Ту вечеринку Игорь отлично помнил. Она происходила незадолго до того, как с ним случилось несчастье. Гостей было приглашено непривычно много, из угощений – одни деликатесы, алкоголь – только высшего качества, а развлекал присутствующих известный певец мирового масштаба. Серов так расстарался впервые, обычно он обходился без всех этих новорусских понтов, считая их дурным тоном, но в тот раз он дал Димону уговорить себя на помпезное торжество. «Свадьбу зажал, – бухтел Боярский. – Помолвки вообще не было! Первую годовщину брака отметили вдвоем. Вторую – в узком кругу из четырех человек. А потом удивляется, чего им так плохо живется! Не выпито потому что за счастье молодых достаточного количества винишка! Что ты ухмыляешься? Этому народному обычаю уже много веков, а наши предки не пальцем были деланы! – И тут же принялся Игоря увещевать: – Говорю тебе, Гоша, праздник надо устроить. Закати вечеринку века! Порадуй людей, жену, себя, в конце концов. Авось на пользу вашему браку пойдет...».
Серов сильно сомневался, что массовая попойка спасет их брак, но все же решил ее закатить. Не себя порадовать, так Димона...
– Вы после той вечеринки с супругой поссорились сильно, помните? – обратилась к Серову Александра Егоровна. – Анжелика даже среди ночи из дома умчалась...
Конечно, он помнил. Так как в ту ночь они еще ругались. Игорь обычно сдерживал эмоции, а тут не смог. Он готовил вечеринку втайне от Лики, желая сделать приятный сюрприз, а она не только не оценила, но еще и недовольна была. «Столько денег на ветер выбросил, – упрекнула мужа Лика, как только закрылась дверь за последним гостем. – И ради чего? Кого этим сейчас поразишь?». «Тебя хотел», – чуть не сорвалось с языка Серова, но Лика продолжила: «И ладно бы всем список подарков разослал, чтоб хоть с чем-нибудь путным гости явились, а то ведь кто ерунду притащил, а кто и вовсе на халяву...». Вот тут Игорь не выдержал и высказал Лике все, что о ней думает. А так как правда, как известно, глаза колет, то Лика вспылила, послала мужа на три известные буквы и убежала.
– Я как крики ваши тогда услышала, грешным делом подумала, что из-за Дмитрия ругаетесь, – сообщила Серову горничная. – Решила, что Лика пожаловалась на него, а вы ей не поверили, знаю я, как вы к Дмитрию относитесь. Оно, конечно, правильно, он парень хороший, только уж больно до слабого пола охоч. Не понравилось мне тогда, что он к жене друга пристает, а тем более, когда у того в семье и так разлад... – Она осуждающе покачала головой. – Я с ним недели две не разговаривала из-за этого, а потом он подлизался ко мне, хотя и не знал, из-за чего я с ним так, но Дмитрий ведь такой: ему надо, чтоб его все любили...
Игорь утвердительно кивнул. Да, Димон именно такой. И для Игоря это не было секретом. Как и то, что он приставал почти ко всем его девушкам. Не из подлости, зависти, не по злому умыслу и не из-за желания что-то доказать. Просто повиновался порыву, начисто в это время забывая обо всем. Света, правда, была на этот счет другого мнения. Она считала, что Боярский в глубине души завидует Серову, и чтобы доказать себе, что он не хуже, а в чем-то и лучше, старается заполучить то, что принадлежит Игорю. И женщины – это единственное, что он в состоянии заполучить!
Серов был не согласен со своей подругой и секретаршей. Наверное потому, что сам в глубине души завидовал Димону и никак не мог поверить, что тот испытывает по отношению к нему те же чувства. Но факт оставался фактом: Боярский постоянно домогался его женщин. Всех, за исключением Лики. С Ланской он даже не заигрывал, тогда как со всеми остальными дамами, будь то служащая заправки или бабулька из театрального гардероба, кокетничал напропалую, норовя обаять всех их без исключения. Игоря, помнится, так этот факт поразил, что он не удержался и спросил у друга, в чем причина такого особого отношения к его новой супруге, и вот что Боярский ответил: «Ты меня, Гоша, конечно, извини, но Лику я как женщину не воспринимаю. Знаешь, почему? Потому что я бабью породу изучил лучше, чем ты органическую химию, и понимаю, чего от них ждать. Твоя же супруга для меня неопознанный объект. Непредсказуемый, поэтому опасный. А раз опасный, то не представляющий сексуального интереса. Ты же знаешь, какой я трус...».
Игоря удовлетворило объяснение Димона, и он принял как факт, что Боярский побаивается Лику, поэтому не пристает к ней. И вот теперь оказывается, что зря он так думал. Приставал Димон к супруге его бывшей, пусть и по прошествии трех лет после того разговора. Видимо, с годами смелее стал. Или же Лика перестала быть для него неопознанным объектом...
– Ой, Игорь Сергеевич, я же совсем забыла! – воскликнула горничная, вернувшись к привычному для себя официальному обращению по имени-отчеству. – Хорошо, что про Дмитрия заговорили, а то и не вспомнила бы... Я утром уборку в кухне делала... Генеральную...Тумбы все отодвигала, чтоб под ними протереть... И нашла кое-что... – Александра Егоровна засунула руку в карман своего фартука. – Я знаю, что это его вещь. Видела как-то ее в Диминых руках. А тут под тумбой обнаруживаю. Обронил, наверное, когда у вас в гостях был до своего отъезда во Францию. Три недели назад это было, кажется... – Горничная нашла, наконец, в недрах огромного кармана то, о чем шла речь, вытащила и положила на стол перед Игорем. – Я ничего не напутала, не так ли? Это его вещь, правильно? Вы уж передайте ему, а то расстраивается, наверное, что потерял...
Игорь кивнул. Да, расстраивается. Конечно, расстраивается. Ведь потерял Димон не что-нибудь, а четки, подаренные ему гуру Брахманом за овладение техникой тантрического секса. И не в самолете, как думал. А в доме Игоря, который посетил последний раз до своего отъезда во Францию, три недели назад...
...Кэт сидела в гримерке, смотрела на свое отражение в зеркале и расчесывала волосы. Волосы были спутаны в какие-то невероятные, похожие на колтуны, комки, и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы их разодрать. При этом на расческе оставались длинные пряди, тянущиеся за ней, как рыжие водоросли. Кэт то и дело вытаскивала их, но стоило хоть раз провести по волосам, как они вновь появлялись между зубьев...
В конце концов Кэт не выдержала, отшвырнула расческу и стала разбирать волосы руками. Она погружала в них растопыренные пальцы и орудовала ими, как зубьями гребня. Но все было напрасно! Волосы не желали расчесываться. Более того, они сбивались во все более плотные комки, обвивая Катины пальцы. И вот наступил момент, когда она уже не могла ими пошевелить. Сидела, плененная своими собственными волосами, и смотрела на себя в зеркало...
Сначала Кэт видела только свое отражение. Но вдруг за ее спиной начала вырастать чья-то тень. Именно тень, потому что у нее не было четкого силуэта. Просто серое пятно с размытыми очертаниями человеческого тела. Кэт хотела обернуться, чтобы посмотреть, кто ее отбрасывает, но волосы обвились вокруг ее шеи, мешая двигаться.
Кэт собралась крикнуть, чтобы позвать на помощь, но из ее сдавленного горла вырвался только хрип...
А тень уже нависла над Кэт. Девушка почувствовала холод и увидела, как блекнет ее отражение и поверхность зеркала заполняет туман. Постепенно он концентрируется, темнеет, обретает силуэт и вдруг... за считанные мгновения принимает форму человека. Мужчины! Ангела Смерти! Кэт видит за его спиной сложенные крылья. А в глазах различает противоборство двух стихий: сероватой зелени океана, и желтых отблесков огня...
Ангел Смерти, похожий на Славу как две капли воды, выставляет руки вперед и медленно-медленно тянет их к Кэт. Руки у него мертвецки белые. Лицо тоже. А вот волосы красны от крови. Она стекает по ним, капая на черный плащ. Кровь не впитывается в ткань, оставляет на ней алые пятна...
Вдруг Кэт замечает, что по мере приближения руки ссыхаются. Только что были гладкие, как у молодого человека, а теперь – как у древнего старика. Когда руки стали походить на конечности мертвеца, они вцепились в Кэт и потянули ее к зеркалу, откуда на нее смотрел Ангел Смерти: изможденный старик с морщинистой кожей и красными глазами, в которым восторжествовала стихия огня...
С криком ужаса Кэт проснулась. Лоб ее покрывала испарина, руки были ледяными. Вскочив с кровати, Кэт побежала в кухню, открыла холодильник, достала из него валерианку и глотнула, не разбавляя, прямо из пузырька. Настойка обожгла горло, Кэт закашлялась и бросилась к графину с водой. Попив, почувствовала себя лучше. А тут и валерианка начала действовать: Кэт наконец перестала трястись. Правда руки все еще оставались ледяными, но это должно было пройти после горячего чая.
Кэт включила чайник. Дождалась когда он вскипит. Заварила себе зеленого чаю с жасмином и пошла с кружкой в кровать. Воспоминания о кошмаре были настолько живы, что, проходя мимо зеркала, Кэт поежилась. Таких страшных снов ей еще видеть не приходилось! Змеи или крысы, которых она ужасно боялась, бывало, снились. Иногда погони какие-то. Драки. В колодец проваливалась. Тонула. Но ни один из этих страшных снов не оставлял в душе такого ужаса, как сегодняшний...
