— Понимаю, — мрачно ответил Росс.
— А теперь мистер Слейтер расскажет вам, что было потом. Мне он ничего не говорил, так что я знаю не больше, чем вы, — добавила я.
Росс вопросительно посмотрел на кебмена.
Уолли откашлялся и весь напрягся.
— Я приехал сюда только по просьбе молодой леди. Учтите, она — редкая птица.
— Я тоже так считаю, — неожиданно для меня ответил Росс. — А вы кто такой?
— Уолтер Слейтер из Кентиштауна, имею патент возчика, — хрипло отрекомендовался кебмен. — Я человек честный. Но ваши парни не единожды возводили на меня напраслину. Говорили, будто я даю пассажирам на сдачу фальшивые монеты. Никогда я такого не делал и хочу, чтобы это записали!
— Какое это имеет отношение к мисс Хексем? — осведомился Росс.
Уолли мрачно воззрился на него:
— Никакого… я так, о своем.
— Мне все равно, давали вы пассажирам фальшивые монеты или нет, — сухо заметил Росс. — Я расследую убийство. Продолжайте, пожалуйста!
— Ладно, сейчас, — ответил Уолли. — Ну вот, как вы знаете, по закону возчики с патентом обязаны доставлять пассажиров, куда те попросят. Конечно, если пассажир в стельку пьян и ругается почем зря или болен заразной болезнью, я имею право отказаться. Но молодая леди, которую я вез в тот день, не выглядела ни пьяной, ни больной. Значит, я был обязан доставить ее, куда она хочет, хотя мне это и показалось странным.
Уолли помолчал, но, поскольку никто из нас не произнес ни слова, а Росс жестом велел ему продолжать, он заговорил снова:
— Она была славная молодая леди, хорошо одетая и опрятная.
Тут Росс подал голос:
— Вы помните, во что она была одета? Например, какого цвета у нее были платье или платок?
— Я что, похож на знатока дамских платьев? Одета она была хорошо, вот и все, что я знаю. — Уолли нахмурился. — Кажется, юбка у нее была в полоску. Только не спрашивайте, какого она была цвета — розовая, голубая или еще какая. Я кебмен и помню только, куда пассажир просит его доставить. Девица приказала отвезти ее в церковь Святого Луки. А я ей: «Она ведь в Агартауне». Я знал то место очень хорошо и переспросил, точно ли она хочет, чтобы я отвез ее туда. Церковь должны были снести, и, насколько я знал, в ней больше не служили. Но если пассажирка хочет, чтобы ее везли в церковь Святого Луки, — быть посему. Туда мы и поехали. Мне было не по себе, и не только потому, что Агартаун не такое место, которое подходит молодой леди, а еще и из-за того, что она просила обождать ее за углом. Конечно, пассажиры и раньше просили ждать, и выходили из дому украдкой, но только в таком случае, если собирались на рандеву. Попросту говоря, на свидание. А теперь скажите, зачем ей было таиться, если она собралась в церковь?
— Вы отвезли ее на место? — спросил Росс.
— Отвез. Когда мы приехали, я повторил: мол, не похоже, чтобы в этой церкви служили. Да и рядом не было видно ни одной живой души, только кладбище с покойниками.
— Там не было рабочих? Никто не сносил стоявшие рядом дома? — спросил Росс.
Уолли покачал головой:
— Тогда они еще не добрались туда. Только начали сносить дома под постройку вокзала, но в другом конце, а участок возле церкви еще не трогали. Мне говорили, тогда они никак не могли решить, как поступить с кладбищем — обойти его стороной или сделать подкоп прямо под могилы. Наверное, поэтому они пока и не трогали церковь. В общем, она ответила: «Я хочу навестить могилу!» Нет, вы только послушайте! — Уолли ткнул в нас толстым искривленным пальцем. Костяшки у него на руке были расплющены и все в шрамах. — Я решил, что она так нарочно ответила, чтобы меня отвадить. А ведь те, кто приезжает навестить могилы, обычно берут с собой цветы. И вид у них печальный, многие даже плачут. А та молодая леди не плакала. Наоборот, если хотите, вид у нее был очень довольный! Тогда я спросил: мол, если она приехала навестить чью-то могилу, может, мне ее подождать? Мне не хотелось оставлять ее там совсем одну. Но она ответила: нет, она здесь задержится. А я ей: «Вы здесь другого кеба не найдете, мисс. Здесь ведь Агартаун. Придется вам прогуляться до большой улицы». Она меня не послушала, сказала, что у нее все устроено. Ну и что мне оставалось делать? Я ей поверил! — В голосе кебмена послышались молящие нотки. — Я же не знал, что оставляю ее на смерть!
— Конечно, не знали, мистер Слейтер, — ответила я.
— Да, не думаю, чтобы вы это знали, — сказал Росс.
Бесси тоже решила высказаться:
— Там ее поджидал убийца! Наверняка прятался где-нибудь за надгробной плитой или памятником. Надеюсь, его повесят!
— В наши дни уж почти ни за что не вешают, — заметил Уолли. — Да, случалось, еще несколько лет назад вешали ни за что. Вот мой покойный дед… Он был возчиком. У нас вся семья возчики. После того как я бросил бокс по просьбе той, которая теперь носит мою фамилию, я тоже пристроился к семейному делу. Только не подумайте, будто я жалею, хоть возчику приходится ездить в любую погоду, а это, доложу я вам, удовольствие небольшое. Но ведь и когда тебя лупят по голове, тоже радости мало! Зато боксеры запросто общаются с настоящими богачами, и на ринге можно очень неплохо заработать. Эх, приятно, когда зрители вопят от радости и подбадривают тебя! Так вот, мой дед, честный возчик, который никогда ни в чем не провинился, ну, может, раз или два по ошибке дал пассажиру фальшивую монету…
Тут Уолли заметил, что его слушатели выказывают признаки нетерпения. Росс выглядел так, словно думал, в каком бы преступлении можно обвинить Уолли.
— Времена меняются, вот и все, — закончил кебмен.
Росс встал, подошел к двери и крикнул:
— Биддл! Идите сюда и займитесь посетителями!
— Ничего себе! — встревожилась Бесси. — Мы что, арестованы?
— Нет, что вы, мисс Ньюмен! — успокоил ее Росс. — Просто вас попросят повторить ваш рассказ, а констебль Биддл все запишет. Потом вам придется подписать показания. Вы сумеете написать свою фамилию?
К Бесси, которой очень понравилось, что ее называют «мисс Ньюмен», вернулось обычное задиристое настроение.
— Конечно сумею! Нас в приюте учили читать и писать.
В кабинет вошел констебль с рукой на перевязи; теперь я заметила, что он еще и хромает.
Бесси оглядела его с головы до ног и осведомилась:
— Вас что, ранили на войне?
— Показания, Биддл! — сухо приказал Росс. — Снимите показания с мистера Слейтера и мисс Ньюмен. А вами, мисс Мартин, я займусь сам. Если можно, задержитесь, пожалуйста.
Мои спутники вышли из кабинета; констебль Биддл закрыл за ними дверь.
Росс тяжело вздохнул.
— Мисс Мартин, хотите чаю? Я распоряжусь, чтобы нам его принесли. Простите, что не предложил раньше.
Я поблагодарила его и отказалась:
— Мне нельзя долго здесь оставаться. Я должна вернуться на Дорсет-сквер и забрать с собой Бесси, иначе нас забросают вопросами, на которые я не смогу ответить.
Росс позволил себе едва заметно улыбнуться:
— Мисс Мартин, я уверен в вашей изобретательности!
Он снова сел в свое кресло и положил руки на деревянные подлокотники.
— Итак, — сказал он, — похоже, вы добились в расследовании гораздо больших успехов, чем я. У меня тоже возникло много вопросов, на которые я пока не нашел ответов.
— Мне просто повезло, — ответила я, — что я сумела опознать кебмена по описанию Бесси! — Помолчав, я с трудом продолжала: — Маделин Хексем ведь ждала ребенка, да? Вы не упомянули об этом, когда пришли рассказать миссис Парри о ее гибели, но Бесси каждое утро носила моей предшественнице горячую воду для умывания и несколько раз заставала ее в плохом состоянии — ее тошнило.
Росс некоторое время задумчиво смотрел на меня, а потом негромко ответил:
— Да, врач установил, что она была на четвертом месяце беременности. Возможно, именно поэтому ее убили. Однако мне пока не хочется предавать данный факт огласке. Мне и без того трудно расспрашивать о ней. Если бы те, кто знал мисс Хексем, знали также о ее интересном положении, они наверняка совсем отказались бы говорить. Мы… то есть я… имею дело с людьми в высшей степени респектабельными. И действовать надо осторожно, чтобы не оскорбить их чувства.
Я вспомнила доктора Тиббета, который бойко запрыгнул в кеб следом за своей спутницей, но сказала лишь:
— Я все понимаю; никто ничего не узнает ни от меня, ни от Бесси.
— Скажите-ка, Лиззи Мартин… — вдруг произнес инспектор Росс. Я удивленно вскинула на него голову. Он улыбался, но глаза его оставались серьезными. — Скажите-ка, что вы обо всем этом думаете.
— Что я д-думаю? — запинаясь, повторила я. — Я думаю только, что убийцу нужно привести к ответу!
— Вы как ваш отец, — заметил Росс. — Стремитесь защищать слабых. Иногда, защищая слабых, приходится задевать сильных.
— Моему отцу это никогда не мешало. Надеюсь, не помешает и мне!
