— Каким образом?
— Сядьте и посидите несколько минут неподвижно.
Куинн уселся на кровать и принялся ждать.
— Кусают? — осведомилась через минуту сестра Благодеяние.
— Не думаю.
— Но вы что-нибудь чувствуете?
— Нет, даже вибрацию.
— Тогда, может быть, можно обойтись и без раствора. Вам может не понравиться его запах, а бедный брат Свет и без того загружен работой.
— Из чистого любопытства, — поинтересовался Куинн, — сколько человек живет в Тауэре?
— Сейчас двадцать семь. Одно время было около восьмидесяти. Но одни сбились с пути, другие умерли, кто-то потерял веру… Однако приходят и новые люди — просто появляются однажды на ступенях, вот как вы, например… Кстати, вам не приходило в голову, что, возможно, сам Господь направил ваши шаги именно сюда?
— Нет.
— Подумайте об этом.
— Не стану. Я отлично знаю, как сюда попал. Один парень, Ньюхаузер, подобрал меня в Рино — сказал, что едет в Сан-Феличе. Во всяком случае так я его понял. Оказалось, ошибся: он имел в виду не совсем то. Но это неважно.
— Для меня — важно, — изрекла сестра Благодеяние.
— То есть?
— Очень странно, что именно сейчас вы решили возобновить вашу лицензию частного детектива. Не верится, что это всего лишь совпадение. Я просто кожей чувствую, что такова воля Господня.
— Похоже, ваши вибрации улучшаются, сестра.
— Я тоже так думаю, — серьезно согласилась она. — Наверное, это они.
— А теперь, если не возражаете, расскажите мне, какие виды у вас на меня как на частного детектива.
— Сейчас у меня просто нет времени. Надо пойти сообщить Учителю, что вы здесь. Он не любит сюрпризов, особенно во время приема пищи. У него слабый желудок.
— Позвольте мне пойти с вами, — поднимаясь, попросил Куинн.
— О нет, нельзя. Незнакомцам не позволяется входить в Башню.
— А не будет ли кто-нибудь из братьев и сестер возражать, если я немного поброжу по округе?
— Некоторые будут, другие — нет. Хотя все мы здесь служим общему делу, у каждого свой характер. Как и везде, наверное.
— Короче, я остаюсь здесь. Так?
— Вы выглядите усталым, вам бы следовало немного отдохнуть.
И сестра Благодеяние вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Куинн лежал на кровати, лениво поскребывая подбородок. Он ощущал острую потребность в бритве, душе и глотке чего-нибудь покрепче. Или, наоборот, в глотке, душе и бритве. Он так и задремал, пытаясь определить оптимальную последовательность этих приятных вещей, и во сне вновь оказался в своем гостиничном номере в Рино. Ему снилось, что он выиграл десять тысяч долларов и, разложив их на кровати, дабы пересчитать, обнаружил, что всю сумму ему выплатили пятерками, а на каждой банкноте вместо Линкольна помещен потрет сестры Благодеяние.
Было еще светло, когда он проснулся — в полном смятении и мокрый от пота. С минуту вспоминал, где находится: слишком уж эта маленькая каморка напоминала тюремную камеру.
В дверь постучали, и Куинн сел.
— Кто там?
— Матрац?
Дверь открылась, и в комнату вступил брат Свет Вечности, неся в мощной длани банку с раствором. Он был большой, грузный, с лицом, изборожденным морщинами, точно старый портфель. От его грязной робы несло домашним скотом. Впрочем, Куинну этот запах отнюдь не показался неприятным.
— Это очень любезно с вашей стороны, брат, — вежливо заметил он.
— Не любезность, — проворчал Свет, — порядок. У меня сотня дел, а эта женщина способна придумать еще столько же. «Иди, — говорит, — займись матрацем. Не допусти, — говорит, — чтобы незнакомца покусали». Поэтому я здесь и жду, когда вы мне дадите заняться блохами. Вас сильно покусали?
— Не думаю.
— Снимите рубашку и осмотрите свой живот, — велел брат Свет, ставя банку с раствором на пол. — Они любят кусать в живот: там кожа нежная, легче прокусить.
— Скажите, — смиренно спросил Куинн, покорно выполняя предписанное, — есть ли какой-то шанс принять здесь душ?
— Вода — в туалетной комнате, хотя душем я бы это не назвал… А, вас даже не покусали. Шкура у вас, должно быть, как у слона — не стоит на вас и жидкость тратить.
Он поднял банку и направился к двери.
— Минутку, — остановил его Куинн. — А где эта туалетная комната?
— Как выйдете, сразу налево.
— У вас ведь есть бритва, правда?
Брат Свет дотронулся до своей бритой макушки, несущей столь же многочисленные порезы и царапины, как и у брата Языка.
— Да, мы пользуемся бритвами, — подтвердил он. — Или, вы думаете, я таким родился?
— Вы мне ее не одолжите?
— Обратитесь к брату Твердое Сердце, он наш парикмахер. И не приставайте больше ко мне, у меня еще масса дел: надо подоить коров, напоить коз, покормить цыплят…
— Извините, если я причинил вам беспокойство.
Выходя, брат Свет в раздражении шарахнул банку с раствором о дверной косяк, выразив таким образом все, что он думал об извинениях.
Куинн выбрался из сарая, неся рубашку и галстук в руке. Судя по положению солнца, было где-то между шестью и семью вечера — таким образом, он поспал около двух часов.
Из трубы столовой поднимался дым; его запах смешивался с запахом готовящегося мяса и ароматом хвои. Воздух был прохладным и бодрящим. Куинну он показался очень здоровым, и его внезапно заинтересовало, излечил ли здешний климат старую леди, которая построила Тауэр, или она, как и хотела, умерла здесь, на шаг ближе к небесам. Самой Башни Куинн еще не видел; единственным свидетельством, что она действительно существует, был звук гонга, означавший окончание молитв. Он бы с удовольствием побродил по окрестностям и попытался найти Башню самостоятельно, но поведение брата Света заставляло усомниться в целесообразности подобного поведения. Другие братья и сестры могли быть еще менее дружелюбны.
В туалетной комнате Куинну пришлось изрядно попотеть над ручным насосом, чтобы накачать ведро воды. Там было холодно и мрачно, а серый, крупнозернистый кусок самодельного мыла решительно сопротивлялся любым попыткам получить с его помощью хоть немного пены. Куинн огляделся в поисках бритвы и тут же сообразил, что, даже найди он ее, это ничего ему не дало бы: в комнате не было ни единого зеркала. Либо данный предмет был в секте под запретом, либо просто считалось, что в нем нет необходимости, поскольку наличествовал столь искусный парикмахер, как брат Твердая Рука.
Умываясь и одеваясь, Куинн обдумывал замечание сестры Благодеяние о Всевышнем, направившем его стопы в Тауэр. «Она, конечно, малость не в себе, — подумал он. — И для меня это, пожалуй, неплохо — до тех пор, пока не начнутся неприятности».
Когда он, завершив туалет, выбрался наружу, солнце только что село. Два брата прошли мимо него, слегка склонив головы в сдержанном и молчаливом приветствии. Куинн услышал звон оловянных тарелок и звуки голосов, доносящихся из столовой, и направился туда. Он был на полпути, когда услышал, как сестра Благодеяние зовет его по имени.
Она торопливо подошла, держа в руках пару свечей и коробок спичек. Платье ее хлопало на ветру. «Как крылья летучей мыши», — невесело подумал он.
— Мистер Куинн? Добрый вечер, мистер Куинн.
— Привет, сестра. А я как раз собирался поискать вас.
Он заметил, что она основательно запыхалась; лицо ее раскраснелось.
— Я совершила ужасную ошибку, — торопливо проговорила сестра Благодеяние. — Забыла, что сегодня День Отречения. Устраивала брата Языка в его комнате в Башне и совсем захлопоталась. Он уже совсем выздоровел и вполне может по ночам обходиться без теплой печки…
— Сестра, остановитесь на минутку. Переведите дыхание.
— Да, пожалуй. Вы правы. Но я так взволнована! Учителя опять беспокоит желудок!
— И?
— Понимаете, в День Отречения мы не можем есть вместе с незнакомцами, потому что… Боже мой, я совсем забыла, почему! Ну, неважно, в любом случае таков закон.
— Не страшно. Я не очень голоден, — вежливо солгал Куинн.
— О, вас накормят, не сомневайтесь. Просто придется подождать, пока поужинают остальные. Это займет всего час, ну, может быть, чуть больше — в зависимости от состояния зубов брата Провидца. Они у него в неважном состоянии, и он отстает от других, испытывая терпение брата Света. Тот весь день работает в поле, и у него мужской аппетит. Вы не против подождать?
— Отнюдь.
— Я принесла вам свечи и спички. И посмотрите, что еще, — она извлекла из складок платья потрепанную книгу и с триумфом посмотрела на него. — Кое-что почитать! Нам-то читать не позволяется — разве что о вере, но эта книжка осталась с тех пор, как сестре Карме приходилось ходить в школу. Она — о динозаврах. Как вы думаете, это будет вам интересно?
— Еще как!
— Я ее прочла раз двенадцать. Наверное, уже стала специалистом по динозаврам. Только обещайте никому не говорить, что получили ее от меня, ладно?
