это же мое письмо!
— Я знаю. Светлана Березова рассказала. Загадкой остается, каким образом этот листок оказался в конверте, адрес на котором написал Игорь Айрапетов.
— Письмо я получил незадолго до поездки сюда. Положил, отлично помню, вот в этот карман, — Митякин хлопнул по правой стороне пиджака. — Хотел встретиться в Новосибирске с Березовой и устранить возникшее между нами недоразумение. Светлана ошибочно поняла мое предложение о наших отношениях… Собственно, насколько понимаю, вас волнуют не мои отношения со Светланой. Интересно другое — в Новосибирске я не мог найти письма. Оно как испарилось.
Неожиданная догадка пришла Антону в голову.
— Вспомните, пожалуйста, как вы сидели в ресторане, когда встретились с компанией Айрапетова, — попросил он Василия Михайловича.
— Игорь сидел напротив, рядом с ним — дядя. Слева от меня — белокурая молодая женщина или девушка… Справа — часто улыбающийся, какой-то не внушающий доверия парень, при знакомстве, по-моему, назвавшийся Павлом.
— Деньги у вас были в правом кармане?
— Помню, хотел рассчитаться за ужин, но Игорь не позволил и заплатил сам. Десятку, которую хотел отдать официантке, я сунул, кажется… — Митякин задумался. — Ну, конечно, в правый карман!
— И она не пропала?
— Признаться, только сейчас о ней вспомнил. А потерю письма обнаружил уже в гостинице. Перерыл все, но письмо как в воду кануло. Из-за этого и со Светланой не встретился.
— Не допускаете мысли, что его вместе с деньгами У вас вытащили из кармана?
— Это мог сделать только тот парень, который сидел справа от меня. Однако не думаю, чтобы знакомый Игоря пошел на такую мерзость. Раньше, во всяком случае, Айрапетов подобных знакомств не водил, — Митякин внимательно посмотрел на Антона. — Вы очень детально интересуетесь прошлым Игоря. Он что, попал в неприятную историю?
— Как вам сказать… — замялся Антон. — Разбираемся с одним щепетильным делом.
— Если дело связано с воровством и если подозрение упало на Игоря, то, на мой взгляд, это самая настоящая нелепость. Айрапетов не настолько жаден и глуп, чтобы пойти на преступление.
— Со временем люди меняются.
— Согласен, — Митякин утвердительно наклонил голову. — Я, например, заметил, что и Айрапетов изменился, но больше чем уверен, что эти изменения не настолько велики, чтобы Игорь докатился до преступления. Несмотря на некоторые вывихи, он всегда был порядочным человеком.
Антон задумчиво разглядывал лежащую на столе пачку «Нашей марки». Митякин перехватил его взгляд, достал из пачки сигарету и, зажигая спичку, будто между прочим проговорил:
— Вот после встречи с Игорем, тогда, на вокзале, стал курить «Нашу марку» по его рекомендации. Хорошие сигареты. Закуривайте.
— Спасибо, не курю, — отказался Антон. Поблагодарив Митякина за беседу и извинившись, что отнял больше часа времени, он заторопился в следственный изолятор, чтобы еще раз допросить Мохова.
На этот раз Мохов уже не изображал из себя бывалого уголовника. Остриженная под машинку голова его теперь казалась меньше, чем была прежде, с немытыми космами, но все равно создавалось впечатление, что она с трудом держится на тонкой шее и оттого постоянно склоняется вниз, упираясь взглядом в пол. Прочитав ему показания Айрапетова, касающиеся фальшивых писем к Костыреву, Антон выжидающе помолчал и спросил:
— Что на это скажете?
— Что говорить, начальник, было дело… Вместе с червонцем из кармана у московского инженера на вокзале царапнул письмишко. Хотел выбросить, но поглядел — Светки Березовой письмо! Ну, думаю, заделаю вам козу, счастливчики. На Федьку Костырева я злой был за то, что в «Космосе» он меня от Светкиной сеструхи отшил. Это ж я по просьбе Айрапетова к ней клеился. Игорь Владимирович тоже на Федьку кирпич затаил, поэтому, когда показал ему письмо, он мигом на конверте адрес нарисовал, а другое послание, как будто от Светкиной матери, запузырил. Вот и вся любовь, — Мохов устало поднял голову. — Пишите обвинительное, чтобы скорее срок мотать. Нечего резину тянуть, все ясно.
— Нет, не все, — возразил Антон. — Кто из вас, вы или Айрапетов, договорились с Лаптевым, чтобы отключил энергию от магазина?
Голова Мохова опять поникла.
— Ни с кем я не договаривался, — мрачно буркнул он.
Круг по-прежнему не смыкался. Подтверждения, что Лаптев отключил электроэнергию по предварительному сговору, не было. Собственно, сговор мог произойти вовсе не с Айрапетовым или Моховым, а с Гогой-Самолетом. Ведь приходили зачем-то Гога и Дунечка на подстанцию, о чем-то разговаривали с Лаптевым. О чем?..
На этот вопрос могла ответить только Дунечка, так как ни Гоги-Самолета, ни Лаптева в живых уже нет. Как Дунечку вызвать на откровенность? Сохранилось ли что от того разговора в ее затуманенном алкоголем мозгу?
Нужно было искать дополнительных свидетелей. Перед отъездом в райцентр Антон снова встретился с Айрапетовым. На этот раз в уголовном розыске. За несколько дней, прошедших после допроса на квартире, Игорь, казалось, заметно постарел. Красивое смугловатое лицо его почернело до неузнаваемости, появились отечные мешки под глазами, исчезли энергичные порывистые движения. Вяло поздоровавшись, Игорь медленно опустился на стул, по-стариковски сгорбился, закурил и вопросительно посмотрел на Антона. В его взгляде сквозила безнадежная обреченность.
— Утром, с самой ранней электричкой, я уезжаю из Новосибирска, — сказал Антон. — Если что-то имеете добавить к предыдущим показаниям, говорите сейчас. Завтра, Игорь Владимирович, будет уже поздно.
Айрапетов равнодушно пожал плечами, сильно затянулся сигаретным дымом.
— Что добавлять? Попал в историйку… — опять поднес к губам сигарету, выдохнул густой клуб дыма. — Спрашивайте, что вас интересует, буду отвечать. Терять мне нечего.
— Что меня интересует, вы о том умалчиваете, — Антон задумался. — Но попробуем, на всякий случай, кое-что уточнить. Например. Вы знакомы с тем мужчиной, с которым пили пиво в баре «Волна» перед тем, как туда зашел Мохов?
— Нет, не знаком. Просто он попросил купить ему кружку пива в обмен на вяленую рыбу.
— Не заметили — Мохов хорошо с ним знаком?
— Предполагаю, хорошо, потому что называли друг друга по именам, вспоминали какие-то совместные пьянки и все в этом роде…
— В вашем присутствии Мохов ни о чем его не просил?
— Просил денег в долг, но тот сам пиво за рыбу выменивал.
— О магазине разговора не было?
— При мне — нет.
— У вас Мохов просил денег?
— У меня?.. Денег?.. — вроде бы рассеянно уточнил Айрапетов, и на его лице, как показалось Антону, мелькнула тревога, словно он не ожидал такого вопроса. Но ответил на него быстро: — Да, просил. Двадцать рублей. Пятнадцать я ему дал.
— На каких условиях?
— Какие могут быть условия?.. — теперь уже, похоже, искренне удивился Айрапетов. — Дал, разумеется, в долг, без всяких условий — ростовщичеством не занимаюсь, а в долг друзьям и знакомым никогда не отказываю, если имею деньги. Собственно, на ваших глазах уже нескольким людям одалживал… — удивление Айрапетова сменилось опять тревогой. — Почему вы задали вопрос об условиях? Мохов на меня что-то наговаривает?
— Пока затрудняюсь сказать, кто из вас на кого наговаривает, — Антон нахмурился и поглядел Игорю в глаза. — Может быть, очную ставку с Моховым хотите?
На этот раз Игорь молчал несколько минут, жадно курил затяжку за затяжкой. Искурив сигарету до самого фильтра, нервно раздавил о дно пепельницы окурок и, наконец, заговорил:
— Не надо никаких очных ставок. Мохов по-своему прав. Не буду скрывать. Когда он попросил у меня в долг, я сказал, что истратил все деньги на покупку золотых часов. Он стал клянчить, пришлось сунуть ему оставшиеся три пятерки. Вот тогда он и говорит: «Если завтра привезу десяток таких часиков, купишь?» Я посчитал, что это обычная алкогольная болтовня, и шутя ответил: «Привози, куплю». Каково же было мое удивление, когда в воскресенье утром Мохов на самом деле заявился ко мне на квартиру с золотыми часами… Я чуть не обмер, догадавшись, что они попали к нему сомнительным путем…
— Точнее говорите, — перебил Антон. — Вы догадались, что часы краденые?
— Нельзя сказать, что именно краденые, — уклонился от прямого ответа Айрапетов. — Но о том, что приобретены они далеко не честным путем, я, конечно, сообразил. Как раз это и сыграло роковую роль. Первым желанием было — взять Мохова за шиворот и свести куда следует. Однако тут же обожгла страшная мысль: «Ведь я в пивном баре заявил ему, что куплю часы, и тем самым вроде бы поощрил или… вдохновил его на преступление. Он же на первом допросе посадит меня в калошу, и нечем будет доказать, что я не верблюд», — взгляд Айрапетова стал умоляющим. — Произошла нелепая случайность. Мне говорили, что неразборчивость в знакомствах до добра не доведет. Теперь я все понимаю, но тогда, поверьте…
