— Значит, все, что было здесь, в Нормандии… — медленно с трудом переваривая услышанное, — все это было всего лишь фарсом? Спектаклем, режиссером которого был ты, именно ты, которому я так слепо доверяла… И все эти отношения, и прогулки… они были только для того, чтобы создать Кате как можно более твердое алиби…
— Да в том то все и дело, Эгле! Как ты не понимаешь? — Кирилл опустился на пол и обнял мои колени. — Все было просто и легко до тех пор, пока я не влюбился в тебя, моя маленькая букашка. Как только я увидел тебя там на сцене, я ведь уже тогда, сразу понял что пропал… А здесь во Франции под этим ярким небом , на берегу прекрасного моря, я просто-напросто растворился в тебе, дорогая… Ты пойми, Эгле, теперь меня нет… Нет Кирилла Эдуардовича Каширина… Он стал рядом с тобой совсем другим, теперь мы одно целое, и я уже никогда не смогу существовать без тебя… — Он поднял лицо, и я смогла заглянуть ему в глаза, они показались мне искренними.
— Значит уже тогда, когда ты так настойчиво предлагал мне заменить на время Катю, и потом в самолете и здесь на вилле… Ты что же все это время знал, что в конце нужно будет избавиться от свидетеля?… То есть убить меня… — Я с трудом выдавила из себя последние слова, острый шершавый комок в горле мешал мне говорить. — Как ты мог жить с этим, Кирилл? Смеяться, загорать, заниматься любовью со своей будущей жертвой, наконец?
— Да не было речи ни о каком устранении. — С отчаянием выкрикнул Кир и, вскочив на ноги, нервно забегал вдоль кромки бассейна. — Все было задумано именно так, как я тебе рассказал. Разве ты слышала из моих уст что то об устранении свидетелей? Я сам обомлел, когда Катерина утром по телефону заявила, что ты будешь не опасна только мертвой. Я пол часа уговаривал ее забыть об этой нелепой мысли, тогда он сказала, что сделает все сама, без моей помощи…Само собой я на нее наорал, пригрозил… Но, боюсь, на нее мои слова не подействовали. Она уже почувствовала запах крови и поняла, что убивать то в принципе легко, главное, не попасться, а для этого нужно убирать свидетелей…
— Но тогда она ведь и тебя может потом уничтожить… — Тихо сказала я, все еще сжимая побелевшими пальцами шляпку.
— Вряд ли… хотя кто знает как все повернется … Но в любом случае тебе ехать туда нельзя ни в коем случае.
— Я останусь только в том случае, если ты тоже никуда не полетишь. — твердо сказала я и посмотрела в такие еще несколько минут родные и понятные глаза. — Или вместе, или никто.
— Хорошо. — Неожиданно легко согласился со мной Кирилл. — Я останусь. — Только что мы будем делать, если сюда за тобой придет полиция? Ведь Кате придется как то выкручиваться без документов… и вообще…
— Пошли ей бумаги почтой. — Холодно посоветовала я, поднимаясь, — и скажи, пусть выкручивается сама, как хочет. Она может рассказать милиции все. Хоть правду, хоть любые небылицы, которые придут на ум, пусть только ни в коем случае не называет моего имени. Пусть выдумает, или скажет, что не знает, кто я… Уверена, тогда никому даже в голову не придет сопоставить эти два дела и хотя бы на секунду предположить что я, это я.
— А если она не захочет?
— Скажи, что если милиция найдет меня, то у нее не останется ни малейшего шанса выйти сухой из воды. Я расскажу все, что знаю, тогда ни она, ни ее дочь ничего не получат из наследства оставленного Олегом Владимировичем. Думаю, она поймет что ей намного выгоднее, чтобы я навсегда осталась здесь, во Франции и держала рот на замке… — Я поднялась и, не оглядываясь, снова зашагала к дверям.
— Логично. — Слегка удивленно пробормотал вслед Кирилл.
Быстро взбежав по широким ступеням в гостиную, я бросила на диван шляпку и накинула на плечи легкий шелковый халатик. Плеснув в высокий стеклянный стакан немного холодного апельсинового сока, я, шугнув с сиденья только что позавтракавшего ленивого и вальяжного Тимона, уселась в плетеное кресло с высокой полукруглой спинкой и, стиснув запотевшее стекло обеими руками, задумалась. На душе было пусто и печально. Неожиданный удар, полученный в тот момент, когда я меньше всего ожидала, больно отдавался в гулко и часто стучащем сердце. Мне было больно и обидно от того, что меня опять обманули и использовали в своей игре люди, которым не было абсолютно никакого дела не только до моей судьбы, но даже и до самой жизни… Я почему то так и не смогла до конца поверить Кириллу, не смотря на искренний блеск его глаз и такие красивые проникновенные слова… Я ведь прекрасно помнила, как он еще вчера с такими же удивительно честными глазами говорил мне совершенно другие вещи, которые находили живой отклик в моем сердце… Наверное, в чем то он был искренен со мной тогда и сейчас… но не во всем. Нет! Далеко не во всем!
Допив сок, я поднялась и подошла к стеклянным дверям , выходящим к бассейну. Кирилл по прежнему сидел на лежаке в пол оборота ко мне. Сейчас у него в руке был сотовый телефон, который он вероятно вынул из бездонных карманов своих пляжных шорт. Он даже не заметил моего появления на пороге, так разгорячено и даже, я бы сказала, ожесточенно доказывал что то невидимому телефонному собеседнику. Слова до меня не долетали, ветерок, с утра дувший со стороны моря, сносил звуки вдоль голубоватой поверхности бассейна в противоположную от меня сторону. Но лицо Кира я смогла рассмотреть хорошо. Оно было одновременно и злым и каким то до предела несчастным. Внезапно мне стало невыразимо жаль этого доброго в принципе парня, возможно, как и я, просто-напросто ставшего жертвой каких то известных только ему самому обстоятельств. Если подумать, то я вполне вероятно зря так взъелась на него из-за того, в чем он сам же мне только что признался… Наверное, в моем отношении к его словам и ко всему, что вообще произошло сегодня виноват не только он, а все те события, которые так изменили, буквально исковеркали мою жизнь , не оставив и камня на камне в моей душе до того пожалуй излишне сильно переполненной детским наивом , доверием к людям и прочими дурацкими пустяками.
Я вернулась в кресло и стала рассуждать логически. В первую очередь, прежде, чем рушить те прекрасные и очень светлые отношения, которые возникли у меня первый раз в жизни и до этого принесшие мне столько счастья, что порой я даже боялась задохнуться от переполняющих мое сердце эмоций, нужно хотя бы разобраться, а в чем, собственно виноват передо мной человек , перевернувший всю мою жизнь с ног на голову , и буквально за какую то неделю превративший из глупой наивной девчонки в счастливую, любящую, а главное горячо любимую женщину. Во первых, он меня обманул. Да он меня обманул, и с этим ничего не поделаешь. С другой стороны, если разобраться более детально, он обещал мне приятную поездку и отдых на берегу Средиземного моря, совершенно бесплатно и все эти обещания исполнил в точности. Он обещал спасти меня от преследования милиции и долгого тюремного срока — и вот я здесь, под теплым небом Нормандии, а вовсе не на жестких тюремных нарах. Он обещал помогать, оберегать и поддерживать во всем и всегда… Это он тоже делал, и делает до сих пор. Ведь правда вылезла наружу именно потому, что он всеми силами стремиться защитить меня … Он пошел на явный конфликт с человеком, который значит для него, как он сам признался, очень и очень много уже целый десяток лет подряд, а то и больше. Он рискует при этом потерять все, что у него было до встречи со мной — работу, друзей, он даже готов оставить свой дом и променять его на сомнительное положение здесь во Франции, рядом с женщиной не имеющей абсолютно никаких перспектив в будущем… И все это опять же только для того, чтобы защитить меня… Ведь ему в отличии от меня ничего по возвращении домой не грозит, даже если Катерина не сможет оправдаться перед милицией и ее обвинят в убийстве мужа, он и тогда ничем особенным не рискует. Какое отношение он имеет ко всему этому делу? Да никакого! Сопроводил девушку в поездке к морю. Время провел не плохо. Только и всего. А все остальное — недоказуемо. Вряд ли Катя станет специально топить своего верного помощника и друга. Так что же тогда? В чем собственно обманул меня Кирилл? Да так ужасно, что я чуть было не сказала ему в лицо, что он гнусный лжец и отныне между нами все кончено раз и навсегда? Знала ли я , что отправляясь в эту поездку по чужим документам, я совершаю уголовное преступление? Безусловно, знала. Здесь меня никто и не думал обманывать. Знала, что Кэт я понадобилась для того, чтобы обмануть всех вокруг? Конечно. Не правильно Кирилл назвал лишь причину, по которой Кате потребовалась замена… А много ли изменилось бы оттого, что я узнала это тогда, а не сейчас? Да ничего. Наверное, я все равно бы полетела с Киром во Францию, ведь в России мне тогда совершенно не было места. Разве что в холодной промозглой камере… Только тогда вся наша поездка была бы пропитана нервами со стороны Кирилла и ужасными угрызениями совести с моей. И уж точно тогда не было бы той прекрасной и беззаботной недели под ласковым Нормандским солнышком на берегу теплого моря с веселыми барашками волн. Даже если бы я отказалась, Катиному мужу вряд ли бы это помогло. От меня в отношениях Каменковых совершенно ничего не зависело. Катя просто нашла бы другую дурочку, или придумала другой способ избавиться от Олега Владимировича, только и всего… Так что все таки меня так задело в рассказе Кирилла? Он не был со мной откровенен даже в самые близкие моменты, когда я буквально открывала ему всю свою душу, не оставляя скрытым ни одного даже самого потаенного уголка, шептал мне на ухо признания в любви и верности, а сам прекрасно знал, какой камень держит за пазухой….и это оскорбило меня до самой глубины души. Я была все это время полностью его… вся с мыслями и словами. Он же говорил одно, но думал при этом совсем другое.
