Алан Десмонд кивнул.
Я была рада, что, отвечая на мой вопрос, он рассеянно жевал пирог.
— В конце прошлого лета Вивьен как-то изменилась. Она казалась более счастливой, хотя была весьма обеспокоена тем, что с противораковой вакциной возникли какие-то непредвиденные проблемы. Правда, она не вдавалась в подробности. Полагаю, информация была конфиденциальной, но Вивьен говорила, что Николас Спенсер весьма встревожен.
— Она когда-нибудь намекала на то, что между ними развиваются интимные отношения?
— Нет, никогда. Но ее сестра Джейн — та, с которой вы недавно разговаривали, — догадалась об этом. Она сказала нечто вроде: «Вив и так слишком много страдала. Надеюсь, у нее хватит ума не влюбиться в своего женатого босса».
— Вы никогда прямо не спрашивали Вивьен, нет ли у нее любовных отношений с Ником Спенсером?
— Я в шутку спросил, не появился ли на ее горизонте интересный мужчина. Она назвала меня неисправимым романтиком и сказала, что, если такой появится, она мне скажет.
Чувствовалось, что Алан Десмонд скоро будет готов задать мне вопросы, поэтому поскорей вставила еще один.
— Если оставить в стороне роман, Вивьен когда-нибудь говорила вам о своем отношении к Николасу Спенсеру?
Алан Десмонд нахмурился, потом посмотрел мне прямо в глаза.
— Когда на протяжении последних семи-восьми месяцев Вивьен заговаривала о Спенсере, можно было подумать, что она наверху блаженства. Вот почему, если бы она прислала письмо, в котором говорилось бы, что она едет к нему в Швейцарию, я бы этого не одобрил, но понял бы всем сердцем.
К его глазам подступили слезы.
— Карли, с каким счастьем я получил бы сейчас от нее письмо, но знаю, что этого не случится. Где бы сейчас ни была Вивьен, я молю Бога, чтобы она была жива, она не может с нами связаться. Иначе уже сделала бы это.
Было ясно, что он прав. Наш кофе постепенно остывал, а я все рассказывала ему о том, как, встретившись с Вивьен, узнала о ее намерении жить с родителями, пока не найдет себе дом. Рассказала ему о том, что она позвонила мне и сообщила, что, как ей кажется, может опознать человека, забравшего записи доктора Спенсера.
— И вскоре после этого Вив пропала, — скатал он.
Я кивнула.
Мы оставили пироги недоеденными. Знаю, оба мы видели перед глазами красивую молодую женщину, чей дом отнюдь не был убежищем.
Эти размышления натолкнули меня на мысль.
— В последнее время погода очень ветреная. У Вивьен были проблемы с входной дверью?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Понимаете, то, что входная дверь ее дома была открыта настежь, могло показаться едва ли не приглашением проходящему мимо соседу проявить любопытство и позвонить, чтобы узнать, в чем дело. Это, в сущности, и произошло. Но если дверь распахнулась оттого, что не был закреплен шпингалет, исчезновение Вивьен могли не заметить еще по меньшей мере сутки.
Мысленным взором я увидела Вивьен, которая стоит на пороге дома и смотрит, как я отъезжаю.
— Вы, возможно, правы. Припоминаю, что входную дверь приходилось плотно прижимать, и только тогда защелкивался замок, — сказал Алан Десмонд.
— Предположим, что дверь распахнулась от ветра, а не была оставлена открытой, — сказала я. — Были ли лампа и стол опрокинуты специально, чтобы ее исчезновение выглядело как грабеж или похищение?
— В полиции считают, что Вив умышленно оставила признаки насилия. Она звонила вам в пятницу вечером, мисс Декарло. Какой у нее был голос?
— Взволнованный, озабоченный.
Думаю, что почувствовала их присутствие еще до того, как увидела. Среди мрачных людей я заметила детектива Шапиро. Другой был офицер полиции в форме. Они подошли к столу.
— Мистер Десмонд, — начал Шапиро. — Нам надо поговорить с вами с глазу на глаз.
— Вы ее нашли? — сразу спросил Алан Десмонд.
— Скажем так, выследили. Ее соседка Дороти Бауз, живущая через три дома от мисс Пауэрс, хорошая приятельница вашей дочери. Она была в отпуске, а вашей дочери оставила ключ от дома. Сегодня утром Бауз вернулась и обнаружила, что из гаража пропала машина. У Вивьен были когда-нибудь психические заболевания?
— Она сбежала потому, что была напугана, — сказала я. — Я знаю, дело в этом.
— Но куда она поехала? — спросил Алан Десмонд. — Что могло ее так сильно напугать, чтобы она сбежала?
Я подумала, что, пожалуй, знаю ответ. Вивьен подозревала, что телефон Ника Спенсера прослушивается. Наверное, сразу после разговора со мной что-то заставило ее предположить, что ее телефон тоже прослушивается. Это могло объяснить ее паническое бегство, но непонятно было, почему она не сумела связаться с родственниками. Потом я мысленно повторила вопрос ее отца: «Куда она поехала? И преследовал ли ее кто-нибудь?»
Приход полицейских положил конец нашему разговору, так что я недолго еще пробыла в обществе Алана Десмонда. Пока мы пытались проследить последовательность событий, с нами в течение нескольких минут сидели детектив Шапиро и офицер Клейн. Вивьен прибежала в дом подруги и взяла ее машину. И пусть что-то испугало ее настолько сильно, что заставило убежать из собственного дома — до того момента с ней, по крайней мере, все было в порядке. Когда отец Вивьен и я увидели, как к нашему столику подходят Шапиро и Клейн, мы оба испугались, как бы они не принесли плохие новости. Сейчас, во всяком случае, появилась надежда.
В пятницу Вивьен позвонила мне около пяти и сказала, что, кажется, знает, кто забрал у доктора Бродрика записи. По словам Алана Десмонда, ее сестра Джейн пыталась дозвониться до нее в тот вечер, около десяти, но не смогла. Она предполагала и надеялась, что у сестры были на этот вечер планы. Рано утром сосед, выгуливавший собаку, заметил открытую входную дверь.
Я спросила, не считают ли полицейские, что Вивьен услышала или увидела нечто в задней части дома, выбежала из передней двери и, может быть, в спешке опрокинула лампу и стол.
Шапиро ответил, что могло произойти все, что угодно, в том числе и инсценировка исчезновения, как ему показалось с самого начала. Если придерживаться этого сценария, то факт отъезда Вивьен на машине соседки ни в коей мере не умалял эту возможность.
Замечание Шапиро привело Алана Десмонда в сильную ярость, но он ничего не сказал. Как и чета Бикорски, благодарная судьбе за то, что их ребенок увидит еще одно Рождество, он был счастлив, что Вивьен, возможно, уехала куда-то по собственной воле.
Я рассчитала, что с вероятностью девяносто девять процентов мне позвонит миссис Бродрик или миссис Уорд, секретарша, чтобы попросить не приезжать в Каспиен, но поскольку никто не позвонил, то я вместе со следователями оставила Алана Десмонда, предварительно договорившись поддерживать связь.
Аннет Бродрик была красивой женщиной лет пятидесяти пяти. Рыжеватые с проседью волосы. Волнистые от природы, они несколько смягчали ее худощавое лицо. Когда я приехала, она предложила подняться наверх, в жилые комнаты, находящиеся над медицинским кабинетом.
Это был действительно чудесный старый дом, с просторными комнатами, высокими потолками, выступами венцов и полированными дубовыми полами. Мы расположились в кабинете. В окна лился солнечный свет, отчего комната с ее книжными шкафами, стоящими вдоль стены, и английским диваном с высокой спинкой становилась еще более уютной.
Я стала сознавать, что провела последнюю неделю в обществе людей, которых жизненные невзгоды довели буквально до последней черты. Чета Бикорски, Вивьен Пауэрс и ее отец, служащие «Джен-стоун», чьи надежды были разбиты вдребезги, — все эти люди испытали страшное потрясение, и я не могла выкинуть их из головы.
Мне пришло на ум, что я даже не вспоминаю о единственном человеке, о котором тоже следовало подумать, — о сводной сестре Линн.
Аннет Бродрик предложила кофе, от которого я отказалась, согласившись на стакан воды. Себе она тоже принесла воды.
— Филиппу уже лучше, — сказала она. — Это может продолжаться долго, но врачи ожидают, что он полностью поправится.
Не успела я выразить свою радость на этот счет, как она сказала:
— Честно говоря, поначалу я считала ваше предположение о том, что случившееся с Филиппом не было просто несчастным случаем, притянутым за уши. Но теперь начинаю сомневаться.
— Почему? — быстро спросила я.
— О, я слишком тороплюсь, — поспешно сказала она. — Просто когда он начал выходить из комы, то пытался мне что-то сказать. Единственное, что удалось понять, — это «машина развернулась». Полицейские считают, по следам колес можно предположить, что сбившая его машина ехала с другой стороны, а потом развернулась.
— Значит, полиция признает, что вашего мужа могли сбить преднамеренно?
— Нет, они считают, это был пьяный водитель. У них в последнее время много проблем с подвыпившими или накурившимися несовершеннолетними. Они думают, кто-то мог ехать не в ту сторону, потом развернулся и заметил Фила слишком поздно. Почему вы по-прежнему считаете, что это не просто несчастный случай, Карли?
