— Но…
— Фитц, мать твою, не выводи меня!
— Ладно, базара нет, встречаемся.
Нортон убирает телефон и возвращается в переговорную. Обсуждение финансовых вопросов требует ясности сознания, поэтому наролет он с утра не принял. Изменив своей новообретенной привычке. Теперь жалеет об этом.
Сильно жалеет.
Он стоит перед дверью и ищет по карманам таблетницу. Ее нигде нет. Значит, оставил дома: на тумбочке или в ванной.
Он чертыхается и, сам не свой, заходит обратно в переговорную.
Через час он уже в небольшом подземном паркинге. Фитц сидит рядом.
Некоторое время оба молчат.
Пятнадцать лет совместной деятельности связали их узами, о которых лучше не распространяться. Вскоре после их знакомства, не без финансовой поддержки Нортона, Фитц основал компанию «Хай кинг секьюрити» и вышел из кокона милитаристского республиканского активизма на просторы так называемого легитимного бизнеса. Фирма специализировалась на внутренней безопасности строительных объектов, и Нортон быстро стал их основным клиентом. Когда технологии шагнули вперед и заставили «Хай кинг» перейти к частным расследованиям и электронному слежению, Нортону это тоже пришлось ко двору. Он часто пользовался их услугами, особенно помощью Фитца.
Правда, в последнее время сотрудничество начало сбоить. Оба знают, что есть вопросы, и видят, что пришло время поговорить. Однако мужчины хорошо понимают друг друга. Фитц не красна девица, у него до сих пор сохранились старые связи, а Нортон — упрямый прагматик, который не позволит дуракам встать на его пути.
Сзади проезжает машина; они мгновенно выключают свет в салоне.
И все-таки в воздухе ощущается напряг. Вызванный самым вопиющим из вопросов — кошмарным косяком, с которого все началось и который все так усложнил. Конечно, все делалось спешно и лихорадочно, никто не спорит; идея принадлежала самому Нортону, поэтому часть вины он готов взять на себя…
Но черт возьми!
На кону стояли большие деньги.
Он смотрит вперед на глухую бетонную стену.
Еще не время. Фитц ему пока нужен. Его просто некем заменить.
— Хорошо, — произносит он, — начнем с тощего, с Флинна.
— Так, — говорит Фитц. — Хочешь, чтобы я с ним еще раз покумекал? Я так понял, он последнее время немножко переигрывает. Может, нужно с ним построже? Может, одну из девчонок на пару часов забрать, покатать, отвезти в Дублинские горы? Он тогда обосрется по полной.
— Не знаю.
Сам по себе Флинн наверняка безопасен, но, если Джина Рафферти начнет задавать вопросы и подначивать его, он может быстро расколоться.
Проблема в ней.
— Оставь детей в покое, — отвечает он после длинной паузы. — Только шуму наделаем. Неприятностей потом не оберешься.
— Ладно.
— Не усложняй. Просто поговори с ним.
— Понял.
— Итак, — Нортон вздыхает, — сестренка. Что у нас там? Есть приятные новости о прослушивании мобильных?
— Да, наконец-то пришел новый прибор, о котором я тебе рассказывал. Гениальная вещь, размером с ноутбук. Ты выбираешь нужный телефон, так? А потом прослушивай, записывай звонки, загружай эсэмэски, мейлы. Сильная штука.
— Как он работает?
Фитц пожимает плечами:
— Почем я знаю? Как все сейчас работает? Устанавливаешь программу, и все, поехали.
— Понятно, но… нужно что-нибудь в ее телефон вставлять или…
— Вот те раз! Конечно нет. Прибор работает дистанционно. Ловит сигнал. Он оснащен снайперской антенной. Дальнего действия. Так что можно сидеть аж за семьсот-восемьсот ярдов от точки.
— Понятно. Это хорошо.
Нортон по-прежнему остро переживает отсутствие наролета и бесится от чего угодно: от сидящего рядом Фитца, от качества собственного костюма, от цвета обивки салона, от того, что сегодня вторник. Ему нужны его таблеточки! Как только появится минутка, размышляет он, сразу же сгоняю домой.
— И все-таки, — продолжает он, по-прежнему глядя перед собой. — Не своди с нее глаз.
— Хорошо, как скажешь.
— И вот что. Присмотри еще за одним человечком. За тем пацанчиком, о котором ты говорил. С которым она встретилась сначала.
У Нортона подрагивает голос. Его это и бесит, и смущает.
Интересно, со стороны заметно?
— Так-с, — отвечает Фитц. Похоже, не заметно. Фитц достает из кармана записную книжку. — Рассказывай о нем, что знаешь. Фигачь.
Нижняя палата переполнена. Все ждут вопросов к лидерам. В воздухе такой подъем, как будто происходит что-то грандиозное. На переднем ряду правительственного сектора, в трех креслах от премьера, Ларри Болджер. Сидит с непроницаемым лицом. Он в курсе, что вокруг камеры, в курсе, что будет в кадре во время всех высказываний премьера. В другом конце палаты разминаются лидеры оппозиции: сверяются с записями, совещаются с коллегами.
Сегодня состоится основная схватка. Ее исход во многом повлияет на результаты следующих выборов. И безусловно, на будущее Болджера. Разумеется, все зависит от линии, которую выберет тишек. Большинство экспертов утверждают, что он находится в крайне затруднительном положении и, по сути, выбирает из двух вариантов. В первом он проявляет характер и отправляет министра на заслуженный отдых. То есть разбирается с текущей проблемой и выпроваживает противника. Что, конечно, внешне прибавит ему силы и решительности, но не избавит от рисков. Вдруг народу покажется, что силы слишком много? Вдруг его обвинят в нелояльности или, хуже того, в мстительности? Получается, стащив Болджера вниз, он может и сам хапануть изрядно. Во втором варианте — пути наименьшего сопротивления — он оказывает министру недвусмысленную поддержку. Но это для тишека не менее рискованно: получится, он дарит жизнь тому, кто месяцами плел интриги против него. А такое поведение может показаться слабым.
Естественно, Болджеру хочется и нужно, чтобы премьер остановился на втором варианте. Но он бессилен повлиять на выбор. Он может разве что сидеть с серьезной миной. И даже это будет истолковано по-разному. Одни назовут его выражение дерзким, другие задумчивым, третьи непонимающим, а четвертые и подавно скучающим.
И в сущности, все будут правы.
Но не до конца, потому что к этому списку нужно добавить: изможденным, озабоченным и злым.
Наконец поднимается лидер главной оппозиционной партии и обращается к премьеру с предсказуемо путаным вопросом. Болджер выбирает кусок ковра на трибуне и концентрируется на нем. Со стороны может показаться, что он весь в задаваемом вопросе — анализирует, разбирает его, — но на самом деле он не здесь. Вот уже сутки его заботит совсем другой вопрос: он анализирует и разбирает короткий загадочный разговор, происшедший вчера в отеле «Бусвеллз».
Потому что он его расстроил — сильно расстроил. Причем не откровенным цинизмом выбранного места, а скорее шокирующими скандальными инсинуациями в отношении брата. Сначала, после разговора с Пэдди, Болджер расслабился; решил, что это и вправду очередная продуманная попытка таблоидов вызвать его реакцию. Но потом подумал и снова напрягся. А что, если это не так? При всем желании парень никак не тянул на журналиста. В нем чувствовалась какая-то странность, особый нерв, абсолютно не рифмующийся с ленивой сонливостью журналистской братии.
Чуть позже, ворочаясь в постели без сна, Болджер задумался и о предъявленных обвинениях. Опять-таки сначала он их отмел как бессмысленные. Но потом, лежа в темноте, стал крутить-вертеть и докрутился до того, что увидел во всем определенную логику.
К сожалению, воспоминания Болджера о том периоде в лучшем случае обрывочны. Когда случилась авария, его даже в стране не было. К тому моменту он уже несколько лет, благодаря кузену матери, работал младшим партнером в бостонской юридической фирме и вынужден был принять ту версию, которую ему вручили. Она гласила, что произошла авария с трагическим исходом, но что бывает и хуже. Он, конечно, очень расстроился, но, пока добирался из Штатов, даже шапочный разбор закончился. Так что в Дублин он прибыл только к похоронам. Партия почти сразу же взяла его в оборот и начала готовить к карьере.
В то время Болджеру иногда казалось, что от него что-то скрывают. Ему случалось думать, что предназначенную для него информацию сортируют, а факты подтасовывают. Но слово «алкоголь» в связи с водителем второй машины он все же припоминает.
И вот вчера у писсуара гостиничного туалета незнакомец сообщает ему, что… алкоголь имел больше отношения к его брату Фрэнку. Что это Фрэнк сел пьяным за руль. Что это Фрэнк был виноват в аварии.
Невероятно и неслыханно. Хотя не так уж и безумно. В те годы люди не парились по поводу вождения в пьяном виде. Выпивали по три, четыре, пять пинт и садились за руль. Это стало почти нормой. Фрэнк не был исключением: он, как и все, любил промочить горло, значит…
