почувствовала, будто знает его давным-давно.
Потом они вместе шли по улице. Был ноябрь, падал первый колючий снег. На перекрестке Лена хотела шагнуть на мостовую, но Виктор удержал ее за руку.
– Осторожней, тут всегда машины носятся. Недавно даже авария была.
Ей было приятно, что он так о ней беспокоится, заботится. Виктор выглядел гораздо старше ее, совсем взрослым и очень самостоятельным. До него у Лены не было таких знакомых – все те же дворовые мальчишки, немного подросшие, но все равно отчаянно глупые, нескладные, не знающие, куда деть огромные руки и как сказать комплимент.
Виктор представился ей, сказал, что окончил школу три года назад, а сейчас учится в институте культуры. Узнав, что Лена десятиклассница, очень удивился – ему показалось, она почти его ровесница. Он попросил ее номер телефона, и Лена дала. Назавтра Виктор позвонил, пригласил ее погулять по городу. К этому времени его опухшая щека пришла в норму, и Лене стало совершенно очевидно, что новый ее приятель чрезвычайно симпатичен. Даже больше того – красив.
Почему-то рядом с ним ей сразу захотелось быть тихой и скромной, навсегда распроститься с подростковыми замашками, проявлять мудрость и рассудительность.
Вскоре они сделались неразлучными: Виктор встречал ее после школы, провожал до дому. Они подолгу стояли у ее подъезда, болтали о том о сем. Потом расставались, затем, чтобы вечером снова встретиться.
С прежней бесшабашной жизнью было покончено. Лихие друзья юности, видя, что Лена оторвалась от их компании, легко утешились, приударив за девчонками помладше. Через год она уже точно знала, что выйдет замуж за Виктора. Он писал свою первую оперу, которую должны были ставить и исполнять однокурсники. Лена ходила на репетиции, ей было жутко интересно, она буквально бредила ариями, дуэтами, увертюрой. Виктору прочили блестящее будущее. Так оно и оказалось: очень скоро, буквально в течение трех лет, он стал известным и востребованным оперным композитором.
Про него говорили: зрелый не по годам. Виктор действительно выглядел очень солидным и серьезным – всегда подтянутый, аккуратный, одет с иголочки. Больше всего на свете он не переносил необдуманных поступков, сам себе не прощал подобного и Лену быстро приучил взвешивать любое свое слово или действие. Она на удивление быстро подстроилась под его требование во всем проявлять умеренность и принципиальность.
С годами, правда, ее все больше удивляло, почему у таких трезвомыслящих и педантичных людей растет Ритка, существо, полностью им противоположное, спонтанное и взбалмошное, без царя в голове. Лене было совершенно невдомек, что Ритка – полная ее копия в детские и юношеские годы, достаточно взглянуть на ее старые школьные фотографии, чтобы понять, как причудливо и властно распорядилась генетика.
Чертовщинка, сидевшая в Ритке, благополучно перекочевала в нее из самой Лены. Теперь, через много лет, встреча с Денисом подтолкнула ее в прошлое, заставила, как в юности, безоговорочно и храбро принять брошенный вызов, снова стать отчаянной или, как сейчас принято говорить, безбашенной.
Принципы, по которым существовал Денис, вернее, их полнейшее отсутствие, повергали Лену в шок. В то же время она отчетливо понимала, что бороться с ним можно лишь его же оружием, а именно: проявлять наглость и бесстыдство, вытворять такое, от чего волосы встанут дыбом, а главное, не подавать виду, будто тебя что-либо может задеть всерьез.
После сегодняшнего Лена чувствовала себя победительницей, несмотря ни на что. Она решила, что будет продолжать в том же духе. Заводить самой случайные знакомства куда приятней, чем смотреть на то, как это делает Денис.
…Придя домой, Лена смазала синяк йодом и заявила:
– Ден, сегодня готовка за тобой.
– Ну ты и хитра, – возмутился тот, – сама же лезла на рожон, а теперь корчишь из себя пострадавшую. Не буду я ничего готовить. Я и не умею.
– А яичница? – съязвила Лена.
– Терпеть ее не могу.
– Мне кажется, тебя чересчур разбаловали твои предыдущие… подружки. – Она выразительно подчеркнула последнее слово. Денис в ответ усмехнулся, но промолчал.
– В отличие от них я не собираюсь с тобой нянчиться.
– По-моему, это я с тобой нянчился. Кажется, кто-то совсем недавно был готов разреветься в три ручья.
– Ничего подобного, – возразила Лена, – наоборот, мне было смешно.
Он покачал головой.
– Глядя на тебя, я бы этого не сказал.
– Много ты понимаешь! – небрежно фыркнула Лена и, сняв с крючка фартук, сунула ему в руки. – А готовить тебе все-таки придется.
– Ладно. – Денис пожал плечами и, повязав фартук, как набедренную повязку, с ухмылкой добавил: – Отравишься – пеняй на себя.
Лена уселась за стол, подперла локтем щеку и принялась наблюдать за его действиями. Готовить он и вправду не умел: картошку чистил минут двадцать, если не больше, масла налил на сковородку с гулькин нос, так, что через секунду оно начало гореть. Мало-мальски складно у него получилось лишь нарезать помидоры для салата.
Все же Лена молчала, не двигаясь с места, лишь морщась и кашляя от дикого чада, который Денис развел в кухне своей стряпней. Наконец он поставил перед ней тарелку с почерневшими, кривыми ломтиками.
– Приятного аппетита.
– Спасибо. – Она как ни в чем не бывало взяла вилку и стала отыскивать в этом месиве пригодные к употреблению кусочки. Сам Денис брезгливо поковырялся в тарелке и отодвинул ее в сторону:
– Ну и гадость!
– Ешь, – посоветовала ему Лена, – другого не будет.
– Если это месть за твою подругу, то очень изощренная, – проговорил Денис, улыбаясь.
– Это месть за всех, кому ты морочил голову.
Он скорчил смешную физиономию.
– Никогда не встречал таких кровожадных. Надо было умотать с площадки и оставить тебя в «приятном» обществе этого буйвола.
– И где бы тогда ночевал? – ехидно поинтересовалась Лена.
– Только в этом вся проблема, – со вздохом согласился Денис, посидел немного, глядя ей в рот, затем подвинул тарелку обратно и стал жевать.
Шутки шутками, но почему-то Лена вдруг твердо уверилась в том, что с этого дня он перестанет столь открыто и беспардонно кокетничать с другими в ее присутствии.
Так оно и вышло. На следующий день они снова ходили в «Ягуар», и Денис весь вечер никуда не исчезал, был рядом с ней и даже, казалось, внимательно следил за тем, чтобы ее никто не пригласил танцевать.
Возможно, его внимательность объяснялась опасениями, что она вляпается в какую-нибудь новую историю. Однако ей все равно было приятно.
Так пролетела еще неделя. О ее событиях Лена вполне могла бы написать скандальные мемуары – они, вне сомнения, имели бы успех на книжных развалах.
Дважды за это время звонил Виктор, и
