– Нет-нет, Олег, не знаю, – выдохнула она. – Только могу сказать, кого из списка потенциальных убийц можно исключить. Но кто убил – не знаю. Прошу тебя, перестань заниматься этим делом, – вдруг взмолилась она. – Я боюсь за тебя.
– Ну, уж нет, я подобрался слишком близко. И потом Кастильский сказал, раз я согласился на роль Северцева, значит и его карму принял на себя. И должен раскрутить этот клубок.
– Кастильский? Кто это?
– Местный колдун, экстрасенс, ясновидец. Я к нему несколько раз ходил. После сеанса в каком-то …э-э-э паноптикуме мне стал являться призрак Северцева.
– Паноптикуме? Психомантиуме?
– Да точно. Не могу запомнить это дурацкое название.
– Господи, Олежек, с каких это пор ты стал верить колдунам? – усмехнулась Милана, взлохматив мне волосы. – Ты же скептик, лихо всех разоблачаешь. Я помню цикл твоих статей о Мессинге. После этого у меня никаких сомнений не осталось, что Мессинг был шарлатаном.
– Не шарлатаном, а просто неплохим мистификатором и фокусником. Но не суть. Я действительно не верил в колдунов и ясновидцев. И Кастильский явно замешен в неблаговидных делах, но впервые ощутил, что у него есть дар, особенная энергетика. Он ведёт себя иначе, чем те колдуны, с которыми я имел дело. Я верю ему.
– Он просто сдирает с тебя деньги, как все остальные. Вот и все.
– Деньги я плачу небольшие. Практически ничего. А советы он даёт полезные. К примеру, сказал, что тебе угрожает опасность, и это выполняется.
– Это случайности. Один раз несчастный случай, потом я сама…
– Нет, малыш. Рядом с тобой находится человек, который хочет завладеть твоей душой. Впрочем, как я понял, душой Верхоланцева тоже. Это не мудрено, он талантливый человек, этого не отнять, особой силой обладает.
Милана рассмеялась, запрокинув голову.
– Господи, Олежек, ну что ты говоришь?! Это так смешно выглядит. Ты скептик, циник. И вдруг – «завладеть душой». Ну не обижайся, зайчик, пожалуйста, – она ласково провела по моей щеке. – Но ты же взрослый человек, как ты можешь верить в подобные глупости?
Я понял, что рассказывать Милане о призраке, которого увидел рядом с Мельгуновым, совершенно бессмысленно.
– Дорогой, ты не обиделся? – она обвила меня за шею.
– Разве я могу обижаться на тебя? – я улыбнулся.
Я уложил её на спину, наклонился, покрывая нежными лёгкими поцелуями грудь, шею.
Внезапно послышался странный шум, будто кто-то ломился по лесу, не разбирая дороги.
Я с неудовольствием оторвался от приятного занятия. Из леса вылетел невысокий парень в лохмотьях, лицо представляло собой единое иссиня-красное месиво. Но я все равно узнал его. Он остановился на краю леса, задыхаясь. Увидев меня, бросился со всех ног, спотыкаясь и падая.
– Помоги, кореш, пожалуйста! – прохрипел он, добравшись до меня на четвереньках.
– Что с тобой, Колян? Кто за тобой гонится?!
– Помнишь, я тебе говорил. Они меня убьют, как остальных!
Он упал мне под ноги, я помог ему встать и потащил к катеру.
– Там, такое, ты не представляешь. Я с трудом сбежал. Всех остальных порешили, – бормотал он. – Жуткая бойня. Если поймают, мне конец. Я единственный, кто сумел сбежать.
Милана в ужасе взглянула на нас, но подала руку, чтобы помочь взобраться в катер.
Сухой резкий звук, будто удар плетью. Колян обмяк и кулём свалился мне под ноги.
Около дерева, метрах в ста от нас, стоял высокий сухопарый мужчина в тёмном костюме. Скорее это походило на форму. Он перезарядил винтовку, прицелился. Быстро взглянув на неподвижно лежащего Коляна, я крикнул:
– Милана, быстро на дно!
Пуля чиркнула по моей щеке, но я с силой толкнул катер в воду, впрыгнул и завёл мотор. На берег высыпало несколько человек в такой же форме, с винтовками.
Мы летели по водной глади под свист пуль, выскочили из лагуны и понеслись к лодочной станции.
– Жива? – спросил я Милану, которая по-прежнему лежала на дне.
Она привстала, села на скамейку и провела рукой по взмокшему лбу.
– Вроде бы, – пролепетала она. – Что это было, Олег?
Я почесал в затылке, кажется, я знал ответ, но решил пока не делать выводов.
Осмотрел катер: в нескольких местах в бортах торчали гильзы. Если бы они пробили мотор, мы бы точно пошли ко дну. Мы причалили к пристани, я помог Милане выйти, прижал к себе.
– Успокоилась, малыш?
Вытащил из-под скамейки пиджак, набросил ей на плечи.
– Отвези меня назад, – тихо попросила она. – Ты же знаешь, я сбежала.
Мы вернулись в больницу, прокрались в палату, она юркнула в кровать и закрылась одеялом до подбородка.
– Молодой человек, что вы тут делаете?! – услышал я вопль дежурной медсестры. – Немедленно уходите! Или охрану вызову!
Я помахал Милане рукой, послал воздушный поцелуй, и вышел в коридор. Прислонившись к стене, глубоко задумался. Охрана палаты точно бы не помешала, те люди, которые пытались нас убить, захотят убрать свидетелей. Наверняка, они нас запомнили. Но к кому обратиться? Верхоланцев в больнице со сломанной ногой, Розенштейн сам завязан в этом деле, а Лифшиц – пешка.
Странное дело, я совершенно не ощущал страха, наоборот рвался вернуться на тот остров, обыскать его, найти разгадку гибели Коляна. Но в первую очередь я боялся за Милану.
Вышел на улице в совершенно раздрыганных чувствах, и направился к трамвайной остановке.
Перед глазами всплыли события прошедшего дня. В последнюю секунду я оттолкнул Верхоланцева, и вся громада операторского крана, тяжеленная камера обрушилась буквально в паре сантиметров от нас, развалившись на куски. Выпавший балласт больно задел по плечу, а платформа краем заехала по ноге Верхоланцеву. Привстав среди обломков, главреж огляделся и весело выругался.
– Твою мать, Верстовский, придётся документы на тебя отзывать.
– Это ещё почему? – удивился я.
– Теперь тебе надо орден за Заслуги перед Отечеством дать. За то, что спас национальное достояние, – он оглушительно расхохотался.
Когда приехала скорая и его погрузили на носилки, кривясь от боли, он ещё отдал распоряжения Лифшицу, как отснять эту сцену и, если понадобится, следующую.
Из воспоминаний вырвал звонок мобильника.
– Господин Верстовский, вас хочет видеть господин Кастильский. Если вас не затруднит, заехать к нему. У него есть важная информация для вас, – произнёс жеманный голос.
Я решил зайти к колдуну, разговор с ним всегда успокаивал. Через полчаса я уже входил в знакомый кабинет. Кастильский, мрачно проронил:
– Я хотел вам сообщить, что не только женщине, которую вы любите, угрожает опасность. Я бы сказал, вы даже в большей опасности, чем она.
– Мне стоит уехать?
– Нет, ни в коем случае, вы – единственный человек, который сможет разоблачить негодяев, которые охотятся за вами. У вас есть особая сила, даже большая, чем в Милане Рябининой.
– Господин Кастильский, а если я разоблачу вас? – я бросил ироничный взгляд.
Он усмехнулся.
– Совершенно этого не боюсь.
– Я знаю, вы снабжаете некой аппаратурой своих клиентов, чтобы они организовывали шоу, подобному тому, что происходило в доме Колесниковых.
Кастильский тихо рассмеялся, и его глаза перестали выглядеть, как голубые льдинки. Наоборот, подобрели, лицо посветлело.
– Да, вы правы, снабжаю. И не вижу в этом ничего предосудительного. Вы же не пойдёте в полицию? В сущности, вас там поднимут на смех.
– Призрак в доме Колесниковых – ваших рук дело? – резко спросил я, глядя прямо ему в глаза.
– Я не буду отвечать на этот вопрос. Но Сергей Колесников совершил ужасное преступление, правосудие оказалось бессильным, он не понёс наказания. Не спрашивайте меня, как я об этом узнал.
– Он сделал это ради маленького Вадима, к которому привязался. Я видел, Сергей очень любит мальчика.
– Это Сергей вам сказал? – снисходительно усмехнулся Кастильский. – Вы знаете не все. На наследство дяди Екатерины Максимовой претендовала она, и её сестра Нина. Вернее, не так. Претендовала только Нина, и её маленький сын. Потому что в завещании было указано, что наследство перейдёт Вадиму. Сергей об этом знал.
– Вы хотите сказать, что Сергей подстроил автокатастрофу Нине и её мужу? – воскликнул я.
– По-видимому. Когда Нина не погибла, а стала лишь инвалидом, Сергей довершил дело и маленький Вадим получил наследство, дом, приличный капитал. Вместе с женой Сергей усыновил Вадима. Благодаря этим деньгам Колесников стал директором лицея.
– Он раскаялся в убийстве. И сейчас он нужен жене и детям.
– Господин Верстовский, это прекрасно, что вы готовы по-христиански прощать, но представьте, если бы на месте Нины была женщина, которую вы очень любите? Как в таком случае вы относились бы к её убийце?
Я вздрогнул, Кастильский угодил в самое больное место.
– Так кто же мстит Колесниковым? – мрачно поинтересовался я.
