― Ты что-то путаешь, Мишаня…
― Да нет же! Глаз у меня — на всю жизнь! — обиделся Мишаня. Я в то утро из Сосновска ехал первым автобусам. Они откуда-то отсюда — навстречу. Дождичек брызнул, дорожка там — не разъехаться. А они на своей красной вместо того, чтобы вправо свернуть из-под фар, влево съехали в кювет. А я возле водителя стоял. Тот еще матюкнулся на них… Этот, в фуражке, сидел. Машинка у них что надо! А минутка — и мы бы жулькнули ее!
― Когда это, говоришь, было? — переспросил Сергей.
― Ну, не вчера, когда я вас видел, а за сутки! Утром, когда пожар здесь!.. — Мишаня распрощался и, медлительный, неуклюжий, уплыл своей дорогой. А Сергей остался на том же месте и не заметил, как подошла к нему с веслами Алена.
― Ты чего, Сережа?
― Позавчера утром Мишаня видел Павла в милицейской машине… Он ехал со стороны Южного…
Алена закусила указательный палец.
― Как же мы теперь…
― Надо торопиться, Алена! — ответил Сергей. И не так убедительно повторил еще раз: — Надо торопиться…
Алена обошла его, чтобы разговаривать лицом к лицу. Сергей упредил ее вопрос:
― Никто не знает, что золото у меня. Поняла? Ты тоже не знаешь!
― Я знаю… — сказала Алена.
― Ничего ты не знаешь! — обозлился Сергей. — Мы оба ничего не знаем: ни ты, ни я! — Успокоил ее. — Считай хотя бы, что ты не видела Мишаню, — вот и все, Алена. Мог же он не попасться нам? Черт его дернул… Не видела, да и только. Все остается по-старому.
Алена неуверенно кивнула.
― У тебя есть какие-нибудь планы? Ты что-нибудь понял?
― В том-то и дело, Алена, что ни-че-го! — удивив своей неожиданной веселостью, заверил ее Сергей. — Совсем ничего. Но это даже в тысячу раз лучше: если б не золото… Идем, бросим через забор весла.
…На проселок, где шли вчера с Галиной и Николаем, повернули в молчании. Вынужденный теперь действовать со всей возможной энергией, Сергей утратил недавнюю веселость и, уже не замечая коршуна, плывущего над ними в синеве, как накануне, думал, что Алена озабочена тем же. И вздрогнул, когда она, тронув его за локоть, тревожно позвала:
― Сережка!..
Он круто повернулся к ней.
Алена задержала его на изгибе проселка, в клубках безлистого шиповника по сторонам. За спиной у нее, как опора, возвышался кедровый ствол. А солнце брызжущими огоньками падало сквозь хвою в лицо Сергею.
И когда Сергей увидел, как исподволь опять завлажнели глаза Алены, его охватило какое-то нехорошее чувство разочарования, обиды, тоски. Будто и не ходили они к старушке Федоровне, не пробирались едва приметной тропинкой через тайгу, не сидели рядом с обитателями заимки у костра: будто время Алены и мысли ее остановились в то недоброе мгновение утра в летнике, когда он спросил ее про Лешку, — остановились, чтобы продолжиться лишь теперь.
А она тревожно и яростно, потому что тихо, спросила:
― А разве ты меня, Сережка, не любишь?..
Кажется, он побледнел, настолько неожиданно и нечестно было это с ее стороны.
― Почему ты не отвечаешь?! — еще тише и яростнее потребовала она.
Сергей шагнул прочь от нее. Сорвавшимся голосом ответил через плечо:
― Какое это имеет значение?!
Она прокричала вдогонку после паузы:
― А может быть, мне это важно, Сережка!.. — И повторила, не двигаясь: — Любишь, а?!
Он остановился в обманчивой уверенности, что овладел собой. И ответил негромко, но страшно глупо, совсем не то:
― Алена, я тебе этого никогда не прощу…
Сделал еще несколько быстрых шагов, потом пошел медленней…
Через минуту она догнала его, взяла под руку. Виноватым голосом сказала:
― Дурной, Сережка…
Он осторожно высвободил руку, не глянул на нее. И только еще минуту спустя, глухо проговорил в землю:
― Я чепуху сказал, Алена… Не обращай внимания…
Она опять легонько дотронулась до его локтя и, шмурыгнув носом, ответила:
― Я не сержусь на тебя, Сережка… Только ты, пожалуйста, тоже на меня не сердись. Ладно?.. — Потом добавила: — Ведь я не хотела тебя обидеть… Просто какая-то невезучая я, Сережка…
Он не ответил.
В молчании стало слышно, как вскрикивают, перелетая через дорогу, тонкоголосые пичуги, время от времени то там, то здесь потрескивают кедры, а где-то в глубине бора — то словно бы впереди, то за спиной у них — равнодушно вещает кукушка.
А когда подошли к повороту на Южный, посмотрели друг на друга… и стали ждать попутную машину, как будто ничего не случилось между ними на старом-старом проселке. Потому что так было надо.
* * *
В Южном недалеко от больницы, встретили Галину.
― От Валентины Макаровны? — осторожно спросила Алена.
― Да, на минутку зашла. Она же не ест ничего. Думала угостить завтраком! — заботливо проговорила Галина. Сегодня она была похожа на Золушку, каких демонстрируют в театре: белая нейлоновая блузка, скромные туфельки, мини-сарафанчик. Маникюр розовый, почти бесцветный, а губы и без помады хорошо смотрелись на загорелом лице. — И вам не до отдыха? — посочувствовала она.
― Были на озере, — сказала Алена.
― Ружье подводное пробовали… — уточнил Сергей. — Теперь завалим вас рыбой.
Галина недоверчиво покосилась на него.
― Вы шутник, Сережа… Пойду, надо Косте приготовить что-нибудь.
― Костя на работе? — спросила Алена.
― Конечно! — Галина страдальчески приоткрыла губы. — Это уж только я, пока все кончится…
― А Николай? — спросил Сергей.
― Что? — удивилась Галина. — Наверное, тоже работает! Николай перед нами не отчитывается.
Тетка Валентина Макаровна встретила их с прохладцей в глазах, но упрекать не стала. Пожаловалась:
― Хоть бы уж к завтрему все… Вроде не было трех ден этих… — И добавила для Алены: — Своих детей будешь иметь — поймешь.
― А я задержалась немножко. Сережу покормила… — Галининым голосом соврала Алена. Тетка Валентина Макаровна посмотрела на Сергея, как ему показалось, осуждающе.
― Явилась наша пропащая! — сообщила она, адресуясь уже не к Сергею и Алене, а в дверь, на пороге которой появилась хозяйка.
Тетка Наталья была примерно одного с нею возраста, но пышнотелая, белокожая, про каких говорят: «кровь с молоком». Через плечо на груди ее лежала коса. В уголках губ играли две улыбчивые ямочки.
― Как твое платье, Олюшка? Это, не боись, отстирается. Давай, Валя, головами займемся. Вторые сутки не чесаны!
Сергей и Алена вышли на улицу.
Зеленая трава вдоль забора пожухла от солнца и пыли. Даже теперь, после дождей, она уныло сгибалась под собственной тяжестью, вся в коричневых и грязно-синих прожилках.
Завидев на противоположной стороне улицы мужчину в шахтерской робе, Сергей перебежал через дорогу. Тот объяснил, как попасть в автопарк: спуститься по улице Космонавтов до Геологической, а там свернуть на Парковую… Алена слышала их разговор и подошла, когда Сергей остался один.
— Я с тобой. — Предупреждая бесполезные возражения, оглянулась на окна и потянула его за руку. — Идем! Мы же здесь, не уезжаем?
* * *
В проходной автопарка Сергей уговорил ее подождать. Сам беспрепятственно прошагал через ворота и, лавируя между ревущими на холостых оборотах. МАЗами, к мастерским.
Здесь было тише, просторней. Под высокими, в два ряда навесами сиротливо горбились несколько раскуроченных машин. Николая Сергей нашел у самой последней, из-под которой высовывались чьи-то малоподвижные сапоги и время от времени слышался ворчливый голос. Николай был, как и слесаря, в комбинезоне; но, свежевыстиранный, без лишней складки комбинезон его можно было выставлять как образец в магазине «Рабочая одежда».
Заложив руки за спину и слегка расставив ноги, он флегматично покачивался над кирзовыми сапогами, и Сергею захотелось потревожить его негромким, сонным бормотанием лягушки… Но в деловом шуме работ голоса Никодимова озера не звучали.
Когда Николай увидел Сергея, короткое недоумение в лице его сменилось всегдашней маской умника-интеллигента.
― Бензин понадобился для зажигалки или серьезней что?
― Нет, ничего. Ходил рядом, заглянул… — Сергей не утруждал себя поисками объяснения. У него была пока единственная задача — любыми средствами лишить их равновесия, заставить бояться его… Спросил: — Костя на работе?.. А Галина ваша?
Маска благородного высокомерия упала с лица Николая: взгляд его заострился, на скулах обозначились напряженные желваки.
― Знаешь что! Я еще вчера заметил: косишься на меня… Давай напрямую! Если ты за своего дружка хлопочешь, так зря тратишь энергию: у меня с Галиной ничего нет. У меня жена и дочка; в доме Кости я третий или четвертый раз. Не знаю, что вам с Лешкой снится, но, если услышу сплетню, когда приедет жена…
От неожиданности Сергей даже растерялся.
― Смотрите, чтоб жена не приехала последним автобусом. А то узнает, где вы ночуете. Не путайте комнаты, когда будете там в пятый или шестой раз! — посоветовал он уже со значительного расстояния и поспешил затеряться в лабиринте машин.
