Он проверил свои запасы. Бананы подгнили, зато яблоко и груша были целехоньки, и печенье почти не зачерствело. Брагин подумал, что этого ему должно хватить, чтобы поддержать силы на пути к трассе. По его расчетам, дорога тянулась лесом километра три, не больше. Это ему по силам, даже в плохую погоду. Сбиться с пути невозможно, дорога отличная, асфальт. Одолеть три километра для хорошо отдохнувшего, сытого мужика пара пустяков. Потом – простор. Федеральная трасса. Там он поймает машину. И тут вдруг он вспомнил, что денег нет, и вновь заволновался. Карманы его куртки тщательно обыскали, изъяв ключи от квартиры и бумажник. Ни денег, ни документов, в общем. Все забрал охранник и наверняка отдал Былю. В залог.
«Скажу, что мне надо в полицию. Ага! Я-то скажу. Но… Во-первых, еще надо, чтобы кто-то остановился при виде одинокого, без каких-либо вещей мужика, голосующего на шоссе. Подумают, бомж или бандит. Народ нынче пуганый. Во-вторых, в полицию никто не захочет ехать. Даром уж точно. Надо у Ленки денег спросить».
Та явно была не в духе. Брагин понял: этой ночью что-то случилось. Когда он пошел в уборную, темноволосая красотка Софья-Сонечка шмыгнула наверх. А когда выходил, туда же, на третий этаж, направился палач Ройзен.
«Совещание у хозяина», – подумал Брагин и слегка напрягся. Ничего хорошего он не ждал. Время, данное ему, закончилось. Сегодня его могут начать пытать.
– Лена, что там у вас происходит? – спросил он.
– Ничего, – она отвела глаза.
– А что за вопли я слышал ночью?
– Ничего.
Он и так догадался, что кричал Влад. Похоже, его опять заперли, и он пытался выломать дверь. Брагин покрылся холодным потом. «Началось! – подумал он. – Только бы выбраться отсюда живым!»
Не появилась за завтраком и врачиха.
– А где Тамара Валентиновна? – спросил Брагин у Магдалены.
Та молча пожала плечами. Все разговоры в доме прослушивались, везде были натыканы видеокамеры. У Брагина сразу пропал аппетит. «Вот оно, начинается! – напряженно думал он. – Держись, Толя! Держись!»
Надежда была только на Магдалену, а та никак не давала понять, что к побегу все готово. Брагин места себе не находил. Все могло сорваться в любой момент. Не случайно Софья с Ройзеном бегали наверх к начальству. И Влад не случайно орал ночью. И Тамары нет. «Они начали применять к должникам пытки, – напряженно думал Анатолий. – А вдруг они сломают мне руку? Или того хуже, ногу? Тогда мне не дойти…»
– Лена, помоги! – молил он взглядом.
И вдруг та еле заметно кивнула. У Брагина от сердца отлегло. Потом он снова помрачнел: «А вдруг они успеют покалечить меня раньше?» Он вспомнил щипцы в руках у Ройзена. И тут Магдалена сказала:
– Тебя хочет видеть Марк Захарович. Иди.
«Все. Конец». Брагин смотрел на нее умоляюще.
– Надо идти, – заявила она.
Он понял, что иначе его поведут силой. Потащат или даже свяжут и понесут. Надо подчиниться, или, как Влада, запрут в комнате. И тогда уж точно конец. «Я выдержу, – думал Брагин, идя по коридору и стараясь казаться веселым. – Только бы меня не накачали какой-нибудь дрянью…»
…Тамара Валентиновна на самом деле банально проспала. Будильник она уже не заводила и вообще махнула рукой на режим. Этой ночью она вспомнила еще один случай. Молодой мужчина умер от инфаркта. Когда случился приступ, «Скорая» задержалась и его не смогли откачать. Тамара Валентиновна была ни при чем, но получалось, что именно она недосмотрела. На ее участке плохо велась профилактика сердечно-сосудистых заболеваний. Заливаясь краской стыда, она вспомнила стенд у двери своего кабинета, засиженный мухами, с выцветшими рисунками и еле различимым текстом. А надо было привлекать внимание пациентов, приходящих на прием, постоянно его обновлять!
Произошла ужасная вещь: раньше ее профессионализм покоился на незыблемом фундаменте абсолютной уверенности в том, что за всю свою долгую службу медицине она, Тамара, не сделала ни одной ошибки. То есть ни одной, которая привела бы к летальному исходу. Ведь самое страшное для врача не карьериста, не взяточника, а пришедшего в профессию по призванию, по зову сердца, – это смерть его пациента. Не вследствие трагического случая, аварии или бытовой травмы, а смерть во время лечения, осознание того, что человека можно было спасти, а он умер по недосмотру или из-за халатности лечащего врача. Тамара Валентиновна всю жизнь презирала «Леночек», а себя возносила на пьедестал. Он был незыблем. Ее уважали, хотя и не любили. Она считалась среди коллег непререкаемым авторитетом.
Ройзен сначала раскачал этот фундамент, потом ловко выбил из него камешек. А теперь подбирался ко второму. И Тамаре Валентиновне уже многие камни стали казаться ненадежными. Ведь она была уверена на сто процентов, что Наташу вылечили! Девушка вышла замуж, родила детей, здорова и вполне благополучна. И вот ей показали фото надгробного камня на ее могиле. «Покойся с миром…»
Тамара Валентиновна полночи мучилась бессонницей и, разумеется, завтрак проспала. Если раньше она жаждала выяснения отношений с Ройзеном и сама шла на разговор, то теперь она стала бояться. А вдруг?
Это «а вдруг?» не давало ей покоя. Она забилась в свою комнату и с ужасом ждала, когда Ройзен ее позовет. А он все не звал. Чем дольше он не обращал на нее внимания, тем больше она мучилась. «Не хочет меня расстраивать». Она вынуждена была залезть в свои запасы, приготовленные для хозяина дома и его жены, и выпить валерьянку с пустырником. Нервы расшалились. Внезапно дали знать о себе болезни, которые накопились к пятидесяти восьми годам. Закололо в правом боку, подскочило давление, стало двоиться в глазах. Тамара Валентиновна чувствовала себя разбитой. Она уже забыла, зачем сюда приехала. Работа? Какая работа? Момент истины, вот что это такое. Безжалостная нелицеприятная правда…
…Софья Львовна решила воспользоваться разрешением и навестить профессора Ройзена. Настоящего профессора. Хозяина этого дома она со вчерашнего вечера называла безлико: ОН. Просто он.
Не дожидаясь завтрака, Софья Львовна побежала наверх, на третий этаж. Дверь в комнату Ройзена и в самом деле была не заперта. Сам он спал. Поколебавшись немного, Софья Львовна тронула профессора за плечо.
– А? Что? – он зашарил по тумбочке в поисках очков.
Она схватила их первой и протянула ему:
– Доброе утро.
– Вы… как? Как оказались здесь? Он знает?
– Нет, – покачала головой Софья Львовна. – Но он мне разрешил подняться к вам и… поговорить.
– Он что, открыл вам правду?
Она кивнула:
– Скажите, Марк Захарович, насколько это серьезно? С ним?
– Э-э-э… видите ли… Ситуация неоднозначная…
Она поняла: ведется запись. Поговорить откровенно не удастся.
– Профессор, а вы здесь добровольно? Ваша жена знает?
– Да, знает, – кивнул Ройзен.
– Хотите, я ей позвоню? Дайте мне номер ее телефона.
– Не стоит. Я с ней на днях говорил. Она в курсе.
– Значит, вам разрешают пользовать мобильным телефоном?
– Ну, разумеется!
Ей показалось, что Марк Захарович говорит напряженно.
– Вас шантажируют, да? – догадалась она. – Хотите, я позвоню в полицию?
– Не стоит, – повторил он. Ей показалось, что Ройзен испугался. – Не надо никуда звонить, я вас прошу.
– Но тогда…Это может кончиться плохо для всех нас. Я много лет проработала в стационаре психиатрической больницы, я вижу, что ему гораздо хуже.
Он стал слушать с явным интересом, но не говоря при этом ни слова. «Боится», – догадалась Софья Львовна.
– В конце концов, он один, а нас много, – настойчиво сказала она. – Я могу поговорить с Брагиным, с Татьяной…
– Заговор? – весело спросил бывший Ройзен, появляясь на пороге. – И это после того, Соня, что у нас было этой ночью? Ну, нет на свете верных женщин! А ведь я искал…
Она смешалась.
– Выйди, Соня, оставь нас вдвоем. Мне тоже нужна психологическая консультация. Как видишь, я тебя не обманул. Светило мировой психиатрии находится здесь добровольно. Марк Захарович у меня в гостях. Так, Марк?
Профессор Ройзен кивнул. Софья Львовна поняла, что пришла напрасно. Тюремные стены не обязательно должны быть из камня. Стены из воздуха гораздо прочнее. Настоящего Ройзена держат здесь отнюдь не дверные замки. Позвонить его жене? Но она не знает номера ее телефона. А, может, в клинику? Секретарю? Контакты можно посмотреть в Инете. Еще в мобильнике сохранился номер телефона, но та женщина, что звонила ей от имени профессора Ройзена, приглашая на собеседование, к клинике отношения не имеет. Это был обман. Теперь понятно, почему секретарь на рецепции обращалась с ней как с пациенткой! Софья Львовна и была записана как пациентка, никакого собеседования профессор Ройзен не проводил, даже не собирался.
Надо искать другие варианты. Как связаться с клиникой? В кабинете на первом этаже есть компьютер. Никто не говорил, что им нельзя пользоваться. Дверь на ключ не заперта, пожалуйста, заходи. Связь с внешним миром есть, этим надо воспользоваться. Мысль показалась Софье Львовне удачной. Она решила действовать самостоятельно. Но виду не показывать. Нельзя его злить. Надо действовать очень мягко.
