Артур Александрович отошел несколько в сторону и наблюдал за встречей как бы сбоку, но он все видел и все слышал, однако ему были важны не только слова, а скорее интонации. И за столом он не лез на глаза Хаитову, хотя сидел рядом с Амирханом Даутовичем, чтобы в любую минуту под-держать разговор.
Только они уселись за стол, с возвышения у фонтана грянула музыка -свадьба началась. Но два областных прокурора, один из них бывший, увле-ченные разговором, не следили за событиями вок-руг, да их и не отвлекали -- Артур Александрович зорко следил за этим. Икрам Махмудович, севший напротив, наблюдал за бокалами, подавал закуски, подкладывал зелень. Азларханов, сославшись на не-здоровье, только пригубливал рюмку с коньяком, а Адыл Шарипович не пропускал ни одного тоста и пил с какой-то непонятной жадностью, словно что-то изнутри сжигало его.
Пригласили на красный ковер к микрофону и Адыла Шариповича -поздравлять молодых. Он ска-зал и о том, что сегодня счастлив вдвойне, потому что на этой свадьбе встретил своего друга Азларханова Амирхана Даутовича, и очень рад видеть его здо-ровым и счастливым, среди своих друзей. Если первую половину тоста слушали вполуха, то сооб-щение, которым он закончил, вряд ли кто пропустил, не принял к сведению -- оно вызвало новое ожив-ление среди гостей.
Вскоре застолье поутихло: приехала на свадьбу самая известная и наиболее высокооплачиваемая в республике танцовщица; наверняка ей сегодня пред-стояло выступать еще на одной свадьбе, а то и на двух, и оттого она торопила свой выход. Специально для нее расстелили огромный ковер, чей-то подарок новобрачным, о чем объявили по микрофону. Что такое танцовщица на восточной свадьбе, в полной мере могут понять и оценить только люди, живущие в Средней Азии; поэтому застолье на время увяло -- многие поспешили к отведенной для танцев пло-щадке, и прежде всего мужчины.
Артур Александрович не успел предупредить Плейбоя, чтобы тот надолго не отлучался -- мог понадобиться, а того уже и след простыл. Файзиев, как оказалось, был большой поклонник свадеб, просто фанатик, на манер театрала или футболь-ного болельщика, не пропускал ни одной в округе, и особенно обожал он пляски известных танцов-щиц.
Трезвый и обычно практичный человек, Файзиев сделался рабом одной идеи, чуть не маньяком: он возмечтал, чтобы у него на будущей свадьбе сына присутствовало не менее тысячи гостей, и, конечно, уважаемых из уважаемых; оттого он и боялся про-пустить хоть одну знатную свадьбу, полагая, что ему ответят тем же вниманием и вернут конверт не тоньше, чем вручил он, а вручал Плейбой всегда щедро.
Наверное, Икрам Махмудович был еще и тще-славен; он любил, чтобы его имя почаще упоми-налось рядом с именами известнейших танцовщиц и певцов, а потому не давал остывать этим упо-минаниям от свадьбы к свадьбе.
Дело в том, что на восточных свадьбах и тан-цовщицы, и певцы, приглашенные за вознагражде-ние хозяина дома, за свое исполнение получают подношения еще и от гостей. Если на кавказской, скажем так, свадьбе эта сумма идет затем ново-брачным, то тут деньги гостей достаются исполни-телю. И надо жить в здешних краях, чтобы понять, что популярные в народе певцы и танцовщицы могут быть людьми весьма состоятельными; на свадьбах не остается незамеченным не только мастерство ис-полнителей, но равно и щедроты тех, кто раз за разом поощряет их крупной купюрой. Редко на какой свадьбе в округе находились люди, выдерживавшие этот денежный "марафон" в соперничестве с Икрамом Махмудовичем, и потому, рассказывая о той или иной шумной свадьбе, где упоминались имена известных певцов и танцовщиц, непременно назы-вали и имя Файзиева.
Артур Александрович не одобрял привычек своего помощника и поначалу даже пытался как-то бо-роться с этим, но потом махнул рукой. Сомни-тельная реклама Плейбоя порою приносила неожи-данные положительные результаты.
Икрам Махмудович искренне считал, что он на свой лад совершает вложение капитала, и не раз объяснял Артуру Александровичу, что тот не пони-мает Востока. На что Шубарин обычно отвечал по-европейски рассудительно:
-- Если я доживу до того времени, когда ты в один день соберешь, как рассчитываешь, все то, что ты вложил, считай, десять тысяч с меня...
3
Обоих прокуроров, настоящего и бывшего, так же как и Артура Александровича, танцовщица, даже такая известная, как Санобар, приехавшая на свадьбу на собственном "мерседесе", ничуть не волновала -- у них были другие интересы и проблемы. Оставшись одни за столом, они тоже решили не сидеть, а прогуляться по просторному двору. Чувствовалось, что Адыл Шарипович здесь впервые, а вот Артур Александрович заглядывал сюда, и не раз -- он уверял Амирхана Даутовича, что не знает кулинара более изысканного, чем хозяин этого роскошного особняка и сада.
Выйдя из-за стола, они не спеша направились в глубь двора, где, как подсказал Артур Александрович, через территорию Джафарова протекал широкий полноводный арык, отчего в саду возникал особый микроклимат. Прокурор взял Амирхана Да-утовича под руку, и они шли ухоженной аллеей, разговаривая вполголоса. Артур Александрович при-строился чуть сзади, рядом с Азлархановым, и толь-ко очень внимательный человек мог бы заметить, что он в разговоре не участвует.
Выходя из-за стола, он шепнул Ликургу:
-- Выводите разговор на меня, пока он не опьянел. Странно, что он сегодня так много пьет.
Возможно, Азларханов еще долго искал бы момент, чтобы перевести разговор в нужное для Шубарина русло, если бы Адыл Шарипович не спросил напрямик:
-- Так кто же вам протянул руку помощи, Амирхан Даутович? Я ведь слышал, что у вас совсем плохи дела.
Азларханов приостановился и, считая, что вряд ли представится момент удобнее, объяснил:
-- Да вот он, Артур Александрович, и протянул...
Шубарин, услышав последнюю фразу Амирхана Даутовича, шагнул поближе, надеясь, что сейчас про-изойдет то, на что он рассчитывал. Но прокурор не остановился, даже прибавил шагу и, в упор не замечая Шубарина, переспросил:
-- Этот гангстер? Акула? Впрочем, я вас пони-маю: у вас не было другого выхода и других пред-ложений. А вот кто поймет когда-нибудь меня да и всех остальных, тоже не избежавших его сетей? Тех, кто попал в капканы ему подобных или ваших Бекходжаевых -- много их нынче развелось у нас в крае, да и по стране тоже... Значит, говорите, Шу-барин вам помог? -- переспросил Адыл Шарипович, и Амирхан Даутович понял, что Хаитов вовсе не пьян.
-- Да, он. Вот познакомьтесь, Адыл Шарипович. Наши дороги с ним теперь сошлись.
Артур Александрович подошел с достоинством, протянул руку, словно и не слышал последних слов Хаитова. И негромко, веско:
-- Я думаю, Адыл Шарипович, ваш старый друг на нас не в претензии, я уверен, что в местной промышленности у него большие перспективы. Мо-жет быть, мы с вами еще увидим его министром нашей отрасли. Впрочем, если надумаете уйти в отставку, знайте, что и для вас у нас всегда найдется интересная работа.
-- Ловко покупает, стервец! -- мрачно рассмеялся Хаитов. -- Всех купил, все у него пляшут, как Санобар, только пошибче -- Шубарин ведь любит темп. Спрут, настоящий спрут, далеко щупальца запустил. Я ведь знаю, чего он хочет, -- просить за Ахрарова. Пока просить, а если откажут, будет угрожать и принимать меры. Так ведь, Шубарин? Небось и материала на меня собрал предостаточно? -- Проку-рор ронял слова размеренно, не сбиваясь с шага, и даже как-то бесстрастно, но Азларханов чувствовал его внутреннее напряжение.
-- Не совсем так, Адыл Шарипович, -- возразил Шубарин. -- Вы человек эмоциональный и сгущаете краски. Гангстер... Акула... Спрут... Несерьезно все это. А просить я действительно хотел за Ахрарова, и если вы уделите мне завтра полчаса, то получите информацию из первых рук, и уверен, у вас будет иное мнение и обо мне, и о моих коллегах, в числе которых пребывает и уважаемый нами Амирхан Даутович.
Хаитов показал на скамейку под орешиной и сказал вяло:
-- Давайте присядем, я сегодня устал. А что касается аудиенции, приезжайте завтра к концу дня -- ваши покровители и опекуны, а точнее при-хлебатели, обложили меня со всех сторон, считайте, что вы меня дожали.
Но посидеть спокойно у орешины им не удалось: прокурора разыскал дежурный по прокуратуре и ска-зал, что он должен немедленно связаться по теле-фону с Ташкентом. Хаитов приобнял на прощание Амирхана Даутовича, напомнил Шубарину о за-втрашней встрече и быстро удалился.
Артур Александрович, откинувшись на покрытую яркой курпачой спинку скамьи, после ухода Хаитова о чем-то размышлял и на время забыл о сущест-вовании прокурора. Очнувшись, он заметил, что и Азларханов глубоко задумался, и мысли его, на-верное, были нерадостными: как-то постарел и увял сразу прокурор, куда и стать, с какой он так за-мечательно держался до сих пор, подевалась.
А думы бывшего прокурора были действительно невеселыми: он чувствовал себя подсадной уткой, к которой приваживали дичь, муторно на душе. Шу-барин, словно читая его мысли, вдруг сказал бодро, как человек, снявший с себя груз давних неразре-шимых проблем:
