— Ну так вот, — улыбнулась я, вышагивая по дорожке под сенью тополей и цветущих каштанов. — Оказывается, соседи видели, что кто-то заходил к Перцевому в день его смерти, и составляют фоторобот. Говорят, скоро дело будет закрыто. А еще раскопали, что Андрей совершил какое-то там грязное дельце, — при этих словах Герман напрягся. Но я входить в подробности не стала.
— Я буду рад, если дело раскроют. А то эти милицейские визиты меня совершенно доконали. В конце концов, у меня нет повода для убийства, так что они привязались?
Я улыбнулась, пытаясь понять, фальшивит Мародерский или он искренен. Пока придерживалась первой точки зрения — казалось, Герман знает гораздо больше, нежели говорит. Но после Лавкиных я уже ни в чем не была уверена. Но что касается его мотива преступления, то он для меня оставался тайной, покрытой мраком. В самом деле, на кой черт Мародерскому убивать Перцевого, который, без всякого насилия со стороны первого, продал немаловажную разработку своего отдела? Вот в чем вопрос…
— Герман, а ты мог бы убить человека? — легкомысленно улыбаясь и сверкая глазами изо всех сил, поинтересовалась я. Была уверена, что мужчина возмутится, но Мародерский отнесся к вопросу с завидным равнодушием. Он засмеялся, ласково посмотрел на меня и ответил с глупой романтичностью, больше подошедшей бы для любовного романа:
— Наверное, ради тебя я бы убил всех людей!
Я хотела сказать, что этого совершенно не требуется. Но тут лопатками ощутила пронзительный холодок и, повинуясь интуиции, отшатнулась в сторону. Позади негромко хлопнуло, словно кто-то в отдалении воткнул иголку в воздушный шарик. Над ухом надсадно просвистело, а может быть, мне это только показалось. Черт ее знает. Герман Мародерский ахнул и прижал ладонь к щеке, и я увидела, что из-под его пальцев сочится кровь. Ругнулась словами, неприличествующими для воспитанной особы, и рванула назад, откуда, по моим расчетам, был произведен выстрел. Герман застыл на месте, словно в шоке.
«Кто-то хотел меня убить», — яростной нотой звенело в мозгу. Я мчалась, не разбирая дороги. И остановилась, только когда наткнулась на Астраханцеву, едва ее с ног не сбив.
— Таня, что случилось? Землетрясение? — надменно и насмешливо поинтересовалась она, а я наконец смогла выплеснуть на Анастасию весь свой гнев. Так, значит, это она убила несчастного Перцевого! Она — единственный человек, знавший, что я частный детектив! И она, женщина очень умная, могла догадаться о ходе моего расследования или даже решить, что я почти догадалась о ее причастности к преступлению!
Я притиснула женщину к стене и осведомилась у нее резко, почти грубо:
— Это ты убила Перцевого?
— Девочка, тебе лечиться надо! — снисходительно, без тени злости или разочарования заметила Астраханцева. Улыбнулась, взглянув на мои руки, вцепившиеся в ее плечи, и добавила: — Я не занимаюсь такими делами!
— И в меня сейчас, конечно, стреляла не ты? — хмуро спросила я, совершенно ей не веря. Ну и ну, хладнокровное чудовище. Спокойная, как сто слонов, несмотря на то, что с минуту назад стреляла в меня. Ну, теперь я ее засажу за решетку.
— Как ты догадлива! — с еще большей насмешкой протянула Настя, и ее глаза чуть сощурились. — Ты совершенно сошла с ума со своим расследованием, Танечка. Может быть, не стоило так напрягаться? — фыркнула она.
Хладнокровие этой женщины меня не просто поражало. Оно ставило в тупик.
— Тогда какого черта ты здесь делаешь? — и не подумав сбавить тон, буркнула я. Черт побери, эта Настя слишком уж самоуверенна. Но меня этим не проймешь. — В меня стреляли, я увидела тебя, в совпадения я не верю.
— Дорогая Татьяна, если ты не в курсе, здесь рядом находится мое обожаемое НИИ. И вот едва я соизволила выйти с работы и прогуляться немного, а ты набрасываешься на меня и утверждаешь, что я собиралась тебя убить! — фыркнула Анастасия, сохраняя завидное хладнокровие. А это не так-то просто, когда тебя прижимают к холодной и грязной каменной стене.
Я не позволила себе и тени сомнения. Настя выскочила как раз из той подворотни, откуда, по моему подозрению, в меня стреляли. Пистолета у нее с собой не было, но ведь его можно было выкинуть после выстрела.
— Танечка, я действительно не стреляла в тебя, и оружия при себе не ношу, потому что не умею им пользоваться, — ласково, словно обращалась к психически больному человеку, произнесла Астраханцева. — Если хочешь — иди и посмотри, можешь даже милицию вызвать, если такое желание появится.
В голосе Астраханцевой сквозил сарказм. Меня это проняло. Все-таки эта женщина меня восхищает безмерно. Даже то, что она, возможно, убийца, не умаляет достоинств Насти. Она прелесть.
— Но, в меня действительно стреляли, — заявила я, — и приблизительно с той точки, где стояла ты.
— Но не с той, — пожала плечами Астраханцева. — И я не собиралась тебя убивать, мне это не нужно.
— Ладно, предположим. Тогда ты, возможно, видела убийцу, — устало вздохнула я.
— Танюш! — вклинился в нашу милую беседу Герман, который метался кругом, словно пытаясь отыскать стрелявшего по следам его ног. — Посмотри, там вдали знакомая машина!
Я ринулась в сторону, боковым зрением следя за Астраханцевой, но та не совершала попыток сбежать или нейтрализовать меня. Я прищурилась, вглядываясь, и хмыкнула глубокомысленно:
— Кажется, это Светкина машина?
— Сиреневый «Опель»? — поинтересовалась Анастасия. — Я заметила его, когда шла от работы. Только номеров не видела. Может, и ее.
Мои мысли тут же скакнули на следующую кандидатуру — Светку Чурсаеву, секретаршу, которая имела привычку реветь и скрывать от любовника свою беременность. Может быть, в самом деле именно она грохнула беднягу Андрея и стреляла сейчас в меня? С оружием обращаться умеет, ведь она — мастер спорта по стрельбе.
Короче, единственным из всей компании не заподозренным мной человеком был Герман. И то лишь потому, что находился он сейчас рядом со мной и тоже рисковал жизнью. Между прочим, пуля, миновавшая меня, оцарапала его щеку.
Я рванула к своей «девятке», но Герман веско заявил:
— Таня, поехали на моей, быстрее получится.
— Подожди, попробую отыскать пулю, пригодится, — внезапно передумала я. И пошла туда, куда, по моим вычислениям, пуля могла долететь.
Маленький кусочек свинца на сей раз обошелся малой кровью из скулы Германа. Он впился в каменную стену дома. Найти его стоило немалого труда и времени, но все же я сделала это. И наконец, осторожно вытащив из кирпичной кладки расплющенный металл, опустила его в карман. Экспертиза разберется и, полагаю, докажет, что стреляли в меня из оружия, идентичного тому, из которого был убит Перцевой. А теперь можно и в погоню.
— Ну что? — Герман подогнал машину почти к моим ногам и поинтересовался, согласна ли я воспользоваться его транспортом.
Я согласилась, загрузилась в машину Мародерского, на заднее сиденье влезла Астраханцева, и мы поехали к дому Светланы.
Пока мы мчались, я прорабатывала в мозгу план выведения Светланы Чурсаевой на чистую воду. Наконец, в голове созрела одна идейка:
— Герман, не мог бы ты под любым предлогом вытащить Светлану на улицу? — поинтересовалась я.
Но Мародерский не успел ответить, вместо него высказалась Астраханцева:
— Танечка, ей покажется менее странным, если я попрошу ее разобраться с документацией, сказав, что появилась срочная работа. А зачем тебе это?
— Несанкционированный обыск устроить собираюсь.
«Настя почему-то старается мне помочь. Втирается в доверие?» — озадачилась я. И решила послать с дамами Германа, пусть будет рядом на случай очередного убийства.
— Ты подозреваешь эту милую девочку? — насмешливо фыркнула Анастасия. — Неужели больше некого? Я и то на роль убийцы больше подхожу.
— Настя, не вмешивайся, пожалуйста, в расследование! — попросила я.
А Мародерский наконец сообразил:
— О каком расследовании идет речь? В чем дело? Ты кто, Таня?
— Татьяна Александровна Иванова, тарасовский частный детектив к вашим услугам, — отрекомендовалась я ему. — Расследую убийство Андрея Перцевого по просьбе старого друга, Ваньки Сидоренко.
— И я ничего не знал! — оскорбился Мародерский. — Значит, ты и меня подозревала? И вот почему задавала такие странные вопросы?
— А зачем бы тебе знать? — парировала я, усмехнувшись. — Я подозреваю всех, ведь это расследование. — И попросила: — Настя, в самом деле, отвлеки Светлану на полчасика, мне этого времени вполне хватит. А ты, Герман, будь любезен, охраняй дам.
— Или одну даму от другой, — рассмеялась Астраханцева.
Но я ее шутку не оценила — слишком уж хотела быстрее добраться до истины. Такое иногда бывает в расследовании — чувствуешь, что разгадка близка, и стремишься к ней, как к заветной мечте.
