Так когда-то, наверное, бессмертные богини, устав от бесконечной череды небесных забот, сходили к людям, дабы одарить их своей неземной благосклонностью и предаться незамысловатым, но очень пикантным развлечениям…
Их место заняли артисты, и это означало, что официальная часть благополучно завершена, можно просто приятно проводить время, то есть отдохнуть от многочисленных средневековых увеселений, интересных, затейливых, но несколько превосходящих силы жителя современного мегаполиса. Ярмарки, буйные пляски, рыцарские турниры, конные скачки под грохот фейерверков и нескончаемый звон горнов — все это несколько чересчур…
— А что здесь делает наша доблестная полиция? — раздался за спиной вкрадчивый голос.
Воронцов резко обернулся.
Покачиваясь и старательно, одной рукой (вторая занята сигарой), чтобы не расплескать бокал с шампанским, стоящий на тарелке с закусками, ему ухмылялся во все тридцать два зуба знакомый журналист.
— Привет, привет, — улыбнулся в ответ Воронцов. — Ты здесь каких-то убойных сенсаций ищешь, Сергей?
Журналист качнул головой:
— Не мой профиль. Но коллега приболел, попросил подменить. Впрочем, — еще шире ухмыльнулся Сергей Самойлов, — я вовсе не жалею. Шикарная презентация.
— Главное, чтобы ты не забыл ее так же шикарно описать, — заметил Владимир.
— Я ж не Петя Касимов, — ответил журналист. — Тот бы точно нашел, каких бы гадостей понаписать.
Раз уж разговор принял такой неожиданный оборот, Воронцов решил расспросить Сергея поподробнее, ведь он один из лучших журналистов, настоящий профессионал с безупречной репутацией, тем более, они давно знакомы:
— Серьезно? Ты его хорошо знал? — спросил Воронцов.
— Неплохо, хотя, если тебя что-то конкретное интересует, лучше у Чижика спроси. Кому как не Чижику про Касимова знать.
Теперь Воронцов полностью обратился в слух. Он помнил записи в файлах Касимова и особенно ту, последнюю, в которой как раз и упоминался некий Чижик.
— Чижик? — повторил он. — Кто это?
— Да только что тут видел, — Сергей обвел взглядом зал. — А вот сейчас уже не вижу.
— Кто это? — больше не пытаясь изобразить добродушное безразличие, повторил Воронцов.
— Да Карина! — ответил журналист, слегка удивленный резкой переменой настроения своего визави. — Они учились вместе и тусовались потом вдвоем долго.
— Как фамилия этой Карины?
— Не знаю. Она в местной мэрии последнее время околачивалась. Пресс-секретарем была.
— Чилпаева?
— Может, и Чилпаева, — неопределенно ответил журналист. — Она столько раз замуж сходила, что уж и не упомнишь, какая фамилия последняя. Я ее как Чижика знаю.
— Спасибо, — кивнул Воронцов и еще раз подумал, что Серега настоящий профи, знает все и обо всех, как и положено журналисту.
Да, он тоже видел сегодня на презентации Карину.
Но ее нигде не было. Уже уехала? Возможно. Но теперь, в свете полученной информации, многое выглядело иначе. Например, файлы Скрипова. Ведь еще только изучая их в первый раз, он обратил внимание на то, как составлены эти документы. Будто не мужчина с ними работал. Если б не безликие печатные буквы на столь же безликом дисплее, можно было бы уверенно сказать: женский почерк. По каким-то едва уловимым признакам это чувствовалось. Но тогда Владимир не особенно этим заинтересовался, просто отметил для себя некую странность. И Коля в архиве ничего похожего не нашел. А сейчас перед глазами ясно встал этот документ, и не документ даже — докладная записка о результатах проведения пиар-кампании по результатам работы с молодежью. Составлена и подписана Чилпаевой. Вот так же точно в скриповских файлах абзацы разделены, примечания расставлены… Да, Каринина работа!
Да еще ее имя в касимовском реестре. В графе «Заказчик». Все сходится. Только ей и могли поручить это деликатное дело, только с ней и мог Касимов вести переговоры.
* * *
Это была не любовь — болезнь. Кипящая как раскаленная лава страсть, безумное наваждение, терзающая душу паранойя. Томящимся в преисподней, глядя на нее, становилось страшно.
С первого его взгляда, с первого его прикосновения, с первого его слова она поняла — это навсегда. Боль и страдания, рай, обернувшийся адом, и адская мука, сулящая райское наслаждение. Здесь, на земле, и потом — Там, под землей. Именно Там, потому что небеса закрыты для нее навечно. И это не закончится никогда. А она ни за какие блага не согласится ничего изменить. Только рядом с ним, любой ценой!
Он был бандитом. Он был ханжой и казнокрадом. Он брал и давал взятки. Он торговал должностями…
Он был умен. Он был отважен. Он был щедр и верен в дружбе. Он был прекрасен и грозен, как архистратиг Михаил. Он был неотразим…
Перед ним не устояла ни одна женщина.
А он не устоял перед силой ее любви!
Впрочем, иначе не могло и случиться — Богом ли, дьяволом ли — они были созданы друг для друга: она — расчетливая и холодная, как ясное северное утро, и он — брутальный и горячий, как южный знойный день. Восхитительная эгоистка, твердо уверенная в своей избранности, дочь высокопоставленного чиновника, Карина Чилпаева, и бывший хулиган с заводской окраины, вырвавшийся из ее затягивающего болота в ходе жестокой и беспринципной борьбы, мэр подмосковного городка, Игорь Копышевский.
Сначала он думал — достаточно хорошо учиться, много знать и уметь, и тебя заметят, поднимут, сделают богатым и знаменитым: партнером по бизнесу, крупным чиновником, политиком. Но со временем понял — у каждого бизнесмена, чиновника или политика есть свои дети, наследники, которым передадут эстафету. А он снова останется на обочине. И тогда пришло другое понимание. Не жди, действуй сам! Локтями, кулаками, зубами…
Нет, он не забросил учебники за шкаф и не пошел в тренажерный зал тягать пудовые гири вместе с десятком бритоголовых качков. Он упорно продолжал грызть гранит науки. А после школы — единственный из выпускников — отправился продолжать учебу в столице. И не куда-нибудь, а в МГИМО, на кафедру управления внешнеэкономической деятельностью. Только там он организовал свою первую группу из пяти человек, которые под его руководством занялись рэкетом. Одним из этой пятерки был Виктор Скрипов — лучший студент старшего курса.
Игорь не утруждал себя вопросом, почему этот блестящий юноша из хорошей семьи предпочел спокойной карьере экономического советника при каком-нибудь министерстве неблагодарную работу вымогателя. Может быть, решил он, просто свойство натуры. Но этот выбор стал для Копышевского прямо-таки даром судьбы. Именно благодаря Виктору маленькая ОПГ не растворилась среди тысяч таких же мелких банд, а выросла в нечто совсем иное. Именно Скрипов понял, когда надо остановиться и заняться другими делами. Именно он придумал одну из первых в России рейдерских схем и создал структуру для осуществления захвата. Операция прошла успешно. Захваченное предприятие было с большой выгодой продано. О группе стало известно заинтересованным лицам, начались серьезные дела.
Размах становился все больше, появились солидные заказчики, образовались нужные связи в различных государственных структурах, деньгам, казалось, был потерян счет… Игорю не хватало только одного — статуса. Это стремление к власти вызывало у Скрипова лишь недоуменное пожатие плечами: зачем? Ему этого было не понять, деньги были куда как важней. Но Игорь гнул свое. И дожал. Заработанные миллионы разом были потрачены на избирательную кампанию, и Копышевский стал мэром.
Только тогда Скрипов оценил все открывающиеся возможности. Он словно сорвался с цепи, готовый хватать, где попало, все, что приглянется. Буквально озверел от жадности.
А у Копышевского появилась Карина. Он просто потерял голову от этой несравненной красавицы, тоже готовый ради нее на все.
Карина влюбилась по-настоящему. Игорь был так красив и богат, так известен и независим, что остальные бледнели и растворялись на его фоне. Он зарабатывал миллионы и бросал их к ее ногам, он легко поднимался к вершинам карьеры и поднимал ее, он был наделен пылким и страстным сердцем, и это сердце принадлежало ей, он умел радоваться жизни и дарил ей эту неудержимую радость… Он был ее сбывшейся мечтой.
Но, с младых ногтей привыкшая получать все, что захочет, Карина была ненасытна. Она ненавидела отца, попавшегося на взятке, ненавидела мужа, потерявшего должность в правительстве. Она не могла простить им утрату жизненных благ, дарованных ей их прежним высоким положением. Теперь, как она была уверена, ей представилась возможность возместить все потери, и она не собиралась упускать ее. Попросту — не желала ни с кем делиться.
