что блондина следует опасаться.
– Впрочем, ты же мне просто снишься, – рассмеялся брюнет. – Я точно знаю: все происходит не по-настоящему.
Опасная мысль. Ведь эта комната и она, Тринни – это, пожалуй, самое настоящее, что у него может быть. Его призрачный, почти ничтожный шанс выжить. Но это и ее шанс тоже.
– Нет, – Тринни помотала головой, – я тебе не снюсь.
Брюнет громко расхохотался.
– Тогда я тебе снюсь?
Плохо дело. Первоначальный ужас и растерянность уступили место какому-то ненормальному, истеричному веселью. Теперь Тринни почти физически ощущала, как теряет Кея. Его реальность должна быть здесь. Он должен зацепиться за эту реальность. Остаться здесь.
Захотеть остаться.
– Никто из нас не сон, – серьезно сказала Тринни.
Ее задачей было продержать его здесь как можно дольше, пока там, в реале, его убивают. А значит, он должен чувствовать себя комфортно, чтобы ему и в голову не пришло, что тут что-то не так.
Похоже, пеньюар был очень даже к месту.
Тринни придвинулась ближе, и прозрачная ткань, словно случайно, соскользнула с ее плеча. Она посмотрела в серые глаза долгим томным взглядом, медленно облизала губы и запустила пальцы в густую темную шевелюру.
– Все чертовски реально, и сейчас ты это почувствуешь… – хрипло проговорила она.
Ее руки заскользили по широким плечам, она чувствовала силу напряженных мышц.
Он все понял верно. Тонкий пеньюар отлетел в сторону, вслед за ним сдернутая через голову сорочка, кружевные трусики затрещали под сильной рукой. Он вошел резко и сразу, заставив ее тихо вскрикнуть. Сумасшествие. Странное, почти невероятное. Она с мужчиной. С чужим, незнакомым мужчиной. Она не любит его – это очевидно. Но то, что происходило сейчас между ними, то, что заставляло ее вжимать его в себя, вскрикивая от отчаяния, было больше, чем любовь. И сильнее, чем любое нормальное, общепринятое чувство.
Удержать, не отпустить, присвоить.
«Живи парень, умоляю, только, пожалуйста, живи…»
Она не знала, сколько это длилось. Время осталось где-то там, за пределами комнаты.
– А ты горячая штучка… Со мной такого еще не было.
«Вот тут ты не ошибся. Ничего подобного с тобой точно никогда не случалось», – горько усмехнулась она про себя. Но вслух сказала другое:
– А что ты скажешь на это…
И проложила дорожку из поцелуев по его телу, спускаясь ниже и ниже. Добралась до цели, обхватила его член губами, закружила языком по головке.
– Скажу… что ты меня убиваешь… детка… – задыхаясь, выговорил он сквозь стон.
И она вздрогнула от неожиданности, чувствуя, как ледяной холод сковывает сердце.
«Ты меня убиваешь, детка!»
Если сектанты правы и там, наверху, действительно кто-то есть… Она готова молить его, каким бы глупым это ни казалось.
Ты меня убиваешь, детка…
Господи, хоть бы это было не так.
Тринни не заметила, когда он исчез. После третьего или четвертого захода. Она, кажется, ненадолго прикрыла глаза. А когда открыла, его уже не было рядом.
Все.
Она сделала все что могла. И больше от нее ничего не зависит…
Тринни била мелкая дрожь. Где он сейчас? Что случилось с ним за пределами виртуального мира? Он вернулся в свое тело – точнее не в свое тело – или возвращаться было некуда?
Она закуталась в одеяло, и все-таки зуб на зуб не попадал. Нервное. Какого черта ее бросили здесь одну? Значит ли это, что опыт не удался и теперь до нее никому нет дела?
– Выход, – скомандовала она на всякий случай.
Но ничего не случилось. Тринни как сидела на широченной кровати, так и продолжила на ней сидеть. Ну разумеется, не могут же они ей позволить решать, когда выйти. Здесь команды не работают. Во всяком случае, ее команды. Но она не собирается здесь торчать целую вечность.
Желание вернуться в свое тело, убедиться, что с ним все в порядке и ее не обманули, было огромным. Тринни сосредоточилась и представила себя такой, какая есть на самом деле. Бледная, распластанная на поверхности симулятора, на восхитительной удобной поверхности, повторяющей все контуры тела.
И, конечно же, трубки капельниц, датчики, которые следят за ее состоянием. Она закрыла глаза и постаралась полностью окунуться в ту обстановку. В следующее мгновение открыла их, и все стало по-настоящему.
Медицинские запахи и вскрик молоденькой медсестрички, которая меньше всего на свете ожидала, что Тринни сможет самостоятельно вернуться.
Еще бы! До сих пор подобное ни у кого не получалось. Человек давал команду машине, и та его отпускала.
– Резвишься? – раздался рядом голос Даяны.
Тринни пожала плечами. Вероятно, эта демонстрация возможностей была лишней. Не надо пугать Даяну. Кто знает, что еще придет в ее симпатичную и наглухо отмороженную голову стервы.
Впрочем, сейчас Тринни вряд ли стоило чего-то опасаться. Она ведь нужна? Или… уже нет?
– Что с Кеем? Он жив? – спросила она, не слишком рассчитывая на правдивый ответ.
И прочитала его по глазам Даяны, когда та еще мучительно тянула паузу, наслаждаясь ее, Тринни, напряжением. Кое-кому очень нравится чувствовать свою власть…
– Жив.
Одно слово… И вся боль и напряжение разом отпустили. Парень выкарабкался.
Тринни позволила себе расслабленно улыбнуться. На какой-то короткий миг. А потом снова собралась. Следующая задача будет сложнее.
– Сегодня ты можешь отдохнуть, завтра утром приступаем к основному этапу эксперимента, – прищурилась Даяна. – Спать будешь в виртуальности, тебе нужно привыкнуть и настроиться. И давай без фокусов. У твоего драгоценного Ричарда пока что все в порядке. Руки, ноги двигаются, ничего не сломано. Думаю, все мы заинтересованы в том, чтобы так и осталось… А Лейн… Впрочем, разве тебе когда-то было до него дело?
Тринни сжала зубы и метнула в Даяну ненавидящий взгляд.
– Вот видишь, как хорошо мы понимаем друг друга, – с торжествующей улыбкой сказала та. – Спокойной ночи, подружка.
В следующую минуту Тринни снова оказалась в белой комнате.
Встала с кровати, на которой уже никого не было. Подошла к окну, взяла вазу с ярко-синими цветами и швырнула ее о стену.
Стало немного легче, совсем немного, ровно на столько, чтобы она могла взобраться на кровать, залезть под белоснежное одеяло и все-таки заснуть.
– Здравствуй… – он поправил волосы у ее лица.
Взгляд васильковых глаз был теплым. Ласковым. Понимающим. От этого мужчины веяло силой и надежностью. А еще он был молод и хорош собой.
Это нечестно. Он не должен быть таким! Она постаралась вспомнить его настоящий облик – пожилой, изможденный болезнью человек в маске, которого она
