происходит какая-то гребаная фигня. Мы все во что-то впутались. И ты тоже. И я даже не знаю, есть ли ты еще… Но если ты есть… – Тринни говорила, словно не замечая, как по щекам текут слезы, – если ты есть, откликнись как-нибудь.
Она выпустила его руки и практически повисла у него на шее. Она понимала, что никакой это не Лейн, что чертов виртуальный чурбан не обладает ничем из того, за что она любила старого друга. Не с ним ее связывают годы в интернате, годы после интерната, даже не годы, а бесконечное число мгновений, слов и событий, из которых эти годы складывались.
Вирт ответил на ее объятия. Удивительно тепло и по-настоящему.
– Ну же, Триш! Не реви… Прекращай, ты же уже большая девочка…
Она посмотрела в глаза вирта.
– Лейн, это ты? У тебя получилось?
– Тринни? – теперь была его очередь удивляться. – Так это ты на самом деле… Мне не снится, я не брежу?
Она нервно засмеялась:
– Нет, черт возьми, нет! Лейн! Где ты? Что случилось?
– Я не знаю где. Точно помню, что летели на самолете. Они пичкают меня какой-то дрянью, я почти все время без сознания. Да и сейчас, наверное, без сознания…
Похоже на похищение.
– Кто они? Ты хоть что-то понимаешь?
– Понимаю. Все дело в интернате. Вернее, все дело в тебе. Помнишь, твоих «трусливых виртов»? Так вот это все правда!
– Трусливых виртов? – удивленно переспросила Тринни.
Ничего такого она не помнила. Может, Лейн и правда бредит?
– Ты их вытаскивала. Ты можешь вытаскивать людей сюда, в виртуальность. И своего Чижова ты выдернула. Тогда, в доме у парковки.
Нет, не бредит. То, что он говорит, похоже на правду. Слишком похоже. Перед глазами словно кадры из сериалов прошлого пронеслись картинки из детства, почему-то благополучно забытые. Вот вирт-преподаватель спокойно рассказывает о гигиене половых органов, а через секунду с бешеными глазами озирается вокруг и выдает что-нибудь вроде «эта чертова маленькая ведьма».
– Ладно. С этим разберемся. Кто тебя похитил?
– Помнишь, в интернате с нами училась девочка… блондинка… Ты ее терпеть не могла.
Блондинка? Ну да, отвратительная выскочка, которая как жвачка к волосам прилепилась к Лейну.
– Помню. Как ее? Даяна, кажется…
– Даяна! Точно, Даяна. Так вот она твоя… – Лейн замер не договорив.
Тринни заглянула в его глаза, с ужасом понимая, что любовь, боль и сопереживание – все исчезло, оставив лишь дежурную услужливую похоть.
– Так о чем ты хотела бы поговорить? – улыбаясь, произнес вирт.
Тринни не сомневалась, что сейчас перед ней вирт и только.
– Лейн! – она затрясла его за плечи – Лейн! Лейн, вернись… Лейни!
Нет, теперь уже ясно. Он больше не может с ней говорить. Что случилось? Она сама не смогла удержать тонкую связь? Или там, где ее друг детства присутствует физически, произошло что-то страшное… Она не знает. И что делать дальше, тоже не знает.
Тринни вышла из «Виртиссимо» и вскрикнула от неожиданности. Прямо у двери стояла Ая.
– Привет, – пробормотала Тринни, машинально отметив, что сейчас та выглядит как-то иначе, непривычно.
Строгий костюм, наверняка безумно дорогой. Аккуратная прическа. Эта Ая была совсем не похожа на взбалмошную растрепанную девчонку в неизменных джинсах и постоянно меняющихся футболках. Но не в одежде дело, что-то другое неуловимо изменилось. Взгляд, осанка? Трудно сказать. Мысли закрутились в голове с бешеной скоростью, словно собирая картинку из разрозненных паззлов.
И картинка сошлась.
– Здравствуй, Даяна, – сказала Тринни.
У Лейна отвратительная память на имена, а вот она вспомнила. Потому что тогда, в глупом детстве, отвратительная прилипала, которая как пиявка вцепилась в Лейна, ужасно ее раздражала. Даже когда их перевели в другой интернат, эта заноза в заднице пыталась отобрать ее Лейни. Всучила ему свой адрес! Разумеется, Лейн обязательно написал бы ей. Не потому, что хотел, а потому, что такой уж он Лейн – отличный парень.
– Ты меня помнишь? Это хорошо, – кивнула Даяна. Если она и удивилась внезапному узнаванию, то не подала виду. – Так нам будет проще договориться.
– А мы непременно должны договариваться? – спросила Тринни.
Та пожала плечами.
– Зависит от того, хочешь ли ты увидеть Ричарда и Лейна живыми. Но мне почему-то кажется, что хочешь.
Она развернулась, неторопливо прошла к дивану и опустилась на него. Тринни же застыла на мгновение, пытаясь уложить в голове то, что только что услышала.
– Ну что стоишь как истукан? Садись, – сказала Даяна. – Думаю, нам предстоит долгий разговор, а времени не так уж много.
– Значит, ты работаешь на Берга? – спросила Тринни, машинально сделала несколько шагов и плюхнулась в кресло.
– Работаю? – усмехнулась Даяна. И Тринни поняла, что ошиблась. Совсем немного. – Я не работаю на Берга. Я его…
– Жена! – перебила Тринни.
– Дочь, – невозмутимо договорила Даяна.
Что?! Девчонка из интерната вдруг оказалась дочерью одного из богатейших и влиятельнейших людей в мире?
– Понимаю, это странно. Всем известно, что в интернаты попадают только дети, родители которых погибли. Или совершили какое-нибудь особо изощренное преступление. Еще там оказываются дети от бездумных натуральных связей. Сама понимаешь, родители предпочитают избавиться от такого компромата, а «прайвиси» защищает противозаконных отпрысков от этой информации.
– Но он тебя нашел?
– Что-то вроде того. Мать перед смертью рассказала ему. Это было непросто, но для Берга нет ничего невозможного, верно?
Тринни вслушивалась в ее историю. Ужасно хотелось завопить: «Да плевать мне на твою родословную, на Берга, на всю эту чушь. Где Ричард, где Лейн, что тебе вообще от меня надо?» Но она понимала, что делать этого нельзя. Она ведь хотела разобраться в ситуации и получить ответы? Так вот, сейчас ей эти ответы дадут. А значит, надо сдерживаться и просто слушать.
– Поздравляю с обретением папочки, – все же не выдержала Тринни.
– Смеешься? – глаза Аи, то есть Даяны, недобро сузились. – А как раз ты-то и могла бы понять: когда всю жизнь считаешь себя никем, потому что от тебя отказались, выбросили как ненужный мусор, а потом выясняется, что твои родители не какие-нибудь отстойные маргиналы, у которых отобрали детей… Нет, твой отец – удивительнейший, умнейший, невероятнейший человек…
– Такой прекрасный, что нужно срочно выйти за него замуж? – прервала Тринни.
И тут же сама себя отругала за то, что снова ехидничает: нельзя! Ни в коем случае нельзя! Ее задача вовсе не в том, чтобы доказать Ае, что она та еще сучка, а в том, чтобы спасти Лейна и Ричарда. А значит, лучше с ней не ссориться. Но Ая и не думала обижаться.
– Разумеется, – спокойно
