звезда, а ее черные глаза, устремленные на Джейн, превратились в узкие щелочки.
Потом дверь открылась, в зал заглянул мистер Уошберн и жестом поманил меня. Я выскользнул из зала и нашел его в приемной.
— Новые неприятности, — грустно вздохнул он.
— Слушания в Вашингтоне?
— Совершенно верно. Думаю, завтра это появится во всех газетах. Я пытался как-то замять, но теперь уже поздно. В дело вмешалось ФБР.
— Но он же невиновен, верно?
— Я тоже так думаю. Вряд ли у них есть что-нибудь существенное. Ему просто хотят задать несколько вопросов… Но этого вполне достаточно, чтобы настроить против нас всех здешних охотников за ведьмами. А про Чикаго я и не говорю.
— И что мы можем сделать?
— Нужно изловчиться, чтобы выглядело так, словно он дает показания исключительно по доброй воле… Я думаю, в какой-то степени все так и есть. Постарайтесь организовать сенсацию из самого факта его показаний. Вы понимаете, что я имею в виду? Бывший радикал рассказывает все, что ему известно о происках красных в театральном деле.
— Выглядит несколько натянуто.
— Ну и что? У нас впереди большое турне, и я вбухал в этого чертова Уилбура уйму денег…
«Вы, Альма Эддердейл и еще человек двадцать спонсоров», — подумал я.
— Вы уже обсуждали это с Уилбуром?
— О да… Перед самой репетицией. Он намерен придерживаться той же линии. Уилбур не хочет, чтобы у нас возникали проблемы… особенно с учетом его контракта с Марксом и Хейсом на осеннюю постановку, — неохотно добавил он.
— Что лучше сделать? Связаться напрямую с газетами? Или поработать с авторами театральных колонок?
— Свяжитесь непосредственно с газетами, но прежде всего поговорите с Элмером Бушем. Он говорит, у него есть собственные источники информации; но все равно он попытается вытянуть что-нибудь интересное из меня или Уилбура. А я хочу исчезнуть из виду и, если получится, удержать Джеда подальше от Буша. Ваша работа будет заключаться в том, чтобы Бушу помешать… Даже если придется намекнуть, что у Джеда для Вашингтона припасены какие-то сенсационные разоблачения.
— Сделаю все, что смогу, — отчеканил я, словно юный спартанец, утробу которого терзала лиса.
— Вы — классный парень, — похвалил патрон и поспешил в класс, где занимались малыши, с явным намерением там укрыться: именно в тот момент в приемной появился Элмер Буш. Сегодня он представлял собой подлинную симфонию в голубом: голубая рубашка, голубой пиджак, голубые носки и голубой галстук. Это вызвало явное оживление среди танцовщиков, болтавших в ожидании своей очереди. Было без пяти четыре.
— О, привет, — мистер Буш улыбнулся своей телевизионной улыбкой, демонстрируя великолепно сработанные зубы. — Уошберн и Уилбур где-то поблизости? Мой старый друг Айвен Уошберн…
Несмотря на всю славу и могущество, он все еще не мог отделаться от нервной привычки репортера стараться слишком уж подчеркивать свою дружбу с людьми, занимавшими высокое и интересное положение в обществе.
— Мистер Буш, сейчас их нет… Но не смогу ли я помочь вам?
— Зовите меня Элмер, — машинально бросил великий человек, окидывая комнату ленивым взглядом. Впрочем, взгляд его тут же оживился, дольше необходимого замерев на одной из девушек — стройной шатенке в облегающей безрукавке. — У вас тут очень мило. Хотя район просто ужасный. Чтоб все тут вычистить, нужно немало времени. Совершенно невозможно проехать. А когда должен появиться Уилбур?
Мне понадобилось время, чтобы отделить собственно вопрос от глубокомысленных размышлений Элмера Буша по поводу городского хозяйства.
— Понимаете, он сейчас очень занят своим новым балетом.
— Они репетируют здесь.
Это был не вопрос, а утверждение, так что возражать не приходилось.
— Но никому нельзя входить, когда он работает. Он очень строго к этому относится.
— Посмотрим, как строго он отнесется к тому, что в Вашингтоне им займется комиссия.
— Но, Элмер… как вам удалось узнать? — простодушно изумился я, и глаза мои округлились от восхищения.
— Никогда не просите старого репортера раскрыть источники информации, — рассмеялся Буш, довольный тем эффектом, который, как он думал, удалось произвести.
— Дело в том, что я сам про это услышал только час назад.
— Да? Тогда скажите мне вот что: как вы собираетесь вытащить свою команду из этой лужи?
— Ну, во-первых, мы-то знаем, что он не красный, а, во-вторых, он собирается рассказать все, что знает о красных в театральном бизнесе.
— Это будут закрытые слушания… — задумчиво протянул Буш. — А вам известны имена, которые он собирается назвать?
— Не слишком много, — на ходу сочинил я. — Всего несколько человек из «Норт америкен балет компани», вот, пожалуй, и все.
— Последнее время вы ужасно заняты, Пит, верно? — Буш внезапно переключил свое внимание на меня. Это случилось впервые за время нашего долгого, хотя и несколько поверхностного знакомства.
— Да, верно.
— Полиция действительно закрыла дело Саттон?
— Думаю, да… Вы полагаете иначе?
— Никогда ничего подобного не слышал. С точки зрения полиции, все получилось идеально: никакого суда, никаких затрат для штата…
Пока мы разговаривали, я старался оттеснить его в пустую классную комнату до того, как часы пробьют четыре: в четыре часа минута в минуту Уилбур должен был объявить перерыв, потому что законам труппы должен подчиняться даже самый неистовый хореограф. Но Буша оказалось невозможно сдвинуть с места. Возможно, в этом и состоял секрет его успеха.
Ровно в четыре дверь в зал распахнулась, и три десятка усталых и измученных танцовщиков и балерин вывалились в приемную. Кто-то бросился в гримерные, кто-то — пить, кто-то — к телефону. У меня уже сложилось убеждение, что танцовщики, как коридорные в отелях, проводят у телефона больше времени, чем любые другие американцы.
Элмер Буш продолжал беседовать со мной, но его глаза вращались на шарнирах, как у хамелеона, который видит сразу во все стороны. Поначалу он никого не разглядел, потом я махнул рукой Джейн, остановившейся завязать тесемку на балетной туфле. Было пять минут пятого. Она помахала мне в ответ через шумную толпу танцовщиков, родителей и ребятишек (в этот час перерыв объявлялся во всех классах), а потом, совершенно запыхавшаяся, пробралась к нам через потную толпу.
— Мистер Буш, эта молодая балерина танцует главную партию в «Затмении». Познакомьтесь: Джейн Гарден.
Они пожали руки, и Джейн удалось отвлекать внимание Буша достаточно долго, чтобы мистер Уошберн сумел проскользнуть мимо нас, укрывшись за массивной фигурой отставной балерины.
Однако прежде чем ему удалось добраться до дверей, появился первый полицейский.
Понадобилось больше четырех часов, чтобы допросить весь кордебалет, родителей и даже маленьких детишек, которые при таком неожиданном повороте событий совсем расхныкались. Но к тому времени, когда появился Глисон, остались лишь ведущие актеры, которые хмуро сидели
